– Мастаков Владимир. Прибыл по повестке, – представился он. – Задержался, потому как был в рейсе. – Далеко был? – с улыбкой осведомился Пафнутьев. – Урал. – Ладно. Садись, Володя. – Павел показал на стул, сразу сбивая гостя с тяжелого, официального тона. – Спасибо. – Ну и как там на Урале? – Живут, хлеб жуют. – Порядок, значит? – Значит, порядок. – О чем говорить будем? – Как скажете. – Хорошо. Тогда давай начнем издалека. Десять лет назад ты закончил школу. Так? – Наверное. Не знаю. Не считал. – Счастливые были времена? – Не сказал бы. Учился в трех-четырех школах. Все время новые учителя, одноклассники. – А что так? – Отец военный, вот мы и носились по всей стране. – Но школу ты заканчивал здесь? – Да, последние три года мы, в смысле я с родителями, уже никуда не перемещались. – Связи с одноклассниками остались? – Моя работа к этому не располагает. Я бываю дома от силы месяца два в году. Поэтому кто, где, с кем, просто не знаю. – Но ведь и за два месяца можно навестить друзей. Если, конечно, они остались таковыми. – Честно говоря, не получалось с этим. У меня ведь такая работа, что я оказался в отрыве от всех своих ребят. Бывает, встретимся случайно. Пивка выпьем, по сто граммов пропустим. Разговоры самые простые. Кто женился, развелся, у кого дети, кем работает. – А девушки помнятся? – Странный какой-то у нас с вами разговор получается. Как с одноклассником. Вы спросите сразу, что вас интересует, чтобы я не метался в догадках. А то, знаете ли, у всех у нас грешки случаются. Я могу, например, на сто километров в сторону рвануть по личным интересам. Где-то меня в дороге обкрадут, а потом я захочу свои убытки восполнить. Если я на чем-то прокололся, вы мне так сразу и скажите. А что касается девушек, которые помнятся или нет, ладно, давайте поговорим о них. – А мы уже о них и говорим, – заявил Пафнутьев, вынул из ящика стола три больших портрета и разложил их перед Мастаковым. Вначале тот, пребывая еще в легкой тональности предыдущего разговора, с улыбкой придвинул их поближе к краю стола. Владимир всмотрелся в девичьи лица, узнал их и, не разгибаясь, замер. Теперь его оцепеневший взгляд был направлен уже не на снимки. Он тупо уперся в стол, на котором они лежали. Пафнутьев не произносил ни слова. Он понимал, что сейчас каждая секунда затянувшегося молчания работает на него. Объяснить этот ступор так же легко и непосредственно, как они разговаривали до этого момента, уже невозможно. – Ну так что? – наконец-то нарушил тишину Пафнутьев. – Помнятся девочки? – Поскольку молчание продолжалось, он проговорил: – Я понимаю, узнать их трудно. За эти десять лет они очень изменились. – Он, не медля более ни секунды, положил перед Мастаковым три жутких снимка, сделанных несколько дней назад. А Владимир между тем повел себя совершенно неожиданно. Во всяком случае, Пафнутьев не ожидал от своего гостя ничего подобного. Мастаков разогнулся, немного отодвинул свой стул от стола, собрал все снимки в одну стопку, постучал ими по столу, выравнивая, и спокойно положил перед Пафнутьевым. – Приберегите эти картинки, Павел Николаевич, для ваших психологических хохмочек с куда более нервными клиентами. Я – дальнобойщик, в своих перемещениях по стране видел кое-что покруче. Этих девочек из нашего класса я помню, конечно, не забыл их лица, имена и фамилии. Но вовсе не потому, что такая хорошая у меня память. Причина в том, что с ними случилась какая-то беда сразу после выпускного вечера. Они пропали. То ли поехали на заработки и не вернулись, то ли их похитили кавказские джигиты с длинными кинжалами, попользовали и продали в турецкие бардаки. Не знаю. Следствие, которое велось тогда же, десять лет назад, не ответило ни на один вопрос. Если скелетики, которыми вы меня стращали, действительно принадлежат Свете, Кате и Маше, то очень жаль. Я зайду к их мамам и скажу те слова, которые придут мне на ум. Я внятно выражаюсь? – Вполне. – Я могу уходить? – Прочитайте протокол нашей беседы и подпишите его, если там все правильно изложено. После этого можете уходить. Да, чуть не забыл. Вам придется заверить еще одну бумажку. Это подписка о невыезде. На некоторое время вы лишены права покидать город. – Что ж, теперь-то я найду время повидаться с одноклассниками. – Приятных вам встреч. Оставался третий возможный участник давнего преступления, Костя Ющенко. Может быть, он и не имел никакого отношения к изнасилованию и убийству трех красавиц после школьного выпускного вечера. Но в поле зрения Пафнутьева Ющенко все-таки попал по вполне понятным причинам. Подозрений с него никто пока не снял. Вот Павел и решил, что он просто по долгу службы обязан познакомиться с ним, поговорить, задать вопросы, которые у него уже имелись и могли появиться во время беседы. Иначе в материалах следствия образуется какой-то провал, пробел, недоработка. Тут неожиданно возникла проблема. Так уж вышло, что сразу после выпускного вечера Ющенко уехал к своим родственникам на Украину, в Запорожье. Там он закончил строительный институт, нашел работу, получил квартиру, женился и остался жить рядом с этой новой своей родней. Но неутомимая Евдокия Ивановна принесла Пафнутьеву радостную новость. Оказалось, что в данный момент Костя Ющенко гостил здесь, в городе, у своей мамы Галины Петровны, чей дом расположен как раз через дорогу от жилья Евдокии Ивановны. К большому огорчению Пафнутьева, ни на одну повестку Ющенко не откликнулся, к Павлу не явился и общаться с ним не пожелал. И вообще, по сведениям Евдокии Ивановны, он намеревался со дня на день вернуться на Украину, в город Запорожье, поскольку отпуск его заканчивался. – Это как понимать? – удивился Шаланда, узнав обо всех этих огорчениях Пафнутьева. – Это что же получается?! Неужто и власти у нас никакой нету?! – А что, она есть? – прикинулся простачком Пафнутьев. – А я, по-твоему, кто? – Ты самый бескорыстный, щедрый и надежный собутыльник из всех, которые мне встретились в жизни! Худолей, скажи! – Святая, божественная, истинная правда! – выдал Худолей и прижал к груди полупрозрачные ладони. – Ладно, Паша, за свои слова ты сам ответишь! И Худолею на орехи достанется за нахальное поддакивание! Вы оба прекрасно знаете, что безнаказанно это вам не пройдет. Теперь о том, что касается меня как представителя власти. Я не советую тебе, Паша, опаздывать завтра на работу. Когда ты подойдешь к двери своего кабинета, там уже будет стоять в наручниках этот неуловимый хохол. А рядом с ним – два моих лучших опера. Чтобы не удрал. Вопросы есть? – Пиво за мной, – тихим голосом ответил Пафнутьев. – А ты?! – Шаланда всем своим мощным телом повернулся к Худолею. – Каюсь, – ответил тот и повинно склонил голову. Шаланда сдержал свое слово. Когда на следующее утро Пафнутьев подошел к двери своего кабинета, на скамье, стоящей рядом, он увидел тощеватого мужчину, по обе стороны от которого сидели два плотных мужичка с каменными выражениями лиц. – Беглец доставлен, – произнес один из них, поднимаясь со скамьи. Только тогда Пафнутьев увидел, что этого массивного опера соединяли с тощеватым мужичком стальные наручники. – Пытался бежать? – сурово спросил Пафнутьев, кивнув на задержанного. – Попытки были, но, как видите, они оказались безрезультатными. – Поздравляю! Вы прекрасно справились с этим опасным заданием. – Это я, что ли, опасный? – с усмешкой спросил Ющенко. – Ну, вы даете, ребята! – Разберемся, – недовольно проворчал Пафнутьев, пропуская всех троих в кабинет. Там он развеселился, подмигнул Ющенко, указал ему на стул. – Прошу садиться. Наручники можно снять. Здесь он уже не так опасен. Ющенко опять хихикнул, но на стул все-таки сел, потирая руку, с которой крепкий опер только сейчас снял стальной обруч. – Мы свободны? – спросил этот здоровяк. – Знаете, ребята, подождите маленько в коридоре. Может быть, вам еще куда-нибудь придется доставить этого… не знаю даже, как его и назвать. – Преступник он. Только так его и надо называть, – сказал опер, выходя в коридор. – Вы тут осторожнее с ним. Шаланда предупредил нас, мол, опасный зверюга. – Это я зверюга?! – взвизгнул Ющенко. – Разберемся. – Пафнутьев махнул рукой операм. Подойдя к двери, он закрыл замок на два оборота ключа, ключ сунул в карман, подошел к своему столу и спросил: – Ну что, настращали тебя наши ребята? – Ничего себе ребята! Амбалы какие-то! – Да ладно тебе. Хорошие ребята, спортсмены. Чемпионы даже. – Дзюдоисты какие-нибудь?