– Ну же, Стас, не томи! Какие у нас новости? Вкрадчивое «у нас» заставило Стаса вздрогнуть. Еще два дня назад он был курицей, от которой ожидали золотых яиц, а сегодня? – Отец пока в коме. Операция прошла не так гладко, как все рассчитывали, – начал он. – Все? – забавляясь, перебил его Кир и тут же посерьезнел: – Я в курсе состояния здоровья твоего папаши, мальчик. Лучше скажи, зачем ты был у всеми уважаемого Якова Самуиловича? «Б… он и это знает? Следит, что ли?» Стас съежился. Сейчас он казался себе ничтожным и беспомощным. Ему нужно было «поправиться», без допинга мозг работал плохо, да к тому же раскалывалась голова и мучил сушняк после вчерашней попытки залить ломку алкоголем. – Он сам позвал, – жалко пролепетал он. – Говорил об отце, об ответственности… Бред нес, короче. Считает, что отец не выживет. – Будем надеяться. – Голос Кира стал таким же ледяным, как и пронизывающий, немигающий взгляд. – Что ты корчишься? – вдруг спросил он. – Пустой, что ли? Стас смог только кивнуть, чувствуя, как радостно подпрыгнуло сердце. Мало того что прямо сейчас Кир, кажется, не собирается его прикончить, так еще и даст поправиться! – Моя доброта меня же и погубит, – проворчал Кир и обернулся к амбалу: – Принеси! Через пару минут мир и вовсе перестал казаться Стасу ужасным. На самой границе сознания мелькнула тень какой-то гениальной мысли, но поймать ее Стас не успел. – Ладно. Иди, – отпустил его Кир. – Я согласен подождать еще немного, но помни – твоя жизнь уже стоит меньше, чем ты мне должен. * * * – Женька, привет! – прокричал он, даже не думая пригасить ощущение радужной эйфории, сменившее тягостный груз страха. Позвонить мачехе – смех да и только с этой степенью родства – он собирался два дня, но сейчас это казалось плевым делом. – Стас… – Она замолчала. – Что? – остановился он, едва не забыв опустить поднятую для шага ногу. – Грише не лучше. Судя по звукам, Женя силилась сдержать слезы. – А что врачи? – наконец сообразил показать обеспокоенность Стас. – Говорят, что делают все возможное. – Все будет хорошо, Жень! – искренне заверил Стас. Умирать прямо сейчас отцу не следовало. – Я тоже надеюсь, Стас, но мне страшно! – вдруг заплакала она. «Тебе-то, дуре, чего бояться? Считай, райскую жизнь в лотерею выиграла», – внезапно разозлился он, но вслух сказал только: – Держись! – И оборвал разговор. Нужно было немедленно решать что-то с малолеткой из Малинников. * * * Глеб Свиридов жил в Марьиной Роще. Стас зарулил в проезд между домами и издалека увидел его потрепанную машину, припаркованную напротив подъезда. Они были знакомы еще со школы, правда, потом их дорожки на время разошлись – Глеб остался в Москве, а Стас уехал в Лондон, – но в последнее время снова стали пересекаться. Брезгливо покосившись на замызганную стену вокруг кнопки звонка, Стас треснул ногой в железную дверь. Она отозвалась глухим гулом. – Кто? – поинтересовался Глеб через долгую минуту. – Открывай давай! Дед Мороз, блин! – отозвался Стас. – Ты запоздал, дедушка, август нынче, – заявил Глеб, пропуская его в квартиру. Стас хохотнул и мимо хозяина потопал в комнату, из которой тянуло застоявшимся запахом табака. Глеб ковылял следом. – Дело есть, – завалившись на продавленный диван, заявил Стас. – Да ну? – удивился друг, неловко опускаясь в потертое кресло напротив. На стене заливался автоматной очередью и мелькал вспышками большой телевизор – последний привет из лучших времен Глебовой жизни. * * * Они выехали в ночь, когда Москва ненадолго освобождается от бесконечных пробок. Рулили по очереди, но Стасу не доставляло никакого удовольствия управлять старой «маздой» Глеба, и он успел десять раз пожалеть, что перестраховался и не поехал на своей машине. Глеб похрапывал на соседнем сиденье, а Стас щурился на фары встречных фур и, сцепив зубы, негромко матерился. План был простой: уговорить, а если не получится, припугнуть девчонку, чтобы подписала отказ от наследства. В таком случае права на наследование ее доли должны были перейти к сыну, так как Женя – чертовски удобная мачеха! – от претензий отказалась еще два года назад! Он покосился на приятеля. До упора отодвинув пассажирское кресло назад, чтобы вытянуть искалеченную ногу, Глеб беззаботно спал. Густая щетина черной тенью покрывала его щеки и подбородок, козырек бейсболки сполз на глаза. Руки приятель скрестил на груди, и даже в расслабленном состоянии они вызывали у Стаса невольную зависть: качайся не качайся, а такой мускулатуры ему не видать. Комплекцией не вышел. Глеб и до того, как стал ходить в горы, был парнем спортивным, а альпинизм сделал из него настоящего атлета. Не случись с ним то злосчастное падение, он был бы сейчас где-нибудь в Тибете, карабкался на Эверест. Стас взял его для компании, а не только из-за машины. Одному было как-то… не то чтобы страшно, но даже сейчас при мысли, что все может сорваться, в животе появлялся неприятный холодок. Он снова глянул на Глеба и невесело усмехнулся. Отец все тыкал его «целью в жизни». Ну вот. У Глеба она была. И цель, и любимое дело, и успех, и бабки. И что? Все накрылось, когда он неудачно свалился в какой-то из своих поездок в горы. Бабки и нормальная квартира уплыли к врачам. Их хватило, чтобы выжить, но не хватило на то, чтобы починить ногу. И теперь Глеб представлял собой жалкую тень себя прежнего. Спивался потихоньку в своей задрипанной однушке. На волне эйфории от кокса Стас посулил ему денег на операцию, если поможет получить отцовские бабки, и Глеб не раздумывал ни секунды. Приятель, словно почувствовав, что думают о нем, зашевелился во сне. «Пожалуй, – подумал Стас, – денег я ему и в самом деле дам». Как-то получилось, что приятелей, желающих весело провести время, вокруг него было хоть отбавляй, а друзей, готовых помочь в трудный момент, не оказалось. Только Глеб. * * * Интернет проник даже в такую дыру, как Малинники. Из него Стас и узнал, где искать Веронику Бойко. Они проехали через Старый поселок около двух, и Глеб остановил машину, не доезжая до магазина, где работала девчонка. Стас закидывался с самого утра, чтобы не спать – ведь он провел за рулем большую часть ночи. – Пойти с тобой? – спросил Глеб. – Не. Я только гляну на нее да жратвы какой-нибудь прикуплю – в папашиной «фазенде» лет пять никого не было, да и не достроена она. А вечером мы ее прихватим и потолкуем. Сейчас – смысла нет. Вдруг люди какие-нибудь явятся… – ответил Стас. – Ок, ну иди тогда, – пожал плечами Глеб. Вероника оказалась ниже ростом и симпатичнее, чем он представлял ее по фото. Она вежливо и доброжелательно обслужила Стаса, тщательно отсчитала сдачу и сама сложила покупки в большой полиэтиленовый пакет-майку. – Не страшно одной? – прежде чем отойти от прилавка, спросил Стас. – Место какое-то глухое… – Ну что вы? – застенчиво улыбнулась девчонка. – Я же тут всех знаю. Это в Старом поселке людей мало, а за мостом – сами увидите – почти как в райцентре. Выходя, Стас столкнулся в дверях с неопрятным мужиком в растянутой футболке и мысленно похвалил себя за решение отложить разговор до вечера. Свидетели ему были не нужны. – Ну, – поинтересовался Глеб, когда он загрузил на заднее сиденье пакет и забрался в салон, – там она? – Там. Не думаю, что будут сложности. По-моему, у отца просто крыша поехала… Вернемся к шести, когда магазин закрывается, и потолкуем. Она дура полная. Деревня, что тут добавить? Все у нас получится. Стас пихнул приятеля локтем в бок: – Поехали. Не мозоль глаза. – Кому? – оглянулся тот. Улица была пуста.