Василий подошел к немцу и осторожно снял свисающий с шеи автомат. Пилотка все-таки упала, обнажив белый череп с копной таких же белых тонких волос. Зрелище довольно неприятное. Отсоединив магазин от автомата, Василий удовлетворенно хмыкнул. Почти все патроны находились на месте. Это обстоятельство несколько улучшило их настроение. — Ты думаешь, он еще смежет пострелять? — спросил Павел. — Да. На нем полно смазки. В здешней атмосфере он мог бы храниться века, — ответил Василий и тронул затвор. — Эй, эй, поосторожнее! Василий выдавил усмешку. — Не бойтесь, он на предохранителе. Таня замерла песередине зала, прижав руки к груди. Внезапно она что-то вспомнила и воскликнула: — Сумочка! Где моя сумочка?! Она была со мной! Оба парня с сомнением посмотрели ни нее. — Скорее всего, она осталась там, в колодце… — Но у меня не было ее, когда я встала… я точно помню. — Тогда придется забыть о ней. Пошли, — выставив вперед дымящийся факел, они двинулись по галерее. Таня с сожалением подумала, что в сумочке находится зарплата, деньги фирмы, документы и еще, самое главное, косметика и зеркальце… Как теперь следить за собой? Она тяжело вздохнула. При свете, правда, не слишком ярком, идти стало намного легче. Не так пугали кажущиеся призраки и трупы в немецкой форме, обглоданные и высохшие до основания. Они прошли еще метров двадцать. Галерея расширилась, но как заметил Василий, да и Павел тоже, она постоянно делала уклон вниз. — Как ты думаешь, — спросил Василий у Павла, — на какой мы сейчас глубине? — Я думаю метров двадцать пять, тридцать, — ответил тот. — Что это могут быть за провода на стенах? На высоте чуть выше человеческого роста вдоль всей галереи тянулись переплетения толстых и тонких проводов в черном изоляторе. Нигде не ответвляясь, они, вероятно, соединяли какие-то важные части одного механизма. — Черт его знает, но крысы их не едят… — Здесь их кажется, совсем нет. — Дай, бог, — сказал Павел. Вдруг Таня схватилась за голову и со стоном начала оседать. — Что такое?! — Василий моментально повернулся, передавая факел Павлу. — Подержи… Таня! Что случилось?.. Что? — Голова… — тонкими руками она судорожно обхватила свою голову, ее лицо превратилось в сплошную маску боли. — болит, голова. Василий не знал что делать. Его глаза метались от Таниного лица к Пашкиному. — Нам надо идти, — сказал Павел. — Побыстрее от этого места. Таня скорчилась от нестерпимой боли и потеряла сознание. — Боже! — произнес Василий. — Что они с тобой сделали… — Он поднял ее на руки. Теперь впереди с факелом шел Павел. Таня не была тяжелая, но Василий по опыту знал, что долго он не сможет ее нести. Полчаса, не больше. Они шли широкими шагами, прислушиваясь к шорохам позади, если их и догоняли, то преследователи находились еще довольно далеко. Галерея продолжала расширяться. — Нам надо свернуть куда-нибудь, — сбивая дыхание крикнул Василий. Так они найдут нас слишком быстро. Павел послушал его слова и свернул в узкий, напоминающий щель коридор. Факел начинал тухнуть и Павлу пришлось стянуть с себя свою майку. — Мне ее только сегодня подарили, — без особого сожаления сказал он, наблюдая, как разгорается его обновка. Боком нести Таню вышло значительно труднее. Ее спадающие волосы и лицо с закрытыми глазами в свете факела выглядело еще прекраснее, чем Василий знал. «Боже, ты все делаешь шиворот навыворот, прости меня», — подумал Василий, останавливаясь и переводя дух. — Они не найдут нас по дыму? — спросил он, увидев, как коптит пашкина синтетика. — Вполне возможно. Но мне кажется, провоняется все подземелье. Сам черт не разберет, откуда этот проклятый дым. — Павел тоже остановился и достал сигарету. — Будешь? — Давай. — Они закурили. — Слушай, — сказал Павел. — Мы ведь не знаем, что произошло, что случилось, черт возьми..! Может и не к чему такая беготня? То, что ей приснилось, — он кивнул на Таню, — конечно, впечатляет, я согласен, но не до такой же степени… Василий затянулся и выпустил дым. От алкоголя не осталось и следа. — Я думаю, одно то, что мы здесь, а Таня оказалась стянутой по рукам и ногам, уже это, согласись, выглядит немного странно… И если ты ставишь под сомнение, что за ней кто-то спускался… — Я слышал, — сказал Павел. — Ладно, посмотрим. Пошли… Странный узкий коридор и не думал расширяться. Его кирпичные стены были влажными и блестели словно потные. — Стой! — сказал Пашка. — Тут лестница вниз. Аккуратно. — Опять вниз. Павел спустился и протянул руки, чтобы принять Таню. Железные поручни узкой лестницы покрылись плотным слоем ржавчины. Когда они оба спустились и Павел взял факел, чтобы осветить путь, то Василий от неожиданности вскрикнул. Павел замер, открыв рот. То, что они увидели, несомненно, потрясло бы любого. Огромный, сколько хватало глаз бассейн, наполненный водой и опоясанный металлическими изгородями со множеством лестниц и переходов. Вся эта конструкция освещалась непонятно откуда мертвенным синим светом… Черная гладь воды медленно колыхалась. — Ну и что ты думаешь? — наконец опомнившись спросил Павел и опустил факел вниз. — Или я ошибаюсь, или это подземная верфь для подлодок, — прошептал Василий. — Я где-то читал, что такие были… Все это выглядело настолько нереально, что они не решались сдвинуться с места, ожидая, что вот-вот выбегут немецкие солдаты и офицеры и начнут гортанным голосом отдавать приказания. Василий ощутил неприятны металлический привкус на языке. Опустив Таню на пол и облокотив ее на стенку, они спустились по лестнице вниз к бассейну. Павел затушил воняющий факел и положил его на сделанное из стального листа покрытие. Молча они оперлись о перила и всмотрелись в черную гладь воды. — Давай пройдем, посмотрим, — предложил Павел. — Может, что интересное найдем. Оставив Таню на парапете, они принялись осматривать верфь. Перила оказались выстроены в четыре яруса, сообщаемые друг с другом стальными судовыми лестницами со множеством заклепок. Все это очень сильно напоминало театр, с его лоджиями и балконами. Только вместо сцены здесь должны были стоять подлодки. По периметру каждого яруса на разном расстоянии друг от друга находились лестницы, какие-то большие ящики и комнаты. Если заходить в каждую, то следовало потратить очень много времени, чтобы все это осмотреть. Поэтому они все делали быстро. Павел опять зажег факел и просовывал его в каждую открываемую дверь. Некоторые помещения представляли из себя многокомнатные апартаменты. — Посмотри сюда, — сказал Павел и сделал Василию знак рукой, открывая дверь пошире. Осмотрев уже достаточно много комнат они убедились, что большинство из них представляет сабо каюты для матросов, уставленные сверху до низу двухярусными и трехярусными кроватями. Все они были пусты. Ни вещей, ни трупов, ничего. Вероятно, выезд отсюда осуществлялся относительно организованно. Василий вошел в комнату след за Павлом. Обстановка здесь была совершенно другая. Большое, метров тридцать квадратных помещение, выделялось добротной немецкой мебелью, расставленной, несомненно, со вкусом. Возле стены с висящей на ней картой боевых действий на Балтийском море, стоял большой английский диван. На его подлокотнике покоилась хрустальная пепельница, полная окурков. Резной шкаф со стеклянными дверцами оказался забит серебряной и фарфоровой посудой. Пара кожаных кресел застыли перед массивным дубовым столом. На столе, покрытом стеклом, т беспорядке валялись бумаги, книги, ручки и прочая канцелярская рухлядь. — Эге-ге, — присвистнул Павел. — У меня ощущение, что сейчас сюда зайдет группенфюрер. — У меня тоже. Павел еще рад осветил факелом всю комнату. — Постой, — сказал Василий. — Там я видел выключатель, — и подошел к стене, нажимая на кнопку. В глаза ударил яркий белый свет. — Черт! — Павел поднял руки. Василий зажмурился. — Откуда?! Откуда здесь может быть свет? — воскликнул Павел изумленно. — Ну и немцы! — Ты видел провода? Не знаешь откуда они выдут? Павел покачал головой. — Вот и я не знаю, — сказал Василий. — А свет все-таки есть. Это тебе не балтрайон, то есть то нет. Здесь они собирались пробыть долго. — Может у них и пожрать найдется? — ехидно спросил Павел. — Давай сюда Таньку, — сказал Василий и они вышли, оставив свет гореть. Когда они дотащили Таню до кабинета, та уже начала подавать признаки жизни. Набрав немного воды в бассейне, Василий оторвал от штанов кусок снизу и намочил его. Вода оказалась свежей и пресной. «От жажды не умрем», — подумал он. Он протер Тане лицо и положил компресс на лоб. — Где мы? — тихо спросила она, открывая глаза. — Мы дома? — У Штирлица дома, — сострил Павел но никто не засмеялся. Разглядев обстановку и свет, она окончательно пришла в себя и уселась на диване с широко открытыми глазами. — Я еще сплю, да?… Скажите, что я сплю… — взмолилась Таня.