Дима понимал Романа и в какой-то мере даже ему сочувствовал, но только грустно покачал головой. – Не могу. Я пришел потому, что здесь никто, кроме вас, не разбирается в альпинизме. Мне нужна помощь, Роман. Вы ведь хотите, чтобы убийца Ники был найден? – При чем здесь… – почти выкрикнул Поклонников, продолжая угрожающе направлять нож в сторону участкового. – Идите вы со своими вопросами! С меня хватит! – Роман, Ника была вашей ученицей. Ее родители – ваши соседи. Вам с ними по одной лестнице ходить, зная, что могли помочь и не стали… – Я сказал, уходи, – внезапно перешел на ты физрук, опуская руку с ножом. – Не могу тебя видеть… – Хорошо, – согласился Дима, но с места не сдвинулся, просто не мог уйти. Оказалось, что он пришел к Поклонникову не только за информацией. А может быть, и не столько за ней. Он смотрел в опустошенное схлынувшим гневом лицо Романа и пытался подобрать слова к внезапно охватившему его чувству вины. – Я хочу… хотел извиниться. – Продолжение застряло в горле. Дима потер взмокшую от жары шею и тоже перешел на ты: – Знаешь, Роман, от ошибок не застрахован никто. Поклонников дернулся, но лейтенант не дал его гневу взорваться снова. – Главное – признать ошибку и исправить, если это возможно. Я поторопился с выводами, едва не сломал тебе жизнь и даже не задумывался о том, что сделал, до этого момента. Если найдешь в себе силы – прости! Но искать убийцу я не перестану, и твоя помощь нужна не мне лично. Она нужна, чтобы этот мерзавец получил то, что заслуживает. Чтобы больше никто не пострадал от его рук. Чтобы твоя жертва, в конце концов, не оказалась напрасной. Дима замолчал, продолжая в упор смотреть на Поклонникова. Тот тоже молчал. С лица схлынули краски, стали видны синяки под глазами. – Мне твои извинения не требуются, – упрямо мотнул головой он. – Если бы не Ника… Чего ты хочешь? – Подозреваемый заметно хромает. Среди улик мы нашли веревку, связанную вот таким узлом, – лейтенант достал из кармана брюк свернутый вчетверо лист бумаги с рисунком фламандской петли и протянул его Роману. – Я все еще думаю, что убийца как-то связан с альпинизмом. Роман развернул немного помятый лист и несколько секунд не отрывал взгляда от картинки. Потом ошарашенно уставился на участкового. – Так это из-за него? Из-за узла меня чуть не посадили? Из-за простой «восьмерки»? Дима с трудом удержался, чтобы не развести руками, и продолжил говорить, чтобы не позволить Поклонникову снова разъяриться: – Ты ведь занимался альпинизмом? У тебя же есть друзья, знакомства, сообщества какие-то ваши… Нужно как-то узнать: кто из вашей среды получал серьезные травмы в горах в последние несколько лет? – Издеваешься? – поднял голову Роман. – Ты хоть знаешь, сколько народа ходит в горы в нашей стране? – А мне не нужны альпинисты со всей страны. Наш подозреваемый – москвич. – Звучит как полный бред. – Знаю, – вздохнул Дима. – Ты поможешь? Роман пожал голыми плечами. Аппликация большой ромашки на груди передника шевельнула лепестками. – Я поспрашиваю. Но это все равно бред. – Спасибо! Звони в любое время, телефон запиши. – Вон на тумбочке ручка. Сам запиши, – отозвался Роман и вернул измятую картинку. Лейтенант торопливо черкнул на ней номер мобильного. Глава 9 Отцы и дети Август заканчивался, а жара все не отступала. Михайлов-старший, отдуваясь, нырнул в спасительную прохладу подъезда и медленно поднимался к дверям своей квартиры, пытаясь выудить из глубокого кармана ключи. От духоты закружилась голова и он, плюнув, потянулся к кнопочке звонка, надеясь, что жена окажется дома. К его удивлению, дверь открыл Димка. – О! – удивился Олег Васильевич, проходя в прихожую. – А ты чего не на работе? – Да вот пообедать заскочил. – Дело хорошее, – пробормотал Олег, просовывая ноги в растоптанные домашние шлепанцы. – А чего кислый такой? Вид у сына был действительно неважнецкий, он хмурился и покусывал нижнюю губу, как если бы прокручивал в голове одну и ту же навязчивую мысль. Что, впрочем, Олега не удивляло – Димка совершенно зациклился на поисках виновного в смерти Лидиной дочки. – Понимаешь, па, – Димка поплелся следом за отцом в кухню, – я никак не могу взять в толк, что связывало Стаса Стрельникова с Никой. Его отец молчит, но мне сорока на хвосте принесла, что он встречался с Лидией Семеновной. – А почему ты у Лидии-то не спросишь? – повернулся к Димке отец. – Не знаю. Она сейчас не очень разговорчивая… – Хотел бы я тебе помочь, да не знаю, смогу ли? Когда-то давно, до пожара еще и до того, как я в Малинники приехал, Гришка Стрельников «ходил» с матерью Лидии, Зоей. Вот только она не за него замуж пошла, а потом и погибла… Михайлов-старший замолчал, потирая культю. Память всколыхнулась воспоминанием: Гришка соскакивает с подножки рафика и топает к своей калитке, а из окна соседнего, директорского, дома слышно, как бубнит телевизор, и за розовой занавеской мелькает тень хозяина. – Знаешь что? – очнулся Олег Васильевич. – Ты у Копылова спроси. Они с Григорием соседями жили. Может, он что-то подскажет? * * * Деда Антона лейтенант нашел во дворе Панелек. Тот сидел в чахлой тени побуревшего от жары тополя и суровой ниткой зашивал прореху в старом, выгоревшем до желтизны брезентовом рюкзаке. Услышав шаги, Копылов сдвинул на нос очки с толстыми линзами и прищурился, разглядывая Диму. – Здравствуйте, дед Антон, – кивнул Дима. – И тебе не хворать, – буркнул старик. – Я к вам… – Вот радость-то, – Копылов кисло усмехнулся. – Садись, чего стоишь над душой? Только свет застишь. Дима опустился на скрипнувшую скамейку рядом со стариком. Туда, где на ней еще оставалось место, тень не дотягивалась. Нагретые доски обожгли кожу сквозь тонкую ткань брюк, и лейтенант невольно привстал, охнув. Старик снова ухмыльнулся и снова принялся за шитье. – Дед Антон, вы же до пожара Григория Стрельникова хорошо знали? – Ну, – неохотно отозвался Копылов. – Скажите, что может связывать его с Лидией Семеновной? Лейтенант не особенно надеялся на то, что от беседы со стариком будет какой-то толк. Копылов был себе на уме, да и не любил ворошить прошлое. «А кто бы любил на его месте?» – успел подумать Дима до того, как рюкзак съехал с тощих коленей собеседника и шлепнулся в теплую пыль под ногами. – Тебе что за дело? – неожиданно вскинулся Копылов. Удивленный такой реакцией, Дима подобрался, как почуявшая зайца борзая. – Я пытаюсь понять, почему сын Григория Стрельникова приезжал в Малинники и почему в усадьбе оказалась именно Ника, а не кто-то другой. Старик нахмурился, вглядываясь Диме в лицо. Лейтенант видел, что он сосредоточенно о чем-то размышляет. – Гришка без памяти любил Лидину мать, – ответил наконец Копылов и потянулся за рюкзаком. – Это я знаю, отец сказал. – А то, что Лидия – Гришкина дочь, он тебе не сказал? – ядовито поинтересовался Копылов. – Тогда, в пожар, я их с бабкой вывез, потому что Гришка просил-умолял. Сам-то он Зою, мать Лидину, побежал спасать, как и муж ее, Семен. Да не успели оба. До Димы не сразу дошел смысл сказанного. – Выходит, Вероника Бойко – внучка Григория Стрельникова? – Была внучкой, – нахмурился дед Антон. – Да только ни Лидия, ни ее девочка о том знать не знали. – А вы? Почему молчали до сих пор? – возмутился Дима. – Не спрашивал никто, вот и молчал, – отрезал Копылов. – Все у тебя? Иди тогда, мне дело делать надо.