– Кристина? – удивился он. – Могу я зайти? – спросила она, и тренер отступил, впуская гостью. Его жена, подобно Кристине, возилась на кухне, готовясь к Рождеству. – Можем мы поговорить наедине? – осторожно спросила она. – Конечно, проходите в гостиную. Кристина отказалась от предложенного ей хереса и не стала снимать пальто. – Не знаю, слышали ли вы, но Дэвид… вы встречались в Аскоте с ним и его женой Хелен… Дональд кивнул, наливая себе пива. – На днях он покончил с собой. Насколько я знаю, Дэвид неудачно инвестировал деньги, а поскольку он вел наши финансовые дела, есть вероятность, что беда коснулась и нас. Думаю, мы потеряли много денег и… – Кристина замешкалась. – Извините, что прошу вас об этом. Можете не отвечать, если вам неудобно, но я переживаю за Эдварда. Может быть, вы в курсе, испытываем ли мы финансовые трудности? – Я ничего об этом не знаю, – нахмурился Флеминг. – Конечно, год выдался не слишком прибыльный из-за эпидемии ящура, но это отразилось не только на нашей ферме. К тому же мы планировали сократить затраты. Я бы первым узнал о серьезных неприятностях. Кристина немного успокоилась и, задержавшись еще на несколько минут, отправилась домой. Ночь стояла холодная, земля покрылась инеем, а обещанный снег так и не выпал. Де Джерси, казалось, шел бесконечно долго, спрятав руки в карманы пальто и выдыхая пар. Рождество всегда приносило всяческие расходы, а не имея в распоряжении ликвидных средств, Эдвард оказался в серьезной беде. Он зажег сигару и прислонился к белому ограждению левады, размышляя о том, сможет ли вернуться к той жизни, которую оставил за плечами. Казалось немыслимым потерять поместье. Если он в скором времени не найдет прибыльного решения, то придется распродавать лошадей. Следовало как можно быстрее придумать, как восполнить потери. Как же, черт подери, выбраться из этой ямы? Де Джерси бросил сигару на землю, раздавив ее каблуком. Теперь ему предстояло позвонить Дрисколлу и Вилкоксу, и вовсе не с пожеланиями счастливого Нового года. – Ладно, я схожу к врачу и, пожалуй, воспользуюсь виагрой, – мрачно сказал Тони Дрисколл, выключая лампу на прикроватной тумбочке. – Не переживай ты так. Лиз сделала вид, что не придала случившемуся особого значения. – Конечно, я переживаю! Уже пятый раз за месяц. Что-то определенно не так – он всегда меня слушался. Лиз в ответ только вздохнула. – А еще я поправился. – Тони почесал волосатую грудь, затем провел рукой по складкам на животе. – Может, проблемы с печенью? – Должно быть, так на тебе сказался перелет и жаркий климат. – Раньше неприятностей из-за этого не было. Мы пять раз приезжали во Флориду, так почему проблемы возникли сейчас? Нужно меньше пить. Лиз села на кровати и взбила подушку, думая о том, что в ближайшее время поспать ей не удастся. Она раздраженно включила лампу, встала с постели и накинула на плечи шелковый халат. В свои сорок семь Лиз сохранила отличную фигуру, намного лучше, чем муж. Правда, ничем, кроме тренировок, она и не занималась. – Принести чая или еще чего-нибудь? – Может, стакан воды, – пробормотал Дрисколл. Лиз подошла к холодильнику, мягко ступая по огромному ковру устрично-розового цвета, и налила в бокал воды «Перрье». – Нужно позвонить вниз, чтобы принесли льда. – Не надо. Тони откинулся на подушках. В волосах на его груди мелькала седина, как и в густых вихрах на голове. По крайней мере, облысение ему не грозило. Лиз подошла к своей стороне кровати со стаканом воды. – Пожалуй, проведу завтрашний день в спа-салоне отеля, – зевнула она. – У тебя есть какие-нибудь планы? – Гольф, – буркнул Дрисколл. – А потом встретимся в клубе? – Да, немного прокатимся по округе, а на ужин закажем столик в каком-нибудь уютном местечке. Что думаешь о здешнем ресторане? – Не знаю. Я еще не видела меню, просто почитала буклеты. После такого долгого перелета меня хватило лишь на растяжку и массаж. А мне надо еще привести в порядок волосы и ногти. Встретимся наверху в пять? – Думаешь, я буду играть в гольф весь чертов день? – Тогда можем встретиться в номере. И не заводись. Не я виновата, что ты импотент. – Я, черт подери, не импотент! – огрызнулся Дрисколл. Ухмылка Лиз переросла в смех, и он понял, что жена поддразнивает его. – Да ну тебя! – сказал он, но не смог сдержать улыбки. Лиз свернулась возле него в клубок и поцеловала в грудь. – Все, я спать, – сказал Тони. Он отвернулся прежде, чем жена предприняла новую попытку: опозориться во второй раз за ночь он не мог. Лиз поднялась, подошла к туалетному столику и взглянула на свои длинные белокурые локоны. С минуту она любовалась собой, потом приблизилась к зеркалу, разглядывая лицо. – Ненавижу такое освещение, – буркнула она, проводя пальцами по морщинкам возле рта. Несмотря на недавнюю инъекцию, они казались глубже. Лиз сложила бантиком губы, подкачанные коллагеном. – Ты будешь ложиться? – спросил Тони. Лиз нахмурилась, изучая морщины между бровями: она не могла понять, откуда они там взялись, ведь еще не прошла анестезия. – Тони, мне кажется, эти инъекции ботокса не работают. – Ты совсем помешалась, раз уж обкололась этой ядовитой дрянью. Лиз надулась. По крайней мере, губы выглядели отлично. Ее беспокоили лишь морщинки. Лиз направилась в ванную. – Что ты делаешь? – крикнул муж. – Пописать-то мне можно? Она захлопнула дверь и в уединении ванной доставила себе удовольствие, чего не смог сделать ее муж. Лиз и Тони крепко спали, когда зазвонил телефон. Дрисколл вскочил как ужаленный: – Что за черт… Который час? – Может, кто-то из детей, – простонала Лиз. – Тогда я задам им трепку. Сейчас только четыре. Телефон не умолкал, и Тони закутался в халат. – Ответь уже, – заволновалась Лиз. – Хорошо, хорошо. – Он резко поднял трубку. – Алло? – Это Полковник, – раздался тихий голос на другом конце провода. Тони нажал кнопку удержания и опустил трубку. Он взглянул на Лиз: – Все в порядке, это деловой звонок. Переключу на гостиную. Дрисколл вышел за дверь. – Что еще за дела? – недовольно буркнула Лиз, плюхнувшись на подушку. Однако она все же расслабилась, радуясь, что ничего не приключилось с детьми. Те гостили у друзей на юге Франции. Лиз сильно скучала по ним, но они уже вышли из того возраста, чтобы проводить каникулы с родителями, даже если это Рождество во Флориде. Лиз стало любопытно, понравились ли им подарки: дети вряд ли дотерпели до Рождества. Семнадцатилетней Мишель досталось золотое колье с ее именем, выложенным бриллиантами, браслет в комплект и кредитка на пять тысяч фунтов для личных трат. В столь юном возрасте она уже блистала красотой, доставшейся ей от матери. Девятнадцатилетний Майкл пошел в отца: коренастый, черноглазый, с густыми кучерявыми волосами. Ему родители подарили ключи от «лотуса» в золотой коробочке, а сам автомобиль отогнали домой. Сын Дрисколлов учился на первом курсе кафедры делового администрирования в Ливерпульском университете. Лиз сомневалась, что они выбрали подходящую машину для этого серьезного и умного юноши: в отличие от сестры он обладал тихим нравом и страстью к учебе. За него она переживала намного больше, чем за общительную Мишель, которая мечтала пробиться в индустрии моды. Дочь была помешана на одежде не меньше, чем мать, и с той же легкостью тратила деньги. Особенно Мишель баловал отец, который в ней души не чаял. Для своей дочери Дрисколлы хотели лишь одного: чтобы она удачно вышла замуж за достойного парня. Пока же она меняла бойфрендов как перчатки, и все ее ухажеры принадлежали к состоятельным семействам. Лиз следила за тем, чтобы дочь не забеременела раньше времени, лично подобрав для нее противозачаточные средства. Тони ничего не знал: ему вряд ли понравилось бы, что его принцесса глотает таблетки. Лиз зевнула и взглянула на часы. Красная лампочка на телефоне еще мигала. Но какие вопросы мог сейчас решать Тони, он ведь почти отошел от дел? – Тони? Что происходит? Тони? – Подожди, дорогая! – крикнул тот.