Яна повернула голову к Мэтью, в ее больших глазах читался немой вопрос. – Чего ты на меня так смотришь? Как будто я один высокий и красивый? Твой князь Штольберг тоже подходит! Может, он зашел к этому алчному профессору и расстроил его, сказав, что у него все есть, а вот графского титула нет и не будет. – Ладно, не хочу ничего знать, – отвернулась Яна. – Вам как всегда шампанского? – приблизилась стюардесса. – И побольше, – подыграл Мэтью. – Да… Одни расстаются, у других появляется шанс быть вместе, – протянул Виталий Николаевич. – Ты о чем? – спросила Яна. – О несчастной любви Олеси к Ивану или о шансе, который выпал Маше и Михаилу? – Я о тебе и твоих ухажерах. Рассталась со Штольбергом, но встретила Мэтью. Не мужчина, а мечта для тебя! – подмигнул он и рассмеялся. Яна надулась, но через какое-то время не выдержала и, придвинувшись к Мэтью, спросила: – Так что это было? Секретная методика? Гипноз? А ты можешь меня загипнотизировать, чтобы я в тебя влюбилась? – А чего тебя гипнотизировать? Ты и так влюбилась, – улыбнулся Мэтью. – Нахал! – фыркнула Яна. – Не о том вы думаете. А вдруг сейчас самолет упадет в море, что делать будем? – спросил Виталий Николаевич. – В соленой воде у меня, по крайней мере, волосы очистятся от розовой краски! – ответила Яна. – Так что все на пользу! – Аминь! – вздохнул следователь. – Самый сильный гипноз – это любовь! Феникс – птица угорелая – Мама, у нас будет ребенок! У меня – сын, а у тебя – внук, – сообщил прямо с порога своей уже не очень молодой матери Виталий Юрьевич Багрянцев – акушер-гинеколог первой категории, заведующий отделением патологии беременности в столичном роддоме. Виталий Юрьевич был отличный специалист в своей области, он наблюдал женщин, у которых беременность протекала с известными отклонениями от нормы, вследствие чего они нуждались в более или менее длительном наблюдении, режиме и лечении до наступления родов. Мария Степановна взялась за сердце, вернее, за ту область, где оно находится, и медленно осела на коридорный пуфик. Она всегда выходила в коридор встречать сына с работы и приглашала в кухню-гостиную, где усталого Виталика ждал сытный ужин. Конечно, учитывая специфику работы акушера-гинеколога, вкусная домашняя еда не всегда подавалась Виталию Юрьевичу вовремя. Частенько его матери приходилось ужинать в одиночестве и ложиться спать, так и не дождавшись с работы сына. Она жила в соседней квартире и очень радовалась обстоятельству, что огромная квартира-студия сына находится так близко. Она вела домашнее хозяйство сына и вникала во все его заботы и проблемы. Ничего не ускользало от ее зоркого материнского ока. Сложные и внеплановые роды, кровотечения, да мало ли еще какие осложнения заставляли Виталия Юрьевича оставаться со своими «двойными пациентами», как он иногда шутил. Вид сына сильно напугал Марию Степановну. – Виталик, что с тобой? Ты заболел? Ты плохо себя чувствуешь? – Нет, мама, не беспокойся. Всё хорошо, – ослабил галстук Виталий. – Ты себя в зеркало видел?! Ты кого пытаешься обмануть? Говори немедленно, что случилось! Не рви мне сердце, я же твоя мать! Виталий потерянно посмотрел вокруг, словно не видя, за что можно зацепиться. – Мама, я сегодня решился на такое!.. – Господи, сынок! – схватилась за сердце Мария Степановна. – Не… я не знаю, но с кем не бывает… Да ты у меня умница! Но ты же человек, это бывает у всех. Может, ты и не виноват. Мало ли что было с организмом матери и ребенка? А кто пострадал? Или погиб? – заломила руки Мария Степановна. – Пока никто… – мрачно посмотрел на нее сын потемневшими глазами. – И я сознательно иду на это, находясь в твердом уме и памяти. Мария Степановна от ужаса на какое-то время потеряла дар речи. – Как это «сознательно»? Намеренно, что ли? Но почему?! Что случилось?! Ты же профессор! Доктор наук! Врач от бога! Почему и зачем?! Что ты сделал, сын?! – Я влюбился, – ответил Виталий, и следующие двадцать минут ему пришлось приводить в чувство потерявшую сознание мать. – Я впервые слышу от тебя «я влюбился» с таким серьезным выражением лица. Как же это? И почему такая трагедия? Ты уже не мальчик… – Я это знаю, мама. Сам в ужасе. Но я плохо соображаю, что делаю. – Объясни мне… Кто она? – Я познакомился с Марго в Италии, – начал Виталий рассказ о встрече, которая перевернула его жизнь. Надо сказать, что Виталий Юрьевич Багрянцев был очень ответственным человеком и переживал и за своих рожениц, и за новорожденных. Порой ему было очень трудно, когда приходилось выбирать между младенцем и роженицей по медицинским показаниям. К тридцати пяти годам он уже защитил докторскую диссертацию и был профессором. Пациентки его обожали, а коллеги относились очень уважительно и прислушивались к его мнению. Мария Степановна одна поднимала сына, и, кажется, что в детстве она явно перестаралась, желая воспитать сына настоящим мужчиной. Он занимался почти всеми видами спортивной борьбы, хотя драться терпеть не мог, ходил с внушительными фингалами и ушибами и тихо ночью плакал в подушку, чтобы мать не заметила его слез. Сочувствия от матери ожидать не приходилось. Она с невероятным упорством, достойным лучшего применения, вдалбливала сыночку, чтобы он не распускал нюни и «рос мужиком». Виталик терпел и занимался, занимался… Получил разряд по плаванию и боксу, увлекся конным спортом, что было совсем неожиданно. После окончания школы Мария Степановна заявила сыну, что спорт – это хорошо, но посвящать прыжкам и спортивной борьбе всю свою жизнь неразумно. Следует получить достойную профессию, чтобы тебя люди уважали. А кого люди уважают? Правильно, врачей! Это – почетно. Это – чисто. Это – благородно, в конце концов, спасать жизнь людям. Учился Виталий успешно. Но всё-таки не смог стать нейрохирургом, хотя мечтал об этом. Дали о себе знать старые спортивные травмы. Множественные переломы рук, особенно разрыв связок кистей. Виталий понимал, что обычным хирургом он работать сможет, но нейрохирург – это нечто особенное. Врач этого направления занимается вопросами оперативного лечения заболеваний нервной системы, включая головной мозг, спинной мозг и периферическую нервную систему. Мать Виталия очень переживала, что сын не смог осуществить свою самую заветную мечту. – Я так жестко тебя воспитывала. Прости меня, мой мальчик! Ты думаешь, я не видела, что тебе больно? Сложно? Я очень переживала за тебя, но держалась. Сейчас, думаю, что делала это зря. Не долюбила я тебя, не доласкала! Я боялась, сын, что не смогу тебя вырастить настоящим мужчиной. Перед глазами не было примера отца, деда. Я так не хотела, чтобы ты вырос слабым слюнтяем. Нет мне прощения. Но есть оправдание – я всё делала только от безграничной любви к тебе! – Мамочка, успокойся! Это всё пустое. Я давно вырос и уже не тот маленький мальчик, которого надо постоянно опекать, – смеялся Виталий, обнимая мать. – Я тоже тебя очень люблю. Ты делала всё правильно. Я благодарен тебе за это. Мария Степановна с гордостью и любовью посмотрела на сына. Высок, красив, спортивен. Ни одна девушка не могла отвести взгляда от лукавых с искоркой зеленых глаз, мягких волнистых волос, обаятельной белозубой улыбки. Виталий был добрым и очень отзывчивым человеком. Пациенты просто боготворили его. Друзей у него были целый вагон и маленькая тележка, и никогда никому он не отказывал в своей помощи. Акушером-гинекологом он стал совершенно случайно. Сыграл роль один случай. Виталий со своей девушкой, студенткой экономического института, возвращался на самолете из Черногории – и вдруг у одной из пассажирок начались роды. Всё дело в том, что стресс, связанный с авиапутешествием, и перегрузки, которые испытывает организм беременной женщины во время полета, могут спровоцировать преждевременную родовую деятельность. Конечно, каждый бортпроводник проходит первоначальную подготовку доврачебной помощи. В том числе их учат, как правильно принимать роды и пользоваться аптечкой. Но, как правило, бортпроводники знают всё это только в теории, а на практике с таким редко сталкиваются или не сталкиваются вообще. На крики стюардесс: «Есть ли в салоне врачи? Нужна помощь!» Виталий отреагировал мгновенно. Он принял роды. Ребенок и роженица остались живы и здоровы. Ему рукоплескал весь самолет, словно пилоту, совершившему аварийную посадку без потерь. Виталий тогда испытал колоссальное потрясение и дал себе слово стать акушером-гинекологом, ведь совмещение этих двух отдельных профессий позволяет беременным чувствовать себя максимально комфортно в очень непростой для женщины период вынашивания младенца. Он неожиданно понял, что очень хотел бы наблюдать за здоровьем беременной женщины и ребенка с момента первого обращения к нему и до выписки из роддома. И он подал заявление в ординатуру на специальность «Акушерство и гинекология». Специалист из него получился очень хороший, он защитил докторскую диссертацию, печатал научные статьи в медицинских журналах, вел семинары и читал лекции в институте. Довольно быстро стал заведующим отделения патологии. Это как первая линия фронта при наступлении, как самый сложный участок. Но трудностей Виталий не боялся, таким его воспитала мать с детства. Он разработал свой метод лечения непроходимости маточных труб, вызванную воспалительными процессами, последствиями заболеваний и хирургическими вмешательствами в прошлом. Багрянцев считал, что женщина должна рожать сама, без помощи ЭКО и суррогатного материнства. Пациентки ехали к нему со всей страны и даже из-за рубежа, операции у Виталия Юрьевича были расписаны на месяцы вперед. Он часами не выходил из операционной и сутками дежурил. Как у всякого занятого без всякой меры человека у него завязался на работе служебный роман. Доктор-неонатолог Ольга Игоревна Морозова спала и видела, как бы женить на себе молодого профессора, красавца и умника Багрянцева. Ольга тоже была отличным врачом и с трепетным волнением относилась к своим пациентам – новорожденным малюткам с синдромом дыхательных расстройств, низким весом при рождении, врожденными пороками развития и прочими дефектами. А вот Виталий Юрьевич жениться не торопился. Именно на эту тему у него в последнее время и возникали неприятные разговоры с матерью. – Виталик, ну ладно, когда ты учился, жениться еще было рано. Девочки вокруг тебя вились, но тебе не до этого было. Я понимаю – работа занимает всё твое время. Виталик, но не только работой жив человек! Пора уже и о себе подумать! Тридцать пять лет! Давно пора обзавестись семьей и, главное, детишками. Где мои внуки, сыночек? Я же уже не доживу до них, не успею понянчиться! Ведь сколько хороших девушек я принимала, чаем с конфетами поила и каждый раз думала: «На этот раз – она!» Помнишь Валюшу? А Ирочка какая хорошенькая девочка была! Из интеллигентной семьи, пирожки тебе носила с капустой на работу. Помнишь? – Помню. Я терпеть капусту не могу, – отмахивался Виталик. – Вот всегда ты так, то это тебе не так, то то… Ты занят только своими пациентками! Знаешь, мне подруги объяснили… – махнула рукой Мария Степановна. – Стыдно сказать! – Раз уж начала говорить, то заканчивай. Чего тебе напели твои подружки? – поинтересовался Виталий. – Не «напели», а чистую правду сказали! Насмотрелся ты на своей работе на разных женщин, вот и воротит тебя уже от них. А почему ты смеешься? Чего я смешного сказала? Ты уже у знакомых подозрения вызываешь, – возмутилась мать. – А то, что я мужчинами интересуюсь, еще не обсуждают? – засмеялся Виталий. – Надо же такое придумать! – До этого еще не дошли, все знают, что ты бабник! Но нельзя же всю жизнь ждать одну-единственную! Даже не знаю, кто бы смог тебя окрутить. Наверное, та, что от тебя забеременеет. Тут уж никуда не денешься. Ты у меня совестливый, ребенка не оставишь, да и люди что скажут? – Ага. Ты этот совет Ольге дай! – усмехнулся Виталий. – И вот Ольга твоя… Не могу сказать, что она мне по душе, но чего уж тут выбирать-перебирать? Молодая, новорожденными занимается, будет хорошей матерью и для твоих детей. Из вас получится отличная пара, и всегда будет о чем поговорить. Да и какая жена, кроме медички, выдержит твой трудоголизм и вечное отсутствие дома? – горячилась Мария Степановна. – Мама, в тебе погибла великая сваха! Только, мне кажется, Оля не очень тебе нравится? – Так она моложе тебя на десять лет. Да и холодноватая она. Улыбается редко.