Но Юля всё равно взвизгнула, когда в зеркале разверзлись врата Тихого дома. Саня тоже взвизгнула – за компанию. Здесь не хватает Лёхи, думала она. И Сударыни… Но папа прав: толпа не нужна. Мы идем, в конце концов, мир спасать, а не на экскурсию. – Погнали, – встал папа. – Я первый! – отодвинул он Юлю, которая шагнула, зажмурившись, к зеркалу. – Юльчик, мы когда с Саней зайдем, закроешь ноут. Так надо, иначе они могут проникнуть сюда. Поняла? – Угу, – закивала Юля. Саня вытаращилась на папу, но тот уже входил в лиловую темень. Нырнув за ним (хоть и привычно уже, но в ушах не унимался Rammstein) Саня переступила грань миров и оглянулась. В зеркале мутно отсвечивала комната и силуэт Юли, подошедшей к ноуту. – А… Папа поднял палец к губам. Зеркало вдруг мигнуло и поглотило комнату вместе с Юлей. Нахмурив брови, папа продолжал держать палец у губ, выразительно глядя на Саню, и вопросы застряли у нее в глотке. Он прошел к пульту. Там уже сидел Тесла. Они обменялись рукопожатиями, Тесла вручил папе и подошедшей Сане миелофоны и надел сам. (Мог бы и руку чмокнуть, подумала она.) – Приветствую, леди и джентльмены, – зазвучал голос Теслы у нее в голове. – Полагаю, нас в любой момент могут обнаружить, поэтому чем скорее мы сделаем наше дело, тем лучше. Да, он читает внутреннюю речь, – кивнул он папе, – и мы сможем обойтись без лишнего шума. Здесь наверняка детекторы… А для кого, кстати, четвертый миелофон? – Зачем было обманывать Юлю? – дернула Саня папу за рукав. – Ты сама знаешь ответ. Пожалуйста, стой рядом и не… – Она всё откроет, подключит и войдет сама! И задаст тебе! – Не войдет. Я удалил линк из буфера и все файлы с линками… Сань. Пожалуйста!.. Ты понимаешь, как это важно? Она отвернулась. Мужчины принялись обсуждать то, с чем пыталась уже справиться Саня: какую точку выбрать, чтобы безопасно – ну, по возможности – перезаписать историю. Оказывается, тут был какой-то макрос, который позволял моделировать сценарии с учетом приоритетных задач. Папа чуть ли не сам его написал, этот макрос; дело было за малым – сделать приоритетной задачей человеческую жизнь. Такая опция в нём отсутствовала, и папа с Теслой собирались каким-то образом ее туда впихнуть. Только они, кажется, никак не могли договориться, как именно… Саня отошла в глубь зала. Почему, собственно, она назвала его залом? Никакого зала не было – было громадное зеркало, был пульт и была пустота. И Санины ноги стояли на пустоте, такой густой, что она казалась обыкновенным черным полом, если не смотреть вниз. А если смотреть – сразу начинало казаться, что ты сейчас ухнешь в никуда. Такая же чернильная пустота громоздилась сверху и со всех сторон. Буду хоть на шухере стоять, решила Саня. Хоть какая-то польза. И повернулась к зеркалу. Там был многоцветный шар, который она видела когда-то у Яны. Видимо, мужчины за это время успели выбраться на наивысший, планетарный уровень обобщения… – Люди?! – кричал папа (ну, мысленно, конечно) – Это не люди! Это зомби! Они лишили себя права коптить небо! – Любая жизнь абсолютна, – кричал Тесла (чуть потише). – И жизнь гения, и жизнь негодяя. И то и другое равноценно, и мы не имеем права… – А на войне? На войне ты тоже будешь так рассуждать – и то и другое равноценно, мол? Что враги, что наши – всё едино?.. – Не нужно передергивать, мы сейчас не на войне… – Нет, мы на войне! Каждый день человеческого существования – это война нормальных с уродами! И у нас есть оружие, которым мы можем зачистить целую армию уродов, а ты разводишь тут свои, блин, гуманистические сопли… – Даже вражеский солдат имеет семью. Мы убиваем его ради безопасности своей семьи – и только. Война – это вовсе не всё человеческое существование, как ты говоришь; война – фантом, ложная система отношений, навязанная теми же уродами… – Правильно! Да! Именно так! И ты в последний момент жалеешь этих уродов, подстилаясь под их ложную систему… – Наоборот! Отбирая у них жизнь, ты принимаешь эту ложную систему! Ты играешь по их правилам! Они научили тебя убивать – значит, они победили… – Софистика! Тебя бы на передовую – и порассуждал бы… – Демагогия! Солдат на войне лишен выбора… – И ты тоже пытаешься лишить нас выбора!.. «Да тише вы!» – хотелось крикнуть Сане: ей казалось, что мужчины орут не только мысленно, но и на самом деле. Они были такие умные и такие взрослые, что она боялась даже подойти к ним, не то что подать голос. – …Ты видишь, что у нас на самом деле нет выбора? Или мы вычищаем это осиное гнездо – или они наводят свой новый порядок и подстилают мир под себя. И тогда уже никакие войны не помогут… – А невинные люди? Сколько случайных цепочек тянут за собой твои благие намерения? Тысячу? Десять тысяч? – Лес рубят – щепки летят! Глобальные изменения невозможны без жертв… – А ты их спросил, хотят ли они быть этими жертвами?.. – Опять софистика!.. – Может… давайте уже что-то делать… – всё-таки сказала Саня. – А то вдруг… сами говорили… Она сама не услышала своего голоса, будто он тоже у нее выключился, хоть и мысленный. Мужчины продолжали спорить, и в зеркале уже довольно давно висела одна и та же картинка, не подавая никаких признаков жизни. Саня еще несколько раз пыталась что-то сказать, но ее никто не слышал. Не надо было Теслу звать, тоскливо думала она. Лучше б один папа… или, наоборот, один Тесла… *** Их негодующие голоса так плотно заполнили пустоту Тихого дома, что Саня ничего, кроме них, не замечала и не могла заметить. И поэтому, когда всё-таки обернулась, уловив какое-то шевеление – было поздно. – Стойте! – крикнула она, снова не услышав своего голоса. Весь зал был утыкан иглами красных лазеров, торчавших прямо из пустоты. – Да стойте же! Эй!.. – Саня хотела сбежать в чернильное ничто, но здесь у пространства, видно, были свои заморочки, потому что она влетела прямо в объятия двух громил, таких же, как и в прошлый раз (или это они и были?) Папа с Теслой спорили еще минуты две. Потом спор вдруг сдулся, будто в голосах проделали дыру. – Саня! – слышала она. – Ты где?.. Са-а-ань!.. В чем дело, джентльмены? Идет важное совещание… Вы что, не узнали меня, козлы? Руки убери свои, я щас знаешь кому позвоню?.. Вот и постояла на шухере, думала Саня. Вот и опять. Бог троицу любит, и этот третий шанс – последний. И я опять упустила его, профукала, провтыкала нафиг… – Ты чё ко мне лезешь? – слышался папин голос. – На себя в зеркало посмотри! В зеркало, говорю… Са-а-а-ань!.. Зеркало, вдруг вспомнила она. И почувствовала, как леденеет – от горла до самых ног. А вдруг сработает? Вот только – как? Это же… отсюда растет всё, буквально всё. Все эти цепочки, всё зазеркалье, вся вот эта перекройка мира. Судьбы миллионов людей. И она, Саня, тоже здесь. И папа. И Тесла. У меня нет выбора, подумал кто-то в ней. И кто-то другой тут же подумал: нет, есть. Просто ты делаешь именно такой выбор, вот и всё… Вот и всё, думала она, ерзая в бетонных лапах конвоиров. – У меня тушь потекла, – услышала Саня свой голос. Он был почти таким капризным, как она хотела. – Дайте хоть глянуть на себя. (Всё равно ведь не поймут, есть на мне тушь или нет.) Те не шелохнулись. – Ну блин же, – голос стал еще капризней. – Одну руку отпустите, и всё, у меня зеркало вот на шее. Ну не умею я кунг-фу, ну не надо… Ну или своё дайте, если у вас есть. Ну или подержите, ну блин, ну дама же просит… – Ты там не увидишь ничего, – неуверенно сказал правый. – Покажи ей, жалко, что ли, – вдруг поддержал Саню левый. – Развернитесь, тут не видно, – еще капризнее говорила Саня, напрягаясь до пальцев ног. – Вот так, ага… Только ближе, у меня минус полтора… Еще ближе… «У женщины всегда туз в рукаве», вспомнила она. Смешно, да… И когда в маленьком зеркальце, которое услужливо держал ее конвоир, отразилось гигантское, с многоцветным шаром, а Санины пальцы на ногах стали ледышками – она медленно, чтобы сошло за тяжкий вздох, набрала полную грудь воздуха – и с режущей болью в глотке вытолкнула его прямо в зеркальце: – ПРОСНИ-И-И-И-ИСЬ!.. Тьма вспыхнула изумрудным пожаром. Со всех сторон проступили тысячи огненных змеящихся нитей, сплелись, рассыпались на искры и пропали в зеленой бездне, – и Саня тоже стала искрой и пропала, и это было совсем не больно, потому что не бывает больно, когда тебя уже нет… Глава 20 которая то ли эпилог, то ли начало – …Ребят, а кто на новогодние в Прагу? Специальная детская путевка, двадцать процентов скидки… Сань! Ты чего, заснул, что ли? – А у него дрыхотерапия, – хохотнул Лёха. – Мы так лучше понимаем титаническость образа Гамлета… Саня приподнял голову. Что ж это с резкостью делается-то, а? Люди, вы чего все такие мутные? Так, стоп. Он что, реально заснул на уроке? И снилось же такое, блин, что не отпускает, до сих пор эта зелень в глазах… А Лёха сдал его, гора мяса, прямо с потрохами… Лёха? Он тут? Вон та колбаса до потолка – это он? Саня изо всех сил моргал, чтобы расшевелить слипшийся автофокус, который никак не хотел наводиться ни на Лёху, ни на зарублитшу, ни на Яну за первой партой…