Именно к этому непосредственно и перешел Стрелков после сетований на «исключительный» случай. – Так, значит, вы по этому делу прибыли сюда? – осторожно поинтересовался он. – В связи с геройской смертью нашего бойца? – И по этому в том числе, – не желая конкретизировать, ответил Лев. – Да, происшествие очень печальное. Но ведь оно уже расследуется. Буквально накануне из Наро-Фоминска приезжала полиция, они все очень подробно исследовали, всех расспрашивали. Неужели в Москве посчитали действия коллег некомпетентными? – У нас возникли дополнительные вопросы, – вновь неопределенно ответил Лев. – Вот как, – несколько разочарованно проговорил Стрелков, видя, что не удается добиться «толку». – Что ж, наше командование всегда готово к сотрудничеству. Владимир Григорьевич лично поручил мне это вам передать. Просматривая дело, Гуров запомнил основные фамилии, и ему было известно, что Владимир Григорьевич Калачев – это и есть тот самый командир части, с которым он намеревался сейчас побеседовать. Разговаривая, они со Стрелковым подошли к зданию, где размещалось командование, и майор предупредительно открыл дверь: – Проходите, пожалуйста. Благодаря заботливой опеке сопровождающего, все двери раскрывались перед полковником как по волшебству. Оказавшись в небольшом вестибюле, он увидел, что контрольная лампочка на очередном турникете, возникшем на его пути, уже горит зеленым. – Кабинет Владимира Григорьевича на втором этаже, – снова сориентировал Стрелков. Впрочем, без этих подробных комментариев вполне можно было бы обойтись. Майор ни на секунду не оставлял Гурова без внимания и лично проводил до самой двери с надписью: «Приемная». – Ирина Константиновна, принимайте нашего гостя, – сказал он, приоткрыв дверь и пропуская Гурова вперед. – Передаю в ваши надежные руки. – Здравствуйте. – Льву надоела неумолчная болтовня провожатого, и он решил взять инициативу в свои руки. – Могу я поговорить с командиром части? – Да, Ирина Константиновна, узнайте, пожалуйста, – и тут влез Стрелков. Женщина средних лет, сидевшая за столом с компьютером, поднялась с места и, ответив на приветствие Гурова, приоткрыла дверь кабинета своего начальника. От двери не донеслось ни звука, как будто начальник и секретарша общались телепатически, но результаты этого общения оказались вполне положительными. Ирина Константиновна отошла от двери и сделала приглашающий жест, предлагая Гурову войти. – Пойдете со мной? – чуть насмешливо поинтересовался Лев, обернувшись к неотвязному Стрелкову. – О нет, что вы! – кажется, совершенно не заподозрив подтекста, запротестовал тот. – Могу ли я нарушить конфиденциальность такой беседы. Нет! Ни в коем случае! Войдя в кабинет, Гуров оказался в просторном помещении, большую часть которого занимал стол для совещаний. Бесконечно длинный прямоугольник упирался еще в один стол так, что вместе они образовывали букву «Т». За поперечной перекладиной буквы сидел полный мужчина. По-видимому, он был невысокого роста, поскольку из-за стола виднелись только пухлые плечи с генеральскими погонами и голова. Череп был почти лысым, лишь на висках и затылке еще оставался негустой венчик седых волос. – Здравствуйте. Присаживайтесь, пожалуйста, – проговорил Калачев, приподнимаясь из-за стола и протягивая руку для рукопожатия. Он был серьезен, не демонстрировал наигранного оптимизма, как подосланный к полковнику «разведчик», но маленькие серые глазки, почти терявшиеся на оплывшем лице, смотрели вопросительно и настороженно. Всем своим видом упитанный генерал как бы спрашивал, чего ему ждать, и даже внешнее спокойствие и отсутствие растерянной суетливости, которая с головой выдавала Стрелкова, не скрыли от опытного сыщика, что его появление здесь действительно большая неожиданность для всех. Очень довольный, что запланированный эффект ему удался, Лев устроился напротив, присев на ближайший стул, и приступил к выполнению «плана кампании», который давно уже лелеял в мыслях. – Мне поручено вести расследование по факту самопроизвольного взрыва на складе боеприпасов, произошедшего в вашей части, – спокойно и по-деловому сообщил он. – Да, мне звонили по поводу вашего приезда, – бегая глазками из стороны в сторону, ответил Калачев. – Правда, я не думал, что вы прибудете так скоро… – Я оперативник, стараюсь работать оперативно, – открыто и доброжелательно улыбнулся Гуров. – Волка ноги кормят. – Да, наверное. В этот момент мелодично запиликал лежавший на столе Калачева телефон. По той поспешности, с которой генерал схватился за трубку, Гуров понял, что поступил отчет от преданного «ординарца». И действительно, в кабинете тут же появилась Ирина Константиновна, положила на стол начальника какую-то бумагу и так же быстро вышла. – Извините… срочное сообщение, – коротко бросил Калачев, поедая глазами текст. По-видимому, прочитанное не очень его вдохновило. Дочитав, он еще с минуту сидел, сдвинув брови и напряженно о чем-то размышляя. – Плохие новости? – участливо поинтересовался Гуров. – А? Нет, это… это так… текущие дела. Не обращайте внимания. – Генерал встряхнул головой, как бы сбрасывая наваждение, и, уже полностью переключившись на текущий момент, оживленно заговорил: – Если я правильно понял, вы намерены пробыть у нас несколько дней? Меня просили позаботиться о гостинице. Я, конечно, могу снять для вас номер, но ближайшая гостиница находится в Наро-Фоминске, не знаю, насколько вам будет удобно каждый день ездить оттуда. А между тем у нас и в части есть вполне подходящие помещения. Не хуже любого люкса, нечто вроде гостевых домиков. Знаете, как бывает, иногда поверяющие приезжают, иногда совместные учения проводим, возникает необходимость разместить коллег. Могу предложить вам один из таких вариантов. Вас ведь будет интересовать в основном информация о нашей части. Так зачем же каждый раз ездить сюда из гостиницы? Можете разместиться прямо здесь со всеми удобствами. Если хотите, Алексей прямо сейчас может проводить вас, покажет, как там все обстоит. Алексей Стрелков, офицер, который сопровождал вас… Слушая эту нескончаемую приветственную речь, Гуров мысленно проводил экспресс-анализ. «Похоже, «офицер, который сопровождал меня», не такой уж дурак, каким хотел показаться. Не иначе, он догадался, что со мной не получится играть в игры, и сделал соответствующий доклад начальнику. Теперь тот хочет меня отвлечь, чтобы выиграть время и разработать оборонительно-наступательную тактику. А заодно и пристроить в «гостевой домик», чтобы я всегда был на глазах, и ему проще было контролировать каждый мой шаг. Молодец, соображает». Впрочем, относительно заселения в гостевой домик он скорее склонен был согласиться. Его «маневрирование» в военной части в любом случае будет у всех на виду, так что ежедневные поездки сюда из гостиницы действительно ничего, кроме дополнительных хлопот, не принесут. А с другой стороны, контроль – дело взаимное. В то время как верные вассалы командира части будут вести за ним бдительное наблюдение, он и сам может кое за кем понаблюдать. Поэтому от предложения пожить на территории подразделения Лев решил не отказываться, но давать «противнику» фору во времени категорически не желал. – …устроитесь, отдохнете с дороги, – говорил между тем Калачев, – а потом и за дела можно будет приняться. – Нет, я бы предпочел сначала приняться за дела, – твердо произнес Гуров. – Иначе от чего же отдыхать, если не работал. – Что ж, как скажете, – послушно согласился Калачев. Он явно не был в восторге от такого поворота дела, но и истерики настойчивость полковника у него тоже не вызвала. – Наверное, вы в первую очередь хотите поговорить с виновником этого происшествия. Он уже арестован. Действия полиции оказались на редкость оперативными, его вычислили практически сразу. Остается только пожелать, чтобы наши правоохранительные органы всегда работали на таком уровне. У меня есть телефон следователя, который ведет это дело. Мы стараемся быть в курсе, ведь нас это касается непосредственно. Если хотите, я могу… – Спасибо, вы очень любезны, – прервал его Гуров. – Но если бы я хотел поговорить с предполагаемым виновником, я бы поехал прямо в изолятор, где он сейчас находится. Я же хочу поговорить с вами, поэтому я здесь. – Со мной?! – Владимиру Григорьевичу удалось разыграть неподдельное изумление весьма правдоподобно. – Но что я тут, собственно… Мы – потерпевшая сторона. Если вас интересуют суммы нанесенного ущерба, я могу запросить данные у наших бухгалтеров. Но, наверное, это и все, что я со своей стороны смогу сказать вам относительно этого дела. – Не скромничайте, – тонко улыбнулся Лев. – У каждой медали, как известно, имеется две стороны. С какой-то точки зрения вы – сторона потерпевшая, а с какой-то… Если я правильно понял, на момент, когда возник пожар, один из складов с боеприпасами должен был быть пустым. Именно тот, который сейчас разрушен. Согласно плану утилизации, вооружение оттуда должно было быть вывезено, а само хранилище необходимо было подготовить к принятию новых, более современных арсеналов. Тем не менее вследствие злосчастного пожара выяснилось, что дело обстоит не совсем так. Точнее, совсем не так. У вас есть какое-то объяснение этому парадоксу? Сообразительный командир быстро сориентировался и использовал ход, благодаря которому можно было и исчерпывающе ответить на поставленный ребром вопрос полковника, и в то же время не сказать по существу ровным счетом ничего. Он не стал оправдываться или рассказывать интересную историю о перемещении боеприпасов из одного склада в другой. Он просто перевел стрелки. – А вот мы сейчас спросим, какие нам дадут объяснения, – набычившись и сделав очень грозное лицо так, будто готов сию же минуту присудить кому-то самое строгое наказание, проговорил Калачев. – Ирина Константиновна! Вызовите ко мне Рыбакова. Последние слова он произнес в телефонную трубку внутренней связи, которая покоилась перед ним на пульте со множеством кнопок. Фамилия Рыбаков Гурову тоже была известна из дела и, подслушивая из-за деревьев разговор двух срочников, он не сомневался, что именно этот человек фигурировал в их беседе под кличкой «Рыба». Дмитрий Иванович Рыбаков в военной части занимал должность заведующего хранилищами арсеналов, то есть был именно тем человеком, который непосредственно распоряжался хранением и перемещением имевшихся на балансе части боеприпасов и вооружений. Никакое злоупотребление в этой сфере не могло совершиться без его ведома. А значит, если такие злоупотребления имели место, он как минимум был их участником. Если не инициатором. Впрочем, тот факт, что Калачев так решительно апеллировал именно к нему, скорее показывал, что Рыбаков все-таки участник. Это ведь только для сторонних лиц и организаций наличие боеприпасов на формально пустом складе было загадкой. Командование части просто по определению не могло не быть в курсе того, откуда что взялось, и командир в подобной ситуации, конечно, не мог оказаться вторым лицом. Вторым наверняка был Рыбаков, и именно его сейчас решил подставить Калачев, чтобы выйти сухим из воды. – Ну так что, Дмитрий Иванович, готовы вы дать объяснения, вот… товарищу полковнику? – с нажимом проговорил он, когда в кабинете появился недоумевающий Рыбаков. – Прошу любить и жаловать, – с невыразимым сарказмом добавил Калачев, обратившись уже к Гурову, – майор Рыбаков. Именно он у нас всеми этими вопросами заведует. С него и спрос. Ну что молчишь, Дмитрий Иванович? Отвечай. Органы ждут. Как так получилось, что после отправки боеприпасов на утилизацию ты, вместо того чтобы склад к подвозу новой партии готовить, сам туда непонятно что «подвез»? Вконец потерявший ориентиры, Рыбаков переводил изумленный взор с Гурова на Калачева и не говорил ни слова. Глядя на несчастного, Лев даже посочувствовал ему. Действительно, без подготовки, без каких-либо предварительных договоренностей и согласований вот так вот вызвать в кабинет и в присутствии постороннего, да еще и представителя «органов», безжалостно давить: «Отвечай!» Это уж как-то даже не по-товарищески. Тем временем Рыбаков, проглотив слюну, промямлил: – Ну-у… я-а-а… это. Я не подвозил… – и очень выразительно посмотрел на Калачева, только что вслух не произнес: «Что же ты делаешь, гад?» – Не подвозил? – не поддаваясь на эту немую провокацию, нахмурился Калачев. – А кто подвез? – Ну-у, я-а-а… Я не знаю. – Ах ты не знаешь?! А кто должен это знать?! В чьем ведении находятся у нас склады с оружием?! Кто должен отвечать за сохранность?! Кто должен знать о малейшем изменении в количестве?! Кто должен следить за перемещением и досконально знать судьбу каждого поступившего в часть патрона?! – Я, – упавшим голосом произнес Рыбаков, видимо, поняв, что надеяться не на кого. Везде предательство. – Так почему же ты этого не знаешь?!! – голосом праведного судии гремел Калачев. – Ишь, распустились! Что хотят, то и творят! Я еще выясню, что это у тебя там взрывалось! Я еще разузнаю! У меня под самым носом всякие темные делишки проворачивать? Не на того напал! Не без интереса наблюдая этот спектакль, Гуров вдруг понял, что из сложившейся ситуации можно извлечь немалую пользу для дела. Рыбаков сейчас обижен на непосредственного начальника, думает, что тот и взаправду решил сделать его козлом отпущения, который должен понести на себе все грехи. В такой ситуации люди бывают склонны рассказывать об этих самых грехах немного больше, чем планировали изначально. Если не упустить момента и не дать Калачеву и Рыбакову пообщаться наедине и прояснить все «непонятки», есть вполне реальный шанс действительно узнать что-то интересное об этих «неожиданно» возникших на пустом складе боеприпасах. Вдохновленный этой идеей, Лев даже готов был отказаться от своего первоначального плана, который заключался в «прессовании» командира части. Тот решил переадресовать все вопросы заведующему хранилищами? Что ж, прекрасно! Заведующий так заведующий. Он и попроще будет, чем важный командир, да и обида с досадой свое дело сделают. Если такой козырь сам идет в руки, грех им не воспользоваться. – Я тебя под арест! На гауптвахту тебя! – бушевал тем временем полностью вошедший в роль Калачев. – Ну зачем же сразу под арест? – приняв на себя роль добродушного примирителя, вступил в разговор Гуров. – К чему такие жесткие меры? С человеком всегда можно договориться по-хорошему. Правда, Дмитрий Иванович? Давайте мы с вами ненадолго оставим Владимира Григорьевича и пообщаемся наедине. За это время эмоции улягутся, страсти поутихнут. Все мы придем в себя и сможем посмотреть на дело ясным взглядом, не замутненным переживаниями. Такой поворот явно не понравился Калачеву. Сразу поняв, чем это чревато, он попытался возразить, но Гуров был непреклонен. – Стоит ли вам так беспокоить себя, – сразу сбавил обороты командир. – Допрашивать, тратить время, вместо того чтобы спокойно отдохнуть с дороги, общаться с этим… заведующим. Да я сам его допрошу. Вот посидит в карцере пару дней, подумает о своем поведении, тогда все нам как миленький расскажет. И что, и откуда. – Не нужно в карцер. – Лев говорил спокойно, но по его твердому взгляду можно было без труда догадаться, что возражать здесь бесполезно. – Просто найдите нам какое-нибудь подходящее помещение, где мы смогли бы спокойно побеседовать. Мне ведь все равно понадобится комната для допросов, так почему бы не определиться с этим прямо сейчас? Тем более что есть повод. Словосочетание «комната для допросов» вызвало на лице Калачева легкую судорогу и, кажется, отбило всякое желание продолжать дискуссию. Недовольно скривившись, он снова снял трубку внутренней связи и, потыкав в какие-то одному ему известные секретные кнопки, проговорил: