И все потому, что Даори поклялся жизнью найти лекарство и вернуть матери разум и здоровье. Да что там, хотя бы остановить ее умирание. Даже ректор Академии Света, архимаг Алиан Даркиэн, бессильно развел руками. И посоветовал отчаявшемуся сыну страшный, но единственный выход: искать рецепт «эликсира Неупокоенных», о котором ректор вычитал в каком-то древнем манускрипте, что с его помощью вампиры, эти мыслящие мертвецы, творили чудеса исцеления. А найти рецепт - это все равно что разгадать тайну вампирской не-жизни: какая сила, какое заклятие удерживает разум и душу в разрушенных смертью телах. Тогда и появилась у светлого мага цель. Князь Зан-о-Мьир с легкостью пошел на сделку с Даори и в итоге ограбил наивного светлого дурака, забрав за «лечение», а на деле - продление агонии умирающей, все оставшиеся сокровища рода Энриати, и в конце концов получил себе еще одного Младшего. Даори все-таки расплатился жизнью за невыполненную клятву. Боль, ввинтившаяся в мозг, отхлынула, и лен-маг снова мог двигаться. Он нащупал чью-то нору и нырнул. «Ты меня плохо понял, мальчик,- настиг его голос Старшего.- Если попробуешь бежать, твоя мать станет вампиром. Самым уродливым из всех, кто когда-либо существовал. Самое то для ее прижизненной гордыни. Лолия Энриати станет хуже лунных тварей, ведь к ней так редко возвращается разум. Но она будет знать и помнить, что именно любимый сын обрек ее на вечную боль. Интересно будет понаблюдать за вашей встречей. Я сделаю ставку на Лолию». Нора оказалась давно заброшенной - даже запах заселявшего ее существа выветрился,- длинной и такой извилистой, словно под землей метался полоумный заяц. Очень интересная нора. Даори заглушил всякую мысль, чтобы ничто не выдало его намерений. Он даже биение сердца постарался замедлить так, словно снова превратился в холодный труп. «А ты успешно притворялся любящим сыном, Младший!»- с усмешкой произнес Зан-о-Мьир, одновременно предприняв очередную попытку ментального штурма. Даори явственно почудились ледяные щупальца, пробирающиеся под череп. Он отсек их заклинанием и метнулся в боковую петлю норы. «Похвальная попытка, но ты выдал себя,- рассмеялся князь и удвоил усилия. Теперь словно огромный камень катился на Даори, подминая его разум и волю. А Древний все болтал, показывая жертве, что он и половины сил еще не применил, а просто играет, как кошка с мышкой.- Итак, на самом деле ты с легкостью пожертвовал даже родной матерью ради своей шкуры. Что ж, не могу осуждать. У нас, Неупокоенных, нет сердца, и ты осознал этот факт наконец. Но, милый мой бессердечный мальчик, прими и тот факт, что ты принадлежишь мне, давшему тебе вечность. Я терпелив и милостив. Я даже прощу тебе покушение. В конце концов, я первый напал, а ты слегка переборщил при защите, бывает. Однако и мое терпение небесконечно. Я жду пять минут, не более. Возвращайся сейчас, и ты будешь прощен, сын мой. Если захочешь, я заставлю Эсмуса отдать тебе Миранду. Надеюсь, он с ней уже наигрался». Тщеславный Зан-о-Мьир всегда любил покрасоваться и поболтать. Подвешивая жертв на дыбу или - если кровь оказывалась дурной, не годной к употреблению - посадив на кол, он часами наблюдал за их агонией и развлекал себя хвалебными монологами. Привычка подвела князя. Петля извилистой норы привела Даори почти под ноги врага. Лен-маг отлично чувствовал, в каком именно месте попирают землю мертвые стопы древнего вампира, обутые в кожаные сапоги. Враг стоял расслабленно, полностью сосредоточившись на ментальном штурме упрямого Младшего. Даори выметнулся из-под земли, на лету обретая тело лен-мага и выпуская вампирские клыки и когти. На время забыв о силе Света, дабы не провоцировать демонических сил на их темной земле, он решил использовать физическую мощь, оставшуюся от тела вампира, и магию, отточенную в Академии Тьмы. Но сшибить Древнего с ног не получилось: по всей видимости, тот стоял, распахнув крылья, и успел подняться вверх при малейшем толчке. Даори смог лишь вцепиться одной рукой в его ноги и полоснуть кинжальными когтями второй руки уж куда дотянулся - по паху и мышцам. Зан-о-Мьир дико вскричал, протащил Даори по колючкам, по счастью, без всякого вреда для лен-мага, а вот крыло неудачно завалившегося князя оказалось разодранным, что не улучшило летные свойства. А Даори, сложив пальцы руки в стальной клюв, бил и бил в основание берцовой кости, расчленяя плоть вампира. Закончив с одной ногой, принялся за вторую. Древний пытался воздействовать Зовом, но не преуспел - разум разъяренного лен-мага каким-то чудом просто не впускал его в себя. Князь метал заклинания, разбивавшиеся о невидимый щит, сыпал молниями, увязавшими в мглистом облаке. Он упал на землю, покатился, пытаясь подмять вышедшего из подчинения Младшего. В тщедушном, теперь уже одноногом теле Зан-о-Мьира скрывалась неимоверная физическая сила. Он рвал живую плоть Даори, почувствовал живую кровь, и Жажда удесятерила его мощь. Миг - и он добрался до горла, сжал в удушающем захвате, но тот, кого он уже перестал считать вампиром, вдруг превратился в летучую мышь и вывернулся, едва не сломав крылышки. И тут же вновь обрушился всем весом истинного тела, разорвав клыками шею Старшего. -Как?- прохрипел Зан-о-Мьир. В волчьих глазах ненависть на миг сменилась изумлением. Он стряхнул Даори как мошку, попытался раздавить, разорвать.- Ты живой! Снова! И ты вампир? Как? -Секрет!- оскалился Даори, заметив, что оборот в вампирскую мышиную ипостась избавил его тело от ран. -Я оставлю жизнь тебе и твоей матери в обмен на твой секрет. -Разумеется, оставишь!- мгновенное превращение в летучего зверька, перемещение, и на князя обрушился ближайший куст древняка, кромсая тело Древнего усыпанными шипами ветками, словно бесчисленными клыками. И еще один куст вдруг ожил под взглядом лен-мага и пополз к пойманной жертве. Зан-о-Мьир истошно взвыл, как свинья под ножом. Даори отвернулся. Он знал, что убить вампира можно только одним способом: отделив голову от тела. И темные растения, движимые его волей, вполне справятся с этим несложным делом. -Ты оказался слаб, князь,- произнес он эпитафию.- Ты слишком понадеялся на подчиняющий Зов. Слабые хлопки раздались в стороне, шагах в двадцати, на пригорке, где начинался темный еловый лес. -Браво, мой мальчик!- из-за разлапистой ели вышел, лениво хлопая в ладоши, целый и невредимый, вполне двуногий Зан-о-Мьир, затянутый в щегольской черный костюм и обутый в ботфорты.- Но уж прости, это не я оказался слаб, а ты - все еще глуп, доверчивый сопляк. Не дергайся, дорогой мой. Стой, где стоишь. Он применил Зов. Настоящий Зов. В полную силу. Разом страшная вялость окутала Даори. -А ловко мы тебя провели, не правда ли, Младший? Спасибо, развлек. Но сколько я учил: не верь глазам своим,- кривился уродливый рот князя и смеялись рыжие волчьи глаза.- Для чего я даровал тебе безошибочное чутье и зрение вампира? Почему ты не пользовался моими дарами? Или ты сам себя их лишил, когда в тебе забрезжил тусклый светлячок, который ты принял за Свет? По его щелчку из-за елей выскользнули вампиры. Десяток. Два. И все продолжали выходить, окружая обессиленного, связанного Зовом Младшего. -Несчастный завистливый Эсмус!- усмехнулся Зан-о-Мьир, глядя на ком веток позади Даори.- Какой гениальный лицедей так бездарно погиб! Некоторые роли не стоит играть,- он перевел на Даори холодные глаза цвета ржавчины.- Запомни, я не стал бы Предвечным князем и главой клана, если бы не умел использовать и вашу слабость, и вашу силу и обращать их против вас же. Думаешь, это ты убил Эсмуса? Нет, это я позволил этому случиться. А ты еще жив потому, что я любопытен. Кто ты теперь? Нет, ты не вернулся к Свету, мальчик мой. Думаешь, за свою долгую не-жизнь я не видел таких вот бывших белых магов, якобы оживших и возвращенных? Десятки, Даори, десятки. И оживали, и возвращались под мое крыло еще более послушными. Гельмуд, подойди-ка, покажись нашему бунтарю. Один из вампиров выступил из плотного кольца Неупокоенных, раскрыл светло-серые крылья, в которых при достаточном воображении можно было угадать бывшие белые. Поднял подбородок и оголил шею, демонстрируя четыре струпа - следы двойного обращения. А потом поднял руки и направил поток грязного света на ком веток, из которого торчали желтые кости скелета. Древняк послушно раздвинул шипастые плети, кости осыпались горкой, а череп покатился по склону берега и плюхнулся в черную воду. Гельмуд опустил руки, и ветки рассыпались трухой. -Видишь, Даори, не только ты искал путь назад и оказался в тупике,- усмехнулся князь.- Любой обращенный светлый маг почему-то считает себя фениксом. Глупо. Нескольких недель в защитном коконе... кстати, любопытное заклинание, молодец, мне пригодится... так вот, этого мало, чтобы обрести настоящую жизнь. Но все-таки ты сумел измениться. Так кем ты стал? Вампиром, свободным от Жажды, но зависимым от Зова? Или ты уже не вампир, а просто мой смертный раб? Кстати, что там с моим заданием? Говори! -Выполнил, мой господин,- смиренно произнесли губы Даори. -Как ты умудряешься лгать под Зовом, мальчик?- чуть выдвинулись клыки Предвечного.- Я полдня, пока ты отсыпался под корягой, расследовал твое дело и видел сегодня Миранду достаточно близко, чтобы почуять ее кровь. Дочь Вечерних теней нетронута. -Мне не понадобился этот путь, мой князь. Он показался мне ненадежным, и я нашел другой. Известная тебе заклинательница вынуждена была раскрыть тайну. И попробуй, древний недоросток, проведи мне очную ставку с Ликой, ухмыльнулся про себя Даори. Князь думает, что сломал наследника рода Энриати? Пусть думает, не будем разубеждать. А путь для окончательного возвращения Даори найдет, даже если его снова обратят. Он умен, терпелив и упрям. Пусть некоторые трупы и считают его дураком. Да, пусть считают. -Хорошо, расскажешь подробности дома,- с подозрением прищурился князь, хотя Даори не переходил на мысленную речь.- Ты отчислен, и хлопотать о восстановлении я не буду. В Академию ты не вернешься. -Да, мой князь. Жизнь и свобода, моя и моей матери, будут достаточной ценой за два уникальных заклинания. Зан-о-Мьир расхохотался. -Каков наглец! Вот почему я еще тебя терплю? Более того, даю слово Предвечного, что жизнь вам двоим я оставлю. Но теперь уже никакого эликсира. Это тебе наказание за покушение на меня, или на мой образ, что одно и то же. Ты получишь даже относительную свободу, но освободить от Зова может только полное уничтожение. Так что твои желания слишком противоречивы, чтобы быть выполненными полностью. Радуйся жизни, недовампир,- он отвел волчьи глаза от непроницаемого лица пленника, глянул на подданных.- Гельмуд, останься и подчисти все наши следы в Академии. Посещай занятия и продолжай нашу работу в библиотеке вместо Эсмуса, Вултон в курсе замены. Будешь тут, пока не призову. Ну и с Миранды глаз не спускай, наш недосветлый мальчик влюблен, а мало ли с девочкой что плохое случится... если он проявит непослушание. Всем остальным - на крыло, летим. Летим домой, Младший. Глава 13 Изощренный ум Зан-о-Мьира придумал для Даори самое тяжелое наказание - наблюдать за агонией матери и ухаживать за умирающей. Ему запретили покидать территорию клана вообще и княжеского дворца в частности. Преступника, покушавшегося на самого Предвечного, лишили статуса высшего вампира. Само отсутствие Жажды переводило его из ранга хищника в ранг жертвы. Старший надел на него магический ошейник, как на раба, и снова сделал его крылатую спину ступенькой к трону. Только теперь у Даори не было привилегий Младшего. Живая кровь? Значит, он - потенциальная пища, всегда готовая к употреблению. Враги Даори - а это весь клан Неупокоенных - скалили клыки всякий раз, когда шли мимо, особенно когда главы клана не было рядом. Кусать не смели, все-таки он - личная княжеская собственность, но ущипнуть (женщины), ткнуть кулаком под дых (мужчины) или когтем под ребро (снова женщины), грязно обозвать и проклясть (все)- это в порядке вещей. В ответ враги получали весь букет действий зеркально, а вдобавок - укусы вампирьих клыков лен-мага. Зан-о-Мьир потешался и никого не наказывал. -Из тебя получился отличный шут, мой недосветлый мальчик, кто бы мог подумать?- мерзко ухмылялась голова старца на теле подростка.- Только ради забавы стоило оставить тебе жизнь. Как твои успехи с разгадкой моего эликсира? -Так же, как твои с разгадкой моих заклинаний,- пожимал плечами Даори. Этим сокровищем лен-маг распорядился лучше, чем родовыми драгоценностями и амулетами. Он охотно показывал результат: впервую очередь сплел экранирующий защитный кокон для матери и далее создавал по желанию князя, но не рассказывал. Единственное, что он открыл: заклинание из разряда светлой магии, следовательно, основной массе вампиров недоступно. Конечно, оставались такие, как Гельмуд, но пусть сами ищут. -Я оставил тебе жизнь в обмен на заклинание!- орал потерявший терпение Зан-о-Мьир.- Ты хочешь, чтобы я прибегнул к крайней мере? Ты забыл, в Академии осталась заложница. Мы ее не трогаем, но твое упрямство вынуждает... -Так я и заклинаю по первому требованию, даже из последних сил! Разве хоть раз отказался? А твой глупый шантаж вынуждает меня забыть даже то, что знаю! Тронешь Миранду, и я навечно уйду в кокон, буду ждать, когда ты сдохнешь!- еще громче орал на него Даори, шантажируя тем, что такая редкая птица, как вампирский шут, сумевший соединить темную и светлую магии, может кукарекать вволю. И пусть ему рубят буйную голову, но заткнуть не смогут.- И учти, Старший, мои мозг и тело будут только совершенствоваться, а твои - ветшать. Ни угрозы, ни пытки Зовом, ни даже обещание целого флакона эликсира не заставили упрямца раскрыть тайну. Еще хуже для князя обстояли дела со вторым, самым важным, казалось бы, заклинанием вызова духа. Тут надо оговорить, что спиритизмом не владел ни один вампир. Неупокоенные, как существа, находящиеся между миром живых и мертвых, прекрасно могли видеть духов и даже общаться с ними, но вызывать по желанию, увы, им не дано. Такой силой обладали только живые. Потому что духи откликались и являлись исключительно на зов жизни. Этим обстоятельством и воспользовался хитроумный лен-маг, умудрившийся убедить князя, что если тот выпьет обнаглевшего бунтаря и второй раз обратит, то лишится ключа к заклинанию. -Даже если ты будешь знать заклинание наизусть, тебе оно не поможет, мой господин,- убедительно врал Даори, сидя в ногах Старшего и снизу вверх глядя в рыжие волчьи глаза особо преданным собачьим взглядом.- Вампиры отвратительные спиритуалисты. И этот приобретаемый при обращении дефект только я смог устранить. Только я могу сплести для тебя заклинание или Лика Тария. Но разве ты сумеешь ее заставить? А я всегда к твоим услугам, лоялен и послушен тебе, Предвечный, и вызову дух по твоему желанию в любой момент. К счастью, именно этот дух мне оказалось намного проще вызвать. -Ты юный наглый паршивец,- угрожающе скаля клыки, склонялось к нему уродливое лицо старца-подростка.- Я ведь чую подвох! -В чем же, мой драгоценный князь?- таращил до ужаса честные голубые глаза лен-маг.- Клянусь жизнью матери, я говорю тебе правду. -Я помню, какую картину увидел в тот день твоими глазами, Младший, и вызванный Ликой дух совсем не походил на твой, с позволения сказать, душок. -Мой душок?!- возмутился Даори.- Мой дух велик! Он выдерживает даже общение с тобой! -Это кого ты сейчас имел в виду? -Ну, конечно, вызванный мной дух гениальной лингвистки Эллины Вивер, кого же еще! Мой князь, твоим знаниям позавидовала бы вся библиотека Академии Тьмы от первой полки до последней. Ты же помнишь: спиритуалист не видит лик духа, если не был с ним лично знаком. Вся разница в том, что Лика явно не знакома с госпожой Вивер, а я лично знал Эллину целый год, ты же знаешь, сам отдавал меня ей в ученики. -Я так же хорошо помню, что речь шла о духе языка, то есть никогда не жившей сущности. Даори тяжко вздохнул, понурив голову: -Прости, я ввел тебя в заблуждение. Мне так хотелось найти что-нибудь стоящее, чтобы купить эликсир для матери, что я принял желаемое за действительное. «Посмотри мне в глаза, Даори!»- захлестнул его Зов. Лен-маг вскинул голову, придал взгляду усталости, но смотрел твердо: -Ты же понимаешь, мой господин, что вызвать нежившее невозможно. Дух есть только у живого.