Напряженный и максимально сосредоточенный взгляд охранника подсказал, что рыпаться бесполезно. Последним, что я успела увидеть, были Миха и Валек с автоматами в руках, подошедшие к двум незнакомым мужчинам. А дальше случилось светопреставление: вдоль забора один за другим раздавались взрывы, их сопровождали вспышки света, а я даже смогла услышать несколько коротких, но достаточно громких команд. Как только все началось, Игорь пригнул мою голову к сиденью автомобиля, а сам навалился сверху, прикрывая от возможной опасности. Я вздрагивала, реагируя на громкие звуки, но посмотреть, что творится снаружи, желания не возникало. После того, как все стихло, мы с охранником, не сговариваясь, еще с минуту не шевелились, потом Игорь отпустил и позволил выпрямиться и размять затекшую спину. Снаружи витал легкий дымок, пахло порохом, как после новогодних салютов, в ушах стоял гул, и соображать получалось с трудом. Сплошной темно-зеленый забор за это время обзавелся дыркой ровно такого размера, чтобы мог протиснуться взрослый человек. Ребят видно не было, как не было и слышно звуков борьбы или выстрелов. Хорошим это счесть знаком или, наоборот, плохим, я не знала. Растерянно крутила головой, ощущая себя выкинутым за борт пассажиром. – А где собаки? – озвучила я то, что было мне совсем не интересно, лишь бы не молчать и не сходить с ума от беспокойства. – Вероятнее всего, от них избавились те, кто все подготовил к нашему приезду, – поделился соображениями охранник. Что ж, ему виднее. И не успела я придумать, что же такого умного предпринять, как уже через несколько мгновений послышались звуки полицейской сирены. Насколько я вообще понимала происходящее, к территории стройки мы подъехали откуда-то сбоку – а иначе, зачем еще было забираться вглубь леса, и от главного въезда находились далеко, поэтому пока что мы с Игорем оставались вне зоны видимости. Изнутри начали раздаваться какие-то крики, донесся звук битого стекла, а я беспомощно уставилась на охранника. Как хорошо, что папа его ко мне приставил! Не представляю, что бы я сейчас делала, будучи одна. – Нам конец? – жалобно пискнула я, понимая, что как минимум пойдем в качестве соучастников. Вряд ли хоть кто-то поверит, что мы тут грибочки с утра пораньше собираем. В бронежилетах… Глава 16 – Надо уходить, – скомандовал Игорь и потащил меня за руку из салона. Ключи Валек забрал с собой, и нам ничего не оставалось, кроме как бросить столь редкого представителя автопрома не запертым в лесу. О том, как будем добираться до цивилизации, я предпочитала не думать. Оставаться было нельзя: рассчитывать на то, что на огромную дыру в заборе никто внимания не обратит, мог исключительно слабоумный. Из-за бронежилета я была неповоротливой, как одетый по-зимнему карапуз, но снять защиту не позволил Игорь. Далеко уйти не удалось. Почти сразу нас засекли и поймали ребята в омоновской амуниции. Уронили лицами в землю и вообще особо не церемонились. – Главное – ничего не говори, – только и успел предупредить Игорь перед тем, как получил за болтливость. А я была так напугана, что даже если бы и имела, что сказать, при всем желании не смогла бы этого сделать. На нас надели наручники и загрузили в специальный микроавтобус с тонированными стеклами. Со мной все же в силу слабости пола обращались гораздо мягче, поэтому претензий к действиям силовиков у меня, в общем-то, не возникло. Если уж и винить кого-то в случившемся, то исключительно себя. Утро я встретила в местном отделении полиции. «Папа будет в восторге» – отрешенно думала я, сидя на неудобном диване. – «Как так получилось, что борясь за собственное благополучие и свободу, в итоге я оказалась на нарах?» Технически, конечно, это было не так, потому что меня, как единственную девушку, заперли в какой-то служебной каморке со старым диваном, холодильником и древним, еще толстым телевизором с маленьким выпуклым экраном, висящим на специальном кронштейне под потолком. Что стало с остальными нашими ребятами, было непонятно, везли нас сюда с Игорем отдельно, а на робкий вопрос, что я осмелилась задать молодому полицейскому, который сопровождал меня в каморку, получила краткий ответ: «Не положено». Наручники с меня сняли, но велели ничего не трогать. Замызганное окно было забрано изнутри решеткой, дверь заперта, так что единственным, чем рисковали сотрудники, являлось содержимое дребезжащего холодильника. На столе стояла чашка с недопитым чаем, а рядом – открытая пачка печенья. Но мысли о хлебе насущном в тот момент меня не посещали. Я скромно уселась на краешек дивана, рассчитывая расположить к себе полицейских и получить за хорошее поведение хоть какие-то преференции. Могла бы и не стараться. Никто меня забирать на допрос и светить лампой в лицо не спешил, казалось, все просто обо мне позабыли. Или попросту забили на недозаключенную, протиравшую штаны на казенном диване. Не такая уж я и важная фигура в сравнении с остальными. Я занимала себя тем, что грызла ногти и в красках представляла последствия сегодняшней поездки. Фантазия разыгралась не на шутку, и перед глазами вставали едва ли не киношные кадры того, как полицейские подкидывают мне улики, тут же с ядовитой радостью арестовывают и предъявляют обвинения в преступлении, которого я не совершала. Беззащитная, не смыслящая ничего в их делах девчонка – ну не идеальная ли коза для отпущения? О том, что будет с Вальком и Михой, из-за меня угодившими в этот переплет, я старалась не думать. Как запрещала себе думать и о том, что стало с Ромкой, но это было бесполезно: мысли упрямо возвращались к несносному фокуснику, без раздумий отдавшему за меня свободу, если не жизнь. Самым печальным вариантом из всех пришедших на ум, был тот, в котором его, истекающего кровью и привязанного к стулу, так и забыли где-нибудь в темном подвале. Без света, еды, воды и возможности выбраться… Я тихонько ревела на продавленном, холодном диване, размазывая сопли по щекам и давясь рыданиями, чтобы не раздражать скорбными воплями неизвестно как настроенных полицейских. Кажется, в какой-то момент я измоталась настолько, что даже умудрилась задремать, потому как открывшаяся в каморку дверь застала врасплох. За окном уже смеркалось, и я щурила глаза, смотря на яркий электрический свет, что жег сетчатку и совершенно сбивал с толку. – Особое приглашение нужно? – прозвучал наконец грубый и недовольный мужской голос. Я спохватилась. Сгребла себя с дивана и на негнущихся ногах поспешила на выход, страшась быстро разворачивавшихся событий и неизвестности. В коридоре, непонятно чему ухмыляясь, стоял Володя, наш сисадмин, и я, не дойдя нескольких шагов до двери, попятилась назад. Кажется, начинали сбываться мои самые ужасные предположения. – Алиса, не дури, – строгим голосом предупредил Володя. Вот не зря я его всегда побаивалась! Я стала озираться в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь мне отбиться. К сожалению, пластиковый электрический чайник вряд ли можно было счесть годным предметом обороны. Если только проводом кого-нибудь придушить, но это уже явно не моя история. Володя закатил глаза и приказал кому-то: – Помогите ей. Два парня в форме приблизились, ухватили меня под локти и потащили из комнаты. – Не надо, я же ни в чем не виновата, – жалобно пискнула я и перешла на страшный шепот: – Ребята, не берите грех на душу… – Чего она несет? – не понял один. – Она точно в себе? – уточнил второй. – Перенервничала девушка, – успокоил всех Володя. Под конвоем ничего не понимающую меня привели в очередную комнату. Там вместо пыточной я обнаружила своих ребят и даже протерла как следует глаза, боясь поверить в собственное счастье: на казенных стульях, выставленных вдоль стены, сидели Миха, Валек, их три товарища, с которыми я лично была незнакома, но видела в окно автомобиля, а потому сейчас узнала, но самое главное – на самом крайнем стуле возле окна сидел, расслабленно развалясь, Ромка и счастливо улыбался. В двух рядах его ровных до этого, почти идеальных зубов не хватало одного переднего, под правым, закрытым отеком глазом синел смачный фингал, и в целом фокусник выглядел сильно потрепанным, но радостнее человека я не припомню. Не обращая внимания на людей вокруг, я с визгом бросилась к Быстрову в объятия. Запрыгнула на успевшего чуть привстать фокусника, и мы свалились обратно на стул, благо тот выдержал двоих. – Я ж говорил, что у них «баунти», а ты все Лапули-Лапуля, – со знанием дела прокомментировал откуда-то сбоку Валек. – Ромка! – сипела я от избытка чувств и ощупывала лицо любимого. – Ты в порядке! – восторженно выдохнула я. – Ты тоже, – смеясь, он стиснул меня в объятиях так, что мои ребра почти затрещали. – Получишь у меня по первое число за самодеятельность, – шепнул он мне уже на ухо, а я счастливо рассмеялась вместо того, чтобы испугаться. – Закончили, голубки? – добродушно поинтересовался Володя, и я напряглась. – Все в порядке, он на нашей стороне, – заметив мое состояние, шепнул Ромка и погладил расслабляюще по спине. Мне пододвинули стул, и с коленей Быстрова, где было так хорошо и уютно, пришлось слезть. Не то чтобы я хотела продолжать тискаться на глазах у друзей, так что за этот жест была скорее благодарна. Наконец, все расселись, мы с Ромкой сцепились ладонями, Володя расположился за столом. – Предлагаю поговорить неофициально. Официально еще наобщаемся на годы вперед, можете верить мне на слово, бумажек оформлять придется тучу, – произнес он, мы согласно закивали. – Да уж, ребята, попортили вы мне нервов своей деятельностью. Одни вы чего только стоите, – кивнул Володя в нашу с Ромкой сторону, и я скромно потупилась. А еще поняла, что ничего не понимаю. Причем тут наш сисадмин? И, видимо, очень уж говорящим сделался мой взгляд, потому как Володя пояснил: – Я несколько лет работал под прикрытием на Селезнева, собирая доказательства его вины, а закрутилось все только с твоим приходом. Оказалось, Володя, его и правда так звали, работал в полиции и разрабатывал Игоря Дмитриевича давно. Устроился сисадмином в нашу компанию, вошел в доверие к боссу и потихоньку собирал доказательства незаконных деяний последнего. Как мы и предполагали, Селезнев, помимо официального подбора кадров, занимался еще тем, что продавал людей в рабство – трудовое и, что еще страшнее, сексуальное. Людей подбирали из тех, кого точно не будут искать: одиноких, приезжих на заработки из дальних провинций или ближнего зарубежья, определенного психотипа, в основном неграмотных в плане законодательства и боящихся того, кто сильнее. Как правило, несчастных увозили далеко, так, чтобы без денег вернуться обратно было практически невозможно, отбирали документы и заставляли работать, грубо говоря, за тарелку еды. Некоторые «рабовладельцы» имели друзей или даже родственников в правоохранительных органах и даже это использовали при запугивании. Бежать людям было некуда и не на что, так они и жили, ничего не предпринимая и не рассчитывая на лучший исход. Тех, кто все-таки решался на побег, отлавливали, возвращали и жестоко избивали в назидание остальным. Иногда, если был большой заказ на рабочую силу, людей забирали целыми семьями или заставляли уже имеющихся рабочих писать друзьям приглашения и расписывать замечательные условия труда. Всем этим занимался филиал, основной офис работал легально, поэтому Володе и потребовалось столько времени, чтобы все раскопать. Был один момент, когда какая-то женщина, догадавшаяся, чем промышляет благонадежное на первый взгляд кадровое агентство, пыталась искать справедливости и подожгла Селезневу машину. Володя тогда подсуетился и помог решить проблему с агрессивно настроенной потерпевшей, пока ее не убрали, как ненужного свидетеля. Ну, а наши истории переплелись, когда я устроилась к ним в штат. Селезнев, учитывая, чем он занимался, был предельно осторожен, и на каждого соискателя собирал досье. В этом ему помогал Володя, имея обширные возможности и, конечно же, собственный интерес. Когда он нарыл информацию о моем отце, с радостью понес ее шефу, немного подтасовав факты и представив папу бывшим авторитетом. Володя рассказал Селезневу ту версию, в которой в машине взорвался брат Виктор, а Николай занял его место, тем самым начав новую, незапятнанную грязью бандитских разборок жизнь. Оперативник рассчитывал, что это может подтолкнуть Игоря Дмитриевича к более активным действиям, и в каком-то смысле оказался прав. Я благополучно трудилась, ни о чем не подозревая, пока шеф водил меня по ресторанам и всячески выказывал симпатию. Делал все это он с одной единственной целью: выяснить, нет ли у Мельника на его счет каких-нибудь планов, а если нет, самому предложить взаимовыгодное сотрудничество. И все бы шло как по маслу, не вмешайся не вовремя Быстров по просьбе своего друга. Хакер Виталик, хотя в детстве отцовской любви и не познал, действительно ждал родителя, который должен был вот-вот освободиться из тюрьмы. Он так стремился наверстать упущенное, так сильно хотел помочь отцу освоиться на гражданке и больше никогда не сесть в тюрьму, что немедленно принялся искать работу бывшему заключенному. С последним возникли проблемы: пускай теоретически освобожденный был чист как младенец, никто брать такого человека на работу не спешил, очень уж внушительным был послужной список у Стряпко-старшего. И вот оно, казалось бы, везение! Виталик наткнулся на филиал нашей фирмы, где железно и в кратчайшие сроки обещали подыскать место для его отца. Работу обязались найти в нашем городе, где расположен головной офис и даже переправить соискателя за работодательский счет. Виталик небывалому везению обрадовался и на все согласился. Хакерские навыки не помогли молодому мужчине распознать обман и опасность, в таком деле нужно обладать другим – житейским жизненным опытом, которого он, взрослея в детском доме, получить попросту никак не мог. Не рассказывают там о мошенниках и опасностях, подстерегающих доверчивых ребят. – Уж не знаю, как его отец, закоренелый уголовник, попался на эту удочку, но в кадровое агентство он пришел. Может быть, на Селезнева действительно работали профессионалы, а может, Стряпко-старший настолько устал от тюремной жизни и хотел на старости лет побыть на свободе, что ослабил бдительность и попался в лапы похитителей. Виталик начал что-то подозревать, когда отец перестал выходить на связь и не приехал. И если поначалу все можно было списать на задержки в дороге или случайные обстоятельства, то с течением времени, надежда таяла, как последний снег по весне. В филиале упорно твердили, что такой не приходил, и сочувственно обещали сообщить, если Стряпко-старший появится. В местное отделение полиции запросы хакер тоже отправлял, но они в виду неидеальности системы так и оставались без ответа. Когда и почему Виталий начал подозревать кадровое агентство, мы уже не узнаем, но достоверно одно: он попросил Ромку об услуге, рассказав баечку о мести за то, что наша контора кинула хакера на деньги. Мой фокусник ничего особо криминального не заподозрил и с радостью вернул долг давнему приятелю. Прокол мне колесо, чтобы иметь повод для знакомства, а заодно незаметно вытащить флешку из сумочки, и позвал на следующий день на свидание, где и вернул уже зараженный «червем» накопитель. В итоге все компьютеры в офисе встали, а Володя довольно потирал руки, но ровно до того момента, как узнал о внезапной смерти хакера, недавнюю атаку организовавшего. Виталика он вычислил лично, поэтому, за кем присматривать, знал. А Игорь Дмитриевич, получив послание от хакера, так перетрухнул, поняв, что о его деятельности стало известно, что решил разобраться с киберпреступником радикально. Тот самый момент, когда Виталику в кофе подсыпали яд, и заметил Быстров, логично связал это с недавней не совсем законной просьбой приятеля и забеспокоился насчет собственного благополучия. Дальше мы уже знаем: нашел меня, заставил следить за боссом в попытке самостоятельно выяснить, что происходит. Попутно нам пришлось убегать от Валька с Михой, но это, как выяснилось, совсем другая история… Так же как и ЧОПовцы, что искали Виталика в подъезде. Володя и про них успел выведать. Как мы и предполагали, взлом рабочих компьютеров у хакера был поставлен на поток. Кто-то забивал на утерянные данные и переустанавливал операционную систему, кто-то действительно платил за дешифровку файлов, но нашлись и те, кто решил не спускать хулиганство компьютерному гению с рук. Так же, как и Володя, пострадавшие сумели вычислить хакера и решили разобраться с ним «в реале», для чего и наняли устрашающего вида ребят. – И все у нас шло, как по маслу, пока Селезнев не начал нервничать, – продолжал рассказ Володя. – Зачем-то поджег твою квартиру, объясняя это тем, что хотел поскорее познакомиться с Мельником. Так себе ход, если хотите знать мое мнение. Что мешало Алисе пожить у подруги, к примеру? А потом и вовсе украл человека средь бела дня. – Он вообще за Алисой приехал, – поправил Ромка, крепче стиснув мою ладонь. – Решил, что ее отец что-то затевает за его спиной. Алиса убежала, а я остался, чтобы его задержать, сказал, что все знаю, про похищения людей. Тогда они увезли меня на одну из своих точек, допрашивали, – Ромка дотронулся свободной рукой до заплывшего глаза. – Хотели узнать, как много мне о них известно, и кто еще в курсе происходящего. Я молчал, ясное дело, понимал, что, как только все расскажу, меня пустят в расход и даже в качестве бесплатной рабочей силы не оставят. – И тут явилась твоя спасительница с компанией, – язвительно продолжил Володя. – Выбрала именно тот момент, на который у нас был назначен штурм. Вы бы знали, как мы офигели, когда ваши фейерверки услышали. А потом и этих увидели с оружием, – кивнул он на Валька с Михой. – Повезло, что я, помня о вашей бурной самодеятельности еще с тех пор, как вас ночью в офисе застукал, приказал не стрелять на поражение. Хотя сработали вы грамотно, – оценил силовик действия Валька сотоварищи. – Если хотите, смогу за вас пару словечек замолвить, устроитесь к нам в подразделение. – Спасибо, мы сами как-нибудь, – с очумевшими глазами проговорил Миха, у Валька, видимо, на этот раз не нашлось слов. – Что им за это будет? – поинтересовался вдруг посерьезневший Ромка. – В каком плане? – хитро прищурился оперативник. – Вооруженное нападение – это статья, насколько мне известно. – Пожалуйста, отпустите их, – тут же взмолилась я. – Они не виноваты, это я их при помощи шантажа заставила. А все эти автоматы… Может, сделаем вид, что их не было? – Какие еще автоматы, Лапуля? – возмущенно пробасил Миха. – СХП у нас были и шумовые гранаты, мы ж тебе не бандиты какие-нибудь. – СХП? – недоуменно повторила я незнакомую аббревиатуру. – Стреляющие холостыми, – с усмешкой разъяснил Володя. – И взрывы были пиротехнические. Так что по большому счету, и предъявить-то ребятам нечего, от «хулиганки» я их, так и быть, отмажу. – А бандиты? – Сядут все причастные, – жестко произнес Володя. – Людей уже начали освобождать, та организация, благодаря которой вы узнали о трудовом рабстве, кстати, подключилась и обещала помочь пострадавшим. – А у нас в офисе кто знал о побочной деятельности шефа? – задала я важный для себя вопрос, потому что с многими у меня успели сложиться приятельские отношения, и многим я симпатизировала, как людям. Володя назвал имя одной рекрутерши и бухгалтера. И вот по этим женщинам я бы точно никогда не сказала, что они занимаются чем-то незаконным, впрочем, как и Игорь Дмитриевич был совершенно не похож на преступника. Мужчина с внешностью кинозвезды и манерой одеваться, как актер на ковровой дорожке, на поверку оказался последним проходимцем и сволочью, за счет чужих жизней устраивавшей собственное благополучие. Занимались нами еще долго. Беседовали, записывали показания, давали документы на подпись. Ромка старался держаться как можно ближе ко мне, когда это было возможно. В какой-то момент Игорь, о котором я успела начисто забыть, протянул мне телефон. Я с осторожностью поднесла трубку к уху. Отец орал и ругался такими словами, которых я от него в жизни не слышала, у меня даже невольно начали закрадываться подозрения, что выжил действительно тот брат, который бандитский авторитет… – Из дома больше не выпущу! – бушевал папа. – Будешь у меня до старости за забором сидеть! Я покорно выслушивала отповедь, понимая, что взбучку заслужила. – Выдеру так, что неделю сидеть не сможешь, – гневно пообещал в конце папа. – Чего примолкла?