Василий резко обернулся. Сомнений не оставалось, его узнали. С другой стороны улицы, включив сирену и мигалку, против одностороннего движения пробирался милицейский уазик. Прохожие, оказавшиеся в этот момент на улице, застыли и наблюдали, разворачивающиеся действия. Милиционеры приближались. Чавканье снега под их ногами становилось все более отчетливым. Василий с ужасом посмотрел на высокий забор. Но другого выхода не было. Вскарабкавшись по прутьям, скользким и обледеневшим, он перемахнул через пики и услышал как разрывается рукав. Холодный металл прошелся по коже, оставляя на ней кровавый след. Приземлившись в растоптанную грязь, он перекатило через плечо и вскочил на ноги. Позади раздались крики с требованием немедленно остановиться. Василий удивился про себя их уверенности и оптимизму. Впрочем, они были в большинстве. Чуть правее, весь в грязи и навозе, лениво застыл ободранный бизон. На все происходящее он отреагировал восточным спокойствием, чуть качнув головой. Видимо, на большее не хватало сил. Василий уже подбежал к следующему забору, когда патрульные, подсаживая друг друга преодолевали только первый. Уазик, высадив плотного кричащего человечка в штатском, развернулся и уехал. «Наверное, они перекроют центральный вход», — подумал Василий. Карабкаясь по ячеистому забору, вдвое выше ограждения, Василий представил себе план зоопарка. Основной вход располагался где-то прямо, значит, они будут отсекать всю левую часть. Василий побежал по кустистому вольеру с множеством поваленных обглоданных деревьев. Всюду присутствовал едкий мускусный запах. Неожиданно под ногами мелькнула белая высохшая кость метровой длинны. В то же мгновение позади раздался недовольный рык. Василий почувствовал как похолодела спина, а в ногах появилась тошнотворная слабость. До следующего забора оставалось метров десять. Он преодолел это расстояние в два прыжка, цепляясь пальцами за ржавую сетку и отчаянно работая руками и ногами. Только очутившись на самом верху, Василий рискнул взглянуть вниз. Рыча и помахивая хвостом, там прохаживался большой пятнистый леопард. Василий посмотрел на своих преследователей и ужаснулся. Один из них спрыгнул с сетки и первым помчался через вольер. Когда он заметил леопарда, было уже поздно. Крик, полный боли, огласил окрестности зоопарка. Морда леопарда перепачкалась ярко-красной кровью. Василий отвернулся и преодолевая слабость перелез на другую сторону, предварительно оглядев каждый кустик. С левого края вольера мирно паслись горные козлы. Свернув направо, Василий преодолел кольцевое углубление для воды, наполненное доверху зеленоватой жидкостью. Промокнув почти до пояса, он схватил кончиками пальцев за цементное ограждение и подтянулся к трубе, служащей забором. Пока что все выглядело спокойно, но он знал, что минут через пять сюда соберете половина свободных нарядов и ОМОН впридачу. Зоопарк смотрело уныло и одиноко. У клетки с обезьянками прохаживалось несколько зевак. Поднимая хлюпающие ботинки, Василий побежал по узкой расчищенной дорожке мимо замерзшего пруда с множеством птиц. Он пересек дугообразный мостик и только теперь услышал топот десятка ног и отдаваемые команды. Они находились где-то левее и позади его и бежали явно в сторону леопардов. Добежав до крытого бревенчатого павильона, покрашенного в отвратительный голубой цвет, Василий обогнул его слева и через несколько секунд скрылся в железобетонном каркасе огромно конструкции непонятного назначения. Расплывчатая полутьма несколько успокоила его. Он остановился, закурил и насколько это получилось, не снимая отжал штаны и вылил воду из ботинок. Медлить было опасно. Они могли начать патрулировать по периметру, тогда уйти было бы намного сложнее. Спотыкаясь о трубы и строительный мусор. Басили приблизился к внешнему забору. Улица в этом месте была пустынна. Если по ней и проезжали машины, то крайне редко. Он аккуратно посмотрел налево, потом направо. Тихо. Это могло быть обманчивым впечатлением. Вздохнув, Василий схватился за прутья и подтянулся. Перемахнув забор, он кинулся в ближайшую арку и только когда пересек двор, затем дорогу и еще один двор, остановился, чтобы передохнуть. В висках тяжело стучало. Сдавать бег с препятствиями в мокром пуховике доводилось не каждый день. К тому же от него нестерпимо воняло затхлой водой и звериным навозом. Чтобы попасть назад домой, пришлось сделать длинный крюк километров в пять. Василий вывернул пуховик наизнанку, отчего его цвет изменился с синего на песочный и мысленно поблагодарил китайцев. От холода начало сводить икры ног, а ступни, казалось, превратились в деревянные бесчувственные колодки. Очутившись в квартире, Василий принял теплую ванну, затем достал бутылку коньяка и рюмку. После ста граммов жизнь потихоньку начала возвращаться в его застывшее тело. Рана на руке оказалась глубже чем он думал. Сдерживая боль, он залил ее йодом и перевязал. Перед глазами стояло лицо умирающего патрульного. Его последний крик и вздох. Василий выпил еще и устало откинулся на старое плетеное кресло, покрытое теплым пледом. Глава 27 Никитина погладила рукав своего красного жакета с золотыми пуговицами. Она знала, что он смотрится на ней великолепно и как всякой женщине это придавало ей уверенности. Карташов деловито рассматривал меню ресторана. Негромкий современный джаз вносил в атмосферу заведения нотку изысканности и причастность высшему свету, так называемому, бомонду. И правда, бедные люди в этот ресторан не заглядывали, цены здесь начинались от ста тысяч. Чашечка кофе, миниатюрнее некуда, стоила двадцать пять тысяч. Никитина приподняла руку и в ту же секунду рядом со столиком материализовался официант в роскошной зеленой ливрее. Его круглое лицо выражало крайнее подобострастие. — Мне, пожалуй, карпа по-китайски и мидии в лимонном соке, — сказала Никитина. Официант сделал запись и посмотрел на Карташова. — Рыба так рыба, — сказал он. — Стерлядь с грибами и сметаной и бутылочку токайского сорок седьмого года. Это будет в самый раж. Официант выудил меню из его рук и ловко собрал лишние приборы. Окинув взглядом стол, накрытый белоснежной скатертью, он величественно удалился. — Ничего, — оценил Карташов. — Класс даже повыше, чем в Германии. — Здесь немцы не ужинают, — сказала Никитина, улыбаясь. — Слишком дорого. Только для русских. — Она помолчала, потом достала сигареты и закурила. — Как прошла поездка? — Отлично! — Карташов был к хорошем расположении духа. — Нашлись старинные книги про начало строительства рыцарских замков с описаниями, планами… Это нам очень поможет, ведь почти все сравняли с землей, трудно что-то найти, особенно, если не знаешь, где искать. — Но это же не бесплатно, — Никитина выдохнула облачко дыма, сразу же рассеянное кондиционерами. Однако Карташов успел почувствовать ментоловый привкус. — Нет конечно. Несколько бюргеров нашли свои старые дома и выложили за это хорошие деньги. Если бы еще удалось помочь им при покупке… Официант торжественно принес запыленную бутылку вина и откупорил ее на глазах гостей. Наполнив бокалы он чуть-чуть отошел в сторону и вытянувшись по струнке, ожидал ответа. Карташов сделал глоток. — Великолепно. — Он поблагодарил официанта. Вино действительно стоило больших денег. Букет мудрой старины. Официант просиял и отошел. Никитина попробовала и улыбнулась. — Да… такое в палатках не купишь. — В палатках обыкновенный спиртовой раствор — слабенький и сладенький. На этом его достоинства исчерпываются. А это — коллекция. Даже сейчас достать такое вино практически невозможно… — Я первый раз пробую, — призналась Никитина. — Никогда не думала, что в старых винах есть что-то особенное. Считала это торгашеской уловкой, а теперь вижу, как я ошибалась. — Абрау-Дюрсо. — Карташов любовно провел рукой по бутылке. На стекле остались темные следы стертой пыли. — Если бы они не сохранили свои виноградники, эта потеря была бы больше, чем, скажем, нехватка одноразовых шприцев. — Это разные категории, — отозвалась Никитина. — Но в любом случае, я с вами согласна. В наше время несколько по-другому смотрят на эти веши. Но это все пройдет. Помните, как говорил один старый еврей — все проходит. Никто не хотел говорить о делах. Хотя каждый понимал, что сюда они пришли именно за этим. Ресторан постепенно наполнялся. Вальяжные мужчины в черных дорогих костюмах, ослепительные женщины в вечерних платьях и сверкающих украшениях у входа приостанавливались и окидывали взглядами зал. Тут же к ним подбегал управляющий и отводил их к пустующему столику, называя посетителей по именам. Для случайных прохожих мест не было. Каждый столик отгораживался от других волнистыми красными шторами, спадающими с пятиметровой высоты, У пола шторы стягивались плетеным желтым канатом в руку толщиной. Паркет, сделанный из редких пород дерева, блестел чистотой и матовым воском. На полукруглом возвышении в глубине ресторана играл небольшой джазовый оркестр, освещаемый сверху мягким желтоватым светом. Желтые лиры барабанщика отбрасывали приятную янтарную тень. В воздухе витал запах дорогих сигар и косметики. Огромная хрустальная люстра на потолке была выключена. На каждом столе горели свечи, а к стенам крепились причудливые старинные фонари. — Вы уже были в конторе? — не меняя тона спросила Никитина. — Да, днем я заскочил туда на несколько минут. — Конечно, вас поставили в известность… — Естественно, — казалось, Карташова это нисколько не волнует. — То, о случилось, очень печально. Убийцу еще не нашли? — Нет. — она посмотрела прямо в его светло-коричневые глаза. — Но он уже известен. Бывший работник милиции. Карташов удивленно хмыкнул. — Он что, что-нибудь узнал? Шантажировал? — Скорее всего, нет, — сказала она. — Похищен бумажник и пятьсот долларов. — Но за это не убивают, — скорее себе, чем Никитиной сказал он. — Хотя в наше время есть неандартальцы, которые и за сотню четвертуют… Она кивнула. — В том то и дело. Поэтому пока его не задержали, нужно держать ухо востро. Тем более, что некоторые документы уже готовы. Карташов напрягся. — Надеюсь, вы их не храните в офисе? — Нет конечно. Это было бы глупо. Скоро наступят жаркие деньки и надо быть готовыми. — Этот менеджер, — тихо произнес Карташов, — занимался и нашими делами. Он помог что-нибудь сболтнуть? — Я об этом думала, — сказала Никитина. — Но все показывает на то, что это обычный грабеж. Видно, Яков Семенович так себя повел, что у грабителя возникло желание перерезать ему глотку, кстати, капитан Авдеенко хотел с вами переговорить…