– Смешанные единоборства. – Ого! Это же еще страшнее! – Ладно. Давай к нашим баранам. – А куда еще они собрались меня доставить? – Кто их знает. Может, домой подбросят. Хорошо, займемся делом. Вот фотографии трех девушек. Посмотри. Они тебе знакомы? – Нет. Я их не знаю, – решительно сказал Ющенко, мельком взглянув на снимки. – А у меня такое ощущение, что вы давно знакомы. Ты врешь или хитришь. Впрочем, это одно и то же. Еще раз предлагаю тебе посмотреть на эти снимки. – Боже! Так это же наши девочки! – вполне искренне воскликнул Ющенко. – Света Сазонова, Катя Николаева и Маша Харитонова. Неразлучные подружки. – Ты и вправду их не узнал или тебе по каким-то причинам не захотелось этого делать? – Да ладно вам наговаривать. – Ну, может быть, поссорились, наговорили обидных слов. До пощечин могло дойти. Дело молодое, отчаянное. Ты когда их видел последний раз? – Сейчас вспомню. Ой, а мне и напрягаться-то совсем не надо. Я ведь уехал на Украину через день после выпускного вечера. Собрал вещички и подался на поезд. – Вот так срочно? Была какая-то причина? – Причина одна – дядька затребовал. Он там подготовил мое поступление в индустриальный институт, на строительное отделение. Блат там у него какой-то имелся, надо было показаться, засветиться, написать заявление, познакомиться. Обычная в таких случаях суета. Так что я поступил в институт раньше всех остальных студентов. – И что же, за все годы учебы ни разу в свой город не приехал, никого проведать не захотелось? – Ну что сказать. Так уж получилось. – Какая причина на этот раз? – Девочка хорошая подвернулась. Боялся отпускать – уведут мигом. Студенты у нас учились из двадцати стран! Такие хахали! Девочки просто ахали. Мы с ней женились на третьем курсе. – Тоже дядька сработал? – А знаете – да! Я ему очень благодарен за то, что не дал мне разгуляться. Он же меня и устроил после института на строительный комбинат, где сам был тогда большой шишкой. Так и сказал: если будешь себя хорошо вести, через два года получишь квартиру. И что бы вы думали – я ее получил. – Дети есть? – А как же! Мальчик и девочка. – На украинском разговариваешь? – Да, конечно. Хотя в этом и нет особой надобности. Запорожье – русский промышленный город. Украинского там не услышишь. Во время разговора снимки, которые лежали перед самыми глазами Ющенко, постепенно оказались сдвинутыми к противоположному краю стола. Пафнутьев увидел это перемещение, понял, что его клиенту попросту невыносимо все время смотреть на девушек. Павел, не торопясь, спокойно собрал снимки в стопку, снова разложил их перед самыми глазами Ющенко и спросил: – А скажи мне, Костя, не лукавя, не тая, твоя жена выдержит конкурс с этими красавицами? Кто ярче? – Вот вы меня назвали Костей, я тоже хочу обратиться к вам по имени-отчеству. Вас ведь зовут Павел Николаевич, да? Это мне сказали опера, которые доставили меня сюда. Так вот, Павел Николаевич, вопрос ваш крутоватый, ответить на него не просто. В таких конкурсах жены всегда проигрывают. Я не видел, как эти девочки чистят картошку, моют посуду, стирают, простите, мои трусы. Они моложе, не рожали… – Ну, хорошо, не будем добивать вашу жену. Ответьте мне на другой вопрос. Какая из этих девочек ваша? – Ну, Павел Николаевич, это же была школа, десятый класс, совершенно другие отношения. – Костя, вы отнеслись к моему вопросу слишком серьезно. Я ведь не спрашивал, какая из этих девочек была вашей в полном смысле слова. Я спросил, которая из них вам больше нравилась, чей локоток притягивал ваш шаловливый юношеский взгляд, чью ладошку хотелось засунуть к себе в карман. – Ну, если так невинно, по-детски взглянуть на эти снимки через десять лет, то я бы назвал вот эту девочку. – Ющенко выдвинул пальцем одну из фотографий. – Света Сазонова? – уточнил Пафнутьев. – Да, Света Сазонова. – Выпускной вечер в школе вы провели с ней? – Нет, у нас не было жесткого деления на пары. Танцевали так, кому кто достанется. – Но когда пили шампанское, вы старались чокнуться именно с ней? И когда вели девушку в круг на танец, чаще всего вы касались ее локотка? И когда вы вдвоем оказались в пустом темном классе… Это ведь тоже была она? – Что сказать, Павел Николаевич. У меня такое ощущение будто вы присутствовали на нашем выпускном вечере. – Значит, вы согласны с тем, что я только что перечислил? – Да. Согласен. – Веселье продолжалось до утра? Ходили на обрыв встречать рассвет? – Нет, рассветы встречают только в кино. Мы разошлись раньше, часа в два. Учителя потребовали. То свет выключат, то музыку. – Что-нибудь серьезное пили? – Насколько мне помнится, бутылка водки пошла по рукам. Кто-то виски принес, но в основном шампанское пили. – Кто-то хорошо захмелел? – Сами знаете, как это бывает. Кто обычно хмелел в таких случаях, тот раскис и на этот раз. За кем-то родители на машине приехали, на заднем сиденье увезли. – А ваша тусовочка выдержала испытание? – Это был очень важный для Пафнутьева вопрос. До сих пор ни о какой тусовочке речи не было, такое слово вообще не упоминалось. Пафнутьев рискнул. Ющенко мог насторожиться, вообще разглядеть второе дно в этом их разговоре, вроде бы совсем невинном. – Да, вроде выдержали нагрузку. Закаленные ребята. – А было куда пойти, чтобы достойно завершить этот прекрасный вечер? – Не надо было никуда ходить. Под боком полудикий парк, дальше – берег, река, причалы. Чего еще? – Так что рассвет? – Да ладно вам с этими рассветами! У нас было все проще. К трем часам утра все уже спали в своих постельках. Говорю же, учителя стремились побыстрее закончить мероприятие. Это для нас радость, а им-то что? Разбрелись, и ладно. А если еще и без мордобоя, то вообще прекрасно. – Бывает и с мордобоем? – А как же! Кто-то обязательно должен приволочься домой с расквашенным носом! – Девочки с вами были? – Вначале с нами. А потом они… – Что потом? – Как бы это выразиться половчее? – Отлучились, – подсказал Пафнутьев. – Да, так будет правильно. Именно отлучились. – А куда они могли отлучиться? – Да куда угодно! К другой тусовке примкнуть. Ведь все знакомые. У кого-то к кому-то повышенный интерес, к берегу могли пройти, к причалам, домой запросто отправиться. – В этот вечер вы их больше не видели? Вроде простенький вопрос задал Пафнутьев, а Ющенко вдруг замолчал. Шли секунды, а он сидел, опустив голову, и ничего не говорил. Павел тоже не нарушал эту неожиданно возникшую паузу, давал ей возможность затянуться подольше, чтобы она стала каким-то переломным моментом в их разговоре. Наконец-то Ющенко поднял голову и с каким-то удивлением посмотрел на Пафнутьева. Он как бы очнулся, вернулся издалека, где мысленно только что побывал. – Дались вам эти девочки! – с улыбкой проговорил Константин. – Что-то вы очень уж плотно заинтересовались ими! – Знаешь, Костя, должен признаться, девочками я давно уже не интересуюсь. Просто ты заговорил о подробностях вашего вечера. Вот я и прикидываю, вспоминаю, как у нас это было. – Ну и как у вас? Лучше? Хуже? – Да почти так же. Только хуже. Не было у нас ни парка, ни реки, ни причалов. По улицам пошатались и по домам разбрелись. Вот и все. Даже нос никому не расквасили. – Пафнутьев усмехнулся. – Вспомнить, понимаешь, нечего.