– А зубы-то прекрасные. Ты прав, Шаланда. Похоже, здесь действительно девочек зарыли. – Найти бы злодеев, а, Паша? – Что-то подсказывает мне… – начал было Пафнутьев, но тут же замолчал так резко, словно сам себе рот заткнул. – Нет, Паша, говори! – Шаланда ухватил Пафнутьева за полу куртки и уставился прямо в его физиономию своими маленькими горящими глазками. – Говори, Паша! Начал, так не молчи! Ну! – Что-то, Жора, подсказывает мне, что мы их найдем, – медленно произнес Пафнутьев. – Эти шалунишки не могут исчезнуть так, чтобы никаких следов не оставить. Если, Жора, ты этого не знаешь, так я тебе открою истину – они никуда не деваются, не исчезают с глины, песка, из совести и памяти. Даже вода все помнит! – вдруг заорал Пафнутьев. – Мысль, конечно, свежая, – заявил Шаланда и усмехнулся. – Но где-то я ее уже слышал. – От меня, конечно, – заявил Пафнутьев. – Поможешь? – Паша! – Шаланда прижал к груди пухловатые ладони. – Все, что скажешь, о чем только подумаешь и попросишь!.. Я мгновенно! Понял? Сей же секунд! – Тогда слушай меня внимательно и не говори потом, что не слышал. Ты по званию кто? – Сам не знаешь? – обиженно спросил Шаланда. – Если бы не знал, не спрашивал бы. Ты же ведь настоящий полковник? – Я слушаю тебя, Паша. – Пока здесь не собрались толпы окрестных жителей, вызывай трех-четырех своих ребят. С черными пластмассовыми мешками. И с лопатами. – Господи, Паша! А мешки-то зачем? – Для скелетов. – Ах да. Мне как-то и в голову не пришло. – Пусть постараются положить каждый скелет в отдельный мешок. – На всякий случай? – Шаланда, на случай опознания! У кого-то в детстве нога была сломана, у кого-то шрам на голове остался, мало ли. У всех этих скелетов имена, фамилии, биографии, родственники. У всех у них есть еще и убийцы! – Паша… – Шаланда помолчал. – Какой ты все-таки умный! – Да, этого у меня не отнять, – согласился Пафнутьев. – Знаешь, такое ощущение, будто мы их всех уже задержали. – Хорошее ощущение. Но я еще не все сказал. Видишь рабочих? Вон они в тенечке покуривают. Ты сейчас подходишь к ним и зычным, хорошо поставленным полковничьим голосом отдаешь приказ. Пусть экскаватор с верхом загрузит вон те два самосвала, валит в них землю, глину, песок, мусор, в которых были обнаружены скелеты этих юных красавиц. – А почему ты решил, что это были юные красавицы? – почему-то стесняясь, спросил Шаланда. – А вон череп видишь? Зубки один в один! Так бывает только в двадцать лет. Хотя нет, это уже поздно. Скорее в семнадцать. – Уж больно ты придирчив, – проворчал Шаланда. – Ну, хорошо, и что мне делать с этими двумя машинами глины? – У тебя есть площадка, на которой тренируются юные автомобилисты? – Ну есть, и что? – Пусть эти два восьмикубовых самосвала ссыплют землю с прахом на твою площадку. А утром придут мои ребята с мелким ситом и делом займутся. Вон американцы не поленились, два небоскреба просеяли, и не зря. Многое им открылось, о чем и не догадывались. – Так, понял. – Шаланда уставился себе под ноги. – Мои ребята из грузовиков землю ссыплют, а твои просеют, да? Мои, выходит, для этой тонкой работы не годятся, да? Умом не вышли? – Жора, не гони волну! – с усмешкой проговорил Пафнутьев. – Согласен, пусть просевают твои. Но чтоб ни одна пуговичка, заколочка, набоечка от каблука, фантик от конфеты, съеденной десять лет назад, не пропали. Договорились? Шаланда, не отвечая, молча направился к рабочим, ошивавшимся возле самосвалов. Он долго им что-то объяснял, показывая на землю, развороченную экскаватором, потом, видимо, договорился, каждому пожал руку, потряс массивным кулаком в воздухе и вернулся к Пафнутьеву, поджидавшему его. – С тебя причитается, – сказал Шаланда, присаживаясь. – Знакомые слова, – ответил Пафнутьев. – И где же ты их слышал? – Каждый день я их слышу не менее десяти раз. От Худолея. Шаланда долго молчал, сопел, пытался кому-то звонить по мобильнику. Наконец-то он не выдержал и пробубнил: – Это что же, ты хочешь сказать, что Худолей и я?.. – Одного поля ягоды! – рассмеялся Пафнутьев. – Ладно, Жора, не кати на меня бочку. Сам же виноват. Слова подвернулись. Бывает такое. Что там у тебя? – Грунт завтра утром будет на моей площадке. – Шаланда помолчал, потом добавил: – Просеянный. – Жора! – радостно вскричал Пафнутьев. – Да тебе же цены нет! – Я знаю, – печально проговорил Шаланда. – Только вот не все это понимают. Не сразу до людей доходит, не всегда, не до всех. – Ну, виноват! Прости великодушно! Сказал же, с меня причитается! Лучше бы он не говорил последнего слова. Шаланда опять насупился, отвернулся и замолчал, похоже, надолго. Пафнутьеву ничего не оставалось, как примирительно похлопать ладонью по массивной коленке полковника. – Ладно, Жора, проехали. Я вот сидел здесь, бездельничал, пока ты ребят озадачивал, – мимоходом похвалил он Шаланду. – И вот что подумал. Скелеты не в одной кучке лежат. Они разбросаны. Метрах в пяти друг от друга. – Что же из этого следует? – проворчал Шаланда все еще недовольно. – Из этого следует, что надо бы экскаваторщику сказать, чтобы грунт с каждым скелетом грузил отдельно. Да и ссыпать его надо на твоей площадке тоже разными кучками. Ребята твои, которые глину просеивать будут, тоже чтобы добычу свою отдельно складывали. – Так, – буркнул Шаланда. – Дальше что? Какие еще будут указания? – А еще такие будут указания. – Пафнутьев тоже, кажется, начал заводиться. – Все, прошу прощения, скелеты лучше тоже сложить в отдельные мешки, чтобы косточки не перепутались. Мало ли чего потом может случиться. – Так, – повторил Шаланда. – Это как же надо понимать? Мы все тут дураки, и вдруг среди нас один умный затесался, да? – Все, Жора, так и есть. Вот ты смотришь по сторонам и, кроме следов давнего преступления, ничего не видишь! – Что же такое забавное увидел ты, Паша? Поделись! – Делюсь. На той стороне улицы, Жора, стоит пивной павильончик. – Что же из этого следует? – Надо бы туда заглянуть. – Зачем? – Надо признать, что Шаланда не мог быстро переключаться с одной темы на другую. – Как зачем? – удивился Пафнутьев. – Проверить работу этого заведения. Достаточно ли охлаждено пиво, не разбавлено ли, прожарены ли орешки? – Ну и послал бы своего Худолея! Пусть он проверил бы. – Худолей уже там, – невозмутимо проговорил Пафнутьев. – Пиво на столе. Орешки тоже. Милая девушка в белом переднике приветливо машет тебе рукой. – Почему мне? – подозрительно спросил Шаланда. – Худолей сказал ей, что из нас ты – самый главный. – Боже! – кажется, всерьез простонал Шаланда. – С кем я связался! Постой, это что же получается? – вдруг остановился он. – Значит, и платить мне придется?! Как самому главному? – Как скажет Худолей, – с усмешкой проговорил Пафнутьев. Где-то внизу, за срезом дороги гудели самосвалы, рокотал ковшовый экскаватор, черпая скорбный груз и ссыпая его в железные кузова. Пафнутьев, Шаланда и Худолей, пристроившийся сбоку, не торопясь потягивали пивко, обменивались легкими, незначительными и, в общем-то, пустоватыми словами. Пафнутьев вдруг с немалым удивлением понял, что его нисколько не взволновало сегодняшнее событие, связанное с обнаружением скелетов, смерть девушек, случившаяся лет десять назад. Вполне возможно, что их кто-то вспомнит, но вряд ли эта находка кого-то потрясет до глубины души, заставит куда-то мчаться, кому-то звонить, сообщать. К этому времени умерли многие бабушки, дедушки, соседи. Люди разъехались в другие края, в иные города. Положено отработать это маленькое происшествие? Сделаем. Что можно – выясним, не сумеем – нас простят. Нужные бумажки подошьем в папки и поставим их на полки, каждую под своим номером. Вот и все, ребята, конец фильма. Проехали. Да о чем говорить, если каждую ночь находят то три, а то и гораздо больше свеженьких, тепленьких, еще сочащихся кровью трупов. За каждым неостывшая трагедия, страдание, боль. Хоть бы с ними управиться как-то успеть.