Кевин передал ей салфетку. – Муж попал в какую-то финансовую передрягу, – проговорила она. – Невероятно! Он мне даже слова не сказал. Кевин помедлил. – Возможно, он не хотел тебя беспокоить, – попытался он утешить ее. – Беспокоить меня? Он не может оплатить свадьбу своей дочери. Еще бы я не была обеспокоена! Кевин взял еще салфетку и передал Лиз. Она прочистила нос. – Мне жаль, – сказал парень. – Хочешь, отложим утреннюю тренировку? – Нет, нет. Мне надо прогнать из головы эти мысли. Кевин, сегодня ты должен просто вымотать меня. Чтобы я забыла о своем треклятом муже. – Я знаю несколько способов, – сказал Кевин, привлекая Лиз к себе. Они страстно обнялись, и тренер принялся стаскивать с нее красный гимнастический купальник. – Нет, Кевин, мы не можем. Он же сейчас в доме. – И что? Он и раньше бывал поблизости. Тебя это не волновало. – А сейчас волнует. Наверное, я не в настроении. Прости. – Все в порядке. Но знаешь что? Иногда ты относишься ко мне как к жеребцу. – Ты же знаешь, что это не так. – Разве? Ты платишь мне, чтобы я тренировал твое тело. Когда же ты начнешь спрашивать, сколько я возьму за секс? – Ой, ну прекрати. Ты знаешь, что очень дорог мне. – По твоим словам это так. – И это правда. Но сейчас голова забита другими мыслями. – Ты про свадьбу то же самое говорила. Все это время мы не виделись. Теперь появилась новая беда. Но, Лиз, я на это не поведусь. Мы почти год живем так. – Кевин, прошу, не поступай так. – Сама говорила, что благодаря мне еще не лишилась рассудка. Твой муж – импотент, а я нужен лишь для этого? Секс-терапия? Ты сказала, что вы с ним больше не спите. Лиз, в чем же тогда дело? Знаешь ведь, как ты дорога мне. – Кевин, все не так, как кажется. Я действительно дорожу нашими отношениями. Но он мой муж, импотент или нет. Последние полгода он сильно меня раздражал. Дома его постоянно не бывает. Даже не знаю, чем он занимается. Он же мне ничего не рассказывает. Кевин поиграл мускулами, любуясь собой в огромном зеркале. Лиз встала рядом и прикоснулась к его накачанной руке. Потом прислонилась щекой к спине тренера, тоже глядя на отражение. Кевин имел подтянутое, доведенное до совершенства тело. У него начали редеть волосы на лбу, но в целом он был привлекательным, а к ней проявлял особое внимание. Когда бы Лиз ни сделала новую стрижку или маникюр, он всегда это замечал. Он даже порекомендовал ей врача, чтобы подкачать губы, а после не забывал расточать комплименты. Тони же спросил, почему у нее опухли губы, – может, она простыла? В последнее время Дрисколл постоянно пребывал в дурном расположении духа, страдал отрыжкой и жаловался на желудок, по ночам храпел, забывая поцеловать жену перед сном. Пока Лиз думала о муже, Кевин нежно развернул ее к себе и поцеловал в шею, поглаживая груди. Затем поднял женщину на руки и уложил на скамью, освобождая от купальника и лаская губами соски. Подними ее Тони – надорвал бы спину! – Кевин, не здесь, – ахнула Лиз, когда тот стал настойчивее. Она прижалась к нему. – Отнеси меня в сауну. Парочка так увлеклась, что не услышала Дрисколла, звавшего жену по имени, как и открывающуюся дверь сауны. Тони распахнул ее лишь на секунду, но увиденного оказалось достаточно: обнаженная Лиз закинула ноги тренеру на плечи, а ее раскрасневшееся лицо застыло в блаженстве. Жена восторженно закричала. Дрисколл закрыл дверь, ничего не сказав. Он пошел к себе и переоделся, избавившись от шорт, в которых собирался потренироваться. Через пятнадцать минут он покинул дом. Ярость немного утихла, сменившись ледяным спокойствием. Через несколько дней он шел на рискованное дело – отчасти ради жены, потому что не хотел подвести ее. Но сейчас Тони не заботило, увидятся ли они вновь. Все или ничего. Он отважится на ограбление ради самого себя. Дрисколл доехал до Челси и припарковался на подземной парковке возле набережной. Зашел в дом и поднялся к квартире номер двести четыре. Он уже выставил жилье на продажу, но не успел рассказать об этом Никки, своей давнишней любовнице. Она открыла дверь и сразу же обхватила руками его тучную фигуру: – Я соскучилась. Несколько недель от тебя уже никаких вестей. – Знаю, дорогая, возникли серьезные проблемы. Никки заварила кофе и подала его с горячим молоком, как нравилось Тони, а потом подогрела имбирное печенье. Их он тоже ел теплыми. Несмотря на гнев в отношении жены и ее тренера, Тони не считал зазорным содержать любовницу. В прежние времена, когда денег было завались, Лиз до одурения ходила по магазинам и скупала все, что приглянется, он же до одурения занимался сексом и не видел в этом ничего странного. – Никки, у меня финансовые трудности. Придется продать эту квартиру. Прости, но другого выхода нет. Если ты на какое-то время переедешь к матери, может быть… не знаю пока точно, но, возможно, я стану свободен, и мы вместе уедем за границу. – Пожить с матерью? Бледное лицо девушки помрачнело, и она разрыдалась. Никки было двадцать девять. Они с Тони познакомились в парфюмерном отделе «Харродса» несколько лет назад. Какое-то время Лиз получала в подарок несметное количество духов и косметики, сколько большинство женщин не имели за всю свою жизнь. Три месяца спустя Никки согласилась переехать на квартиру, и с тех пор они с Тони стали любовниками. Возможно, она с кем-то и встречалась, но даже если так, Дрисколл никогда не находил этому подтверждения, да и сама Никки не упоминала других мужчин. Когда он предупреждал о визите, она всецело посвящала себя ему. Тони ежемесячно перечислял деньги на счет любовнице. Теперь предстояло сказать ей, что больше он этого делать не сможет. Дрисколл даже занялся с Никки любовью – конечно, он был совсем не на высоте, но, как и всегда, она дала ему почувствовать себя настоящим жеребцом. Потом они перекусили и выпили шампанского. Снова всплакнув, Никки проводила его до двери, пообещав к концу месяца съехать с квартиры. Она заверила Тони, что в любое время покажет квартиру всем потенциальным покупателям. После страстного поцелуя Дрисколл ушел. Когда дверь захлопнулась за ним, Никки выругалась и пошла к телефону. Сперва она позвонила брату и попросила как можно скорее найти для нее фургон. Она собиралась вывезти все до последнего стула. Затем Никки позвонила бойфренду и узнала, можно ли пожить у него. Дрисколл был для нее неплохой подработкой, не больше. Злило лишь одно: что она не заставила его переписать квартиру на свое имя. Конечно, Никки могла позвонить жене Тони и рассказать много интересного, но к чему? Она не собиралась предупреждать этого болвана о своем побеге. Дрисколл и Вилкокс встретились на Кингстонской верфи, чтобы приобрести необходимые для ограбления вещи. Джеймс как раз проверял выставленный на продажу старенький двухместный катер. Тот был в нелучшем состоянии, а когда с трейлера стянули брезент, запахло плесенью. – Лодка немного побитая, некачественная покраска. Сколько просят? – спросил Вилкокс, взглянув на вывеску «Продается» на лобовом стекле. – Полагаю, за такую цену лучше не найти, – сказал он, но Дрисколл все еще думал о Никки. – Здесь я ничего не могу сказать, – пробормотал он. – Если дело выгорит, я устрою все для Никки, возьму ее с собой за границу. – Что? Бросишь жену? – спросил Вилкокс, заинтересованно глядя на лодку и панель управления. – Она брюзжит дни напролет. Застукал ее сегодня в сауне с тренером! – проговорил Дрисколл. – И сколько вы вместе? – полюбопытствовал Джеймс. – С кем? С женой? – Нет, с твоей юной любовницей. – Вилкокс наклонился, разглядывая ржавчину на суденышке. – Долго простояла под открытым небом, но хотя бы не в воде, – раздумчиво заметил он. – Четыре или пять лет, – сказал Дрисколл. – Она очаровательная рыжеволосая красотка. Высокая, ноги от ушей. Всегда рада мне, я с ней отдыхаю, а в постели – просто бомба. Раньше она работала в «Харродсе». – Значит, ты ее содержишь? – Ага, она сделала для нас уютное гнездышко. Раньше заезжал к ней, когда мог. Мне было это нужно, понимаешь? – Да. А лодка и правда очень старая. После дела сожжем ее. – Хорошо, а как у тебя? Тоже прячешь симпатичных куколок? Ты всегда увлекался красотками. – Нет. Раньше именно так и было, но Рика их вытеснила. Сейчас у нас хорошие отношения. Не хочу, чтобы она переживала по пустякам, что я развлекаюсь с кем-то еще. – Ясно. И я не хочу скандалов. Обидно, что приходится продавать квартиру. Но мы с Никки снова сойдемся. Пока она переедет к матери. Вилкокс кивнул, слушая Дрисколла без особого интереса. Достав из кармана деньги, Джеймс пошел договариваться с владельцем лодки. Пожилой большеносый механик, одетый в перепачканный маслом комбинезон, возился с другой лодкой. Вилкокс подозвал его ближе, и вместе они достали катер из трейлера, а потом протащили несколько ярдов по скользкой земле, спуская на воду. Джеймс завел подвесной мотор и удивился, что тот заработал без видимых проблем. Вилкокс спрыгнул на землю, пока старик придерживал катер за веревку. – Пять сотен, – сказал Джеймс, отсчитывая купюры по пятьдесят фунтов. – Не, не пойдет, сынок. Тысяча, – настойчиво проговорил старик, наматывая веревку на столб и вытирая грязные руки о не менее грязную тряпку. – Шесть сотен, больше не дам, – ответил Вилкокс, все так же отсчитывая деньги. – Не, согласен на девятьсот пятьдесят, и то с натяжкой. – Шестьсот. Берете или нет? – повторил Вилкокс. К этому времени нужная сумма лежала у него на ладони аккуратной стопкой. – Не могу. Я предложил вам хорошую цену. Это скоростной катер, очень быстрый. Я сам на нем работал. И сиденья хорошие. – Но не на сиденьях же плыть, да? А с учетом всей ржавчины не возьмусь предположить, сколько эта лодка протянет на плаву. – Слушайте, сброшу до семисот пятидесяти, но цена окончательная. – Хорошо, спасибо. Жаль, что мы не смогли договориться. Вилкокс открыл бумажник, собираясь положить деньги на место, но механик выхватил их своей перепачканной ладонью: