— Да… — подполковник открыл рот, но видимо забыл, о чем хотел спросить, но сразу вспомнил: — что с этим маньяком? В черном? Архипов потупился. — Ищем. Он оказался намного умнее и хитрее, чем мы считали. Проводницу поезда он свел перед самым отправлением, на глазах всего народа и других проводниц. Никто толком его не разглядел. Они ушли очень быстро он поддерживал ее за руку, как будто был давно знаком. Он, должно быть, очень умен, если вот так запросто уводит человека с рабочего места… — И что, потом их никто не видел?? — Это же вокзал. Постоянные потоки людей. Там все стараются смотреть только себе под ноги, га на ручки своих чемоданов. По мы продолжаем там искать… Литвинов злобно выругался и посмотрел ни свои погоны. Как раз на то место, где вот-вот должна была появиться третья звездочка. Архипов тоже взглянул туда. Воцарилось неловкое молчание. — Тебе и так многое прощается, — Литвинов посмотрел на капитана. — Так что, прежде чем делать, хорошенько думай. — Понятно. Я стараюсь. — Плохо стараешься. Ладно, иди. Когда Архипов ушел, подполковник достал бутылку водки и граненый стакан. — За звездочку, — сказал он Менжинскому, подмигивающему со стены, и залпом выпил. Глава 26 Василий сидел на кровати и следил за секундной стрелкой на больших, стилизованных под старину, часах, которые висели напротив. Равномерно, круг за кругом, она обходила свои небольшие владения, точно луч радара. Он чувствовал, что время куда-то безвозвратно уходит, капля за каплей просачиваясь а невидимую щель жизни. Прошло две недели как его ищут. Сообщения по радио постепенно смолкли и он теперь даже тосковал по знакомым словам, начинающимся характерным треском и шумом. Что-то очень важное никак не могло стать на свое место во всей этой суматохе. Чем больше он строил версий и предположений, тем гуще казались дебри умозаключений. Виноваты все и никто. Василий мог сколько угодно подозревать всех, о ком только едва слышал и таким же успехом делать этих людей невиновными. Пока кто-нибудь не сделает ошибку или наоборот, решающий шаг все будет оставаться по-старому. Капля за каплей. Круг за крутом. Он вышел на кухню и налил себе стакан води от которой за километр разило хлором. В углу удовлетворенно урчал холодильник. Его сытый звук настоятельно привлекал внимание кота, которые, выпрямив хвост, ласкался к большому белому собрату. Василий подошел к телефону, но потом передумал, оделся и вышел на улицу, закрыв дверь запасными ключами. Наташа вернется только к вечеру. Телефон-автомат в накренившейся зеленой будке находился через квартал. Василий снял трубку, зажав в кулаке горсть жетонов. Пять минут ушло на то, чтобы узнать номер Калининградского отделения Интерпола. Ответил деловой женский голос. Небольшие придыхания на концах слов делали его сексуальным. — Калининградское отделение Интерпола, слушаю вас, — отчеканила она. — Здравствуйте, — Василий собрался с духом. — Беспокоят из миграционной службы. — Здравствуйте. Что вас интересует? «Съели», — подумал Василий. — У нас возникла небольшая проблема, — Василий достал блокнотик. — Некто господин Лимас Фоух подал нам свои бумаги. Гражданин Великобритании. Мне поручили проверить его. У директора какие-то сомнения… — Одну минуточку… — она отошла от телефона. Василий почувствовал, как забилось сердце. Ее не было довольно долго. Затем трубку вновь подняли. — Какого рода бумагу он подал? — спросила женщина. На том конце слышались еще два или три голоса о чем то спорящих. Василий тоскливо посмотрел на разбиты телефон. Если бы он только знал, чем они там занимаются… — Я точно не знаю, — ответил он как можно спокойнее, — что-то насчет временного вида на жительство. — В Калининград? — последовал вопрос. Василий понял, что почва уходит из-под ног. — Ну да… — Подождите еще немного, — она положила трубку. На этот раз голоса исчезли, видимо, она заблокировала обратную слышимость. Пауза затягивалась. Наконец она снова подошла. — Вы из автомата звоните? — спросила она. — Да, — ответил Василий. — Поэтому каждый жетон у меня на вес золота. Если вы еще раз так надолго отойдете, не забудьте перезвонить моему начальству и оплатить счет за истраченные монеты. Она хмыкнула. — Ладно, не кипятитесь. Мы просто искали. Хоть тут все на компьютерах, пока найдешь нужное… — Что мне передать директору? — оборвал ее Василий. — Лимас Фоух. Гражданин Англии, — прочитала она. — Формально за ним ничего не числится, но все же не рекомендовали бы выдавать ему разрешение. — По каким причинам? — спросил Василий и тут же добавил, — у него довольно пронырливые адвокаты. — В его прошлом много неясностей, — сказала она. — Ничего конкретного нет, но он подозревается в связях с экстремистскими группировками и ближневосточными террористами. Хотя, повторяю, конкретных данных у нас нет. — А чем он занимается? — рискнул Василий, понимая, что вторгается слишком глубоко. Она не обратила на это внимания. — На его имя зарегистрировано несколько десятков компаний, но все они фиктивные. Есть сведения, что он обанкротил несколько фирм в Америке, используя кредитные карточки и выход через Интернет. Но это очень трудно доказать. Следы денег теряются на Сейшельских островах. Василий вдавил трубку в ухо, боясь пропустить хоть слово. — Ну что, вам этого будет достаточно? — в ее голосе проскользнула нотка игривости. — Даже более чем, — ответил Василий. — Спасибо. — Да не за что. Кстати, этим вашим Фоухом уже интересовались. У меня тут написано, что это второе обращение к файлу. — И кто же? — затаив дыхание, спросил Василий. Было слышно, как она листает бумаги. — О! — послышалось в трубке. — Да они запросили полную информацию… адрес, телефон, род занятий… — Кто же это? — не вытерпел Василий. — А вам не все ли равно? — задала она в общем-то справедливый вопрос. — Мы, как и вы, — нашелся Василий, — все должны знать. Но если это государственная тайна, то мы имеем к ней доступ. Позвоните начальству. — Василий чувствовал, как наглеет. Это ей понравилось. — А что вы делаете сегодня вечером, эмигрант? Василий вытер вспотевший лоб. — Вы не ответили… Она, сдержанно засмеялась. — Органы им интересовались, не знаю какие. Тут стоит код организации, которая обращалась. Это делается, чтобы в компьютерных сетях не просачивалось. ФСК, наверное. Но это было давно, месяцев восемь назад. — Спасибо, — дрожащим голосом сказал Василий и повесил трубку на место. Ему показалось, что от напряжения тает снег под подошвами ботинок. Однако, снег хрустел как хорошо поджаренные чипсы. Он рассеянно подошел к киоску, купил газету, потом закурил. На последней странице была его аккуратненькая фотография с надписью «Разыскивается». Василий скомкал газету и выбросил ее в заплеванную мусорку. Настроение сразу испортилось. Хотелось выпить. Руки немного дрожали. Он медленно побрел вдоль улицы, наблюдая за проезжающими машинами. Медленно, очень медленно все становилось на свои места, хотя Василий прекрасно понимал, что многого не знает и даже не догадывается. Но то, что ему удалось выведать не очень то походило на детские жалости. Василий подумал, что имеет смысл еще раз переговорить с дежурной в здании страховой камлании. Такого рода бабки всегда держат нос по ветру. Если что-нибудь и могло произойти без их участия, то это, наверное, венчание эскимосов. Облетевшие деревья аллеи сомкнулись над дорогой полукруглой аркой. Неугомонные вороны, гортанно крича, нарезали в небе бесконечные круги. По краям дороги, уменьшая проезжую часть чуть ли не вдвое, тянулся длинный покатый сугроб, покрытый черной копотью. По правую часть дороги выстроились монолитные желтые и светло-зеленые дома немецкой постройки. Покрытые снегом палисадники вокруг них казались чистыми и ухоженными. С левой стороны слабым морозным ветром доносило запахи зоопарка, располагавшегося сразу за высоким, в остроконечных пиках, забором. Василий прошел еще несколько десятков метров и решив все-таки проведать старушку, повернулся в противоположном направлении. Со стороны желтой коммерческой палатки, метрах в пятидесяти, к нему приближалось трое милиционеров. Один из них, который шел в центре, худощавый и длинный, о чем то напряженно говорил по рации, пищание которой оглашало пол-улицы. Глаза остальных двух били устремлены в его сторону. Они старались идти пешком, но их ноги сами сбивались на бег. Со стороны это выглядело очень смешно.