Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 5 из 59 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Это про сто процентов? Слышала. Знаете, Павел Николаевич, я больше верю тихим голосам. – И это правильно! – одобрил Пафнутьев и прощально махнул всем рукой. Он вернулся в свой кабинет, как бы отгораживаясь от безутешно печальных старушечьих лиц. Да, уже таких. Десять лет прошло с того дня, когда бесследно исчезли молодые, красивые, полные жизни девушки. Их матери каждый день ожидали стука в дверь, телефонного звонка, письмишка, телеграммы. Эти десять лет дались им ой как нелегко. У Пафнутьева уже были вопросы к этим женщинам. В его голове роились догадки, сомнения, требующие уточнения дат, имен, адресов. Но он оборвал этот поток, отложил на завтра даже то, что могло потеряться в сознании и забыться. Павел плотно закрыл за собой дверь, быстро подошел к столу. Только взяв в руки старое, десятилетней давности уголовное дело об исчезновении трех девушек-подружек, вчерашних школьных выпускниц, Пафнутьев понял, какая сила толкала его к этой рыхлой папке. Он откинул обложку, встретился взглядом с одной из девушек и чуть вздрогнул. Ее цветной портрет был непривычно большим для уголовного дела. Впрочем, снимки двух других девушек тоже были явно великоватыми для этой скорбной папки. Девушки были нарядны, веселы. Фотограф снимал их на фоне фиолетовых гроздьев сирени, может быть, даже в день выпускного вечера. Не исключено, что это был последний вечер в их жизни. Все три снимка были помещены в прозрачные пластиковые конверты и зажаты в толстой папке уголовного дела. Пафнутьев высвободил портреты из конвертов и расположил в ряд посередине письменного стола. Теперь ничто не мешало ему посмотреть девушкам в глаза и поговорить с ними, как это иногда случалось у него с героями расследований. – Ну так что, девицы, что, красавицы… – пробормотал Павел вполголоса. – Затянули вы свое отсутствие, затерялись. Не ваша в том вина. Вы не могли иначе. Но пробились вот к воздуху, к свету, к людям – и за то спасибо. Не каждый на это способен. Повидался вот сегодня с вашими матушками. Они вас хорошо помнят. С кровью, болью. Лица каменеют. Вот дай я им сейчас ваших обидчиков!.. Давайте пока назовем их так. Убийцами мы их поименуем чуть попозже. Так вот, покажи я их сейчас вашим матушкам – в клочья разорвут. И правильно сделают. Если успеют. А могут и опоздать. Потому что я сам это с вашими врагами проделаю. Сунув руки в карманы, Пафнутьев медленно вышагивал по кабинету – от двери к окну и обратно. – И зацепочку девочка изловчилась, сберегла. Хорошая зацепочка, надежная. Десять лет из ладошки не выпускала. Уже и от ладошки ничего не осталось, кроме нескольких косточек, а ведь не выпустила пуговку с пропеллером. Но ничего, завертится этот пропеллер, всколыхнет воздух, вздрогнут кое у кого волосенки на голове. Если остались, конечно. За десять лет и оплешиветь можно. Этих обидчиков еще и узнать нужно. Ничего, девочки, ничего, красавицы. Это уже моя забота. – Пафнутьев не заметил, как сжались его кулаки в карманах. – Верно говорю, Худолей?! – произнес он уже в полный голос и вздрогнул, услышав неожиданный стук в дверь. – Входите, кто там! Дверь тихонечко приоткрылась, и в щель протиснулась настороженная физиономия Худолея. – Звали, Павел Николаевич? – Звал. Еле докричался. – А я с улицы услышал и бросился на помощь. Уж больно голос у вас был… – Ну! Говори быстрее – какой у меня был голос?! – Мне показалось. Не знаю, как и выразиться… – Да выразись уже, наконец, как-нибудь! – Мне показалось, что вы на помощь зовете. – Правильно показалось. – Пафнутьев подошел к столу, плотно уселся в кресло, придвинул к себе портреты. – С девочками заболтался. Хорошие девочки. Пожили вот только маловато. – Что-нибудь новенькое они рассказали? Пафнутьев внимательно посмотрел на Худолея, тоже усевшегося в кресло, но не нашел улыбки в его глазах, тяжко перевел дух и заявил: – Мы их найдем. Невозможно совершить такое и остаться безнаказанным. Они наследили. И я знаю, где искать эти следы. – Поделитесь, Павел Николаевич! – воскликнул Худолей потрясенно. – Следы остались в их грязных, подлых, трусливых душах. Я знаю, что им снится. Сон – это тоже след. А следы, как ты знаешь, всегда остаются. – А что им снится, Павел Николаевич? – каким-то притихшим голосом спросил Худолей. – Им снятся вот эти девочки! – Пафнутьев постучал пальцем по снимкам, лежащим на его столе. – Живыми снятся. С этими вот улыбками, глазками, щечками. – Это страшный сон, Павел Николаевич. – Ничего. Они привыкли. – А знаете, Павел Николаевич, – Худолей раздумчиво повертел ладонью в воздухе. – Все случившееся может выглядеть несколько иначе. Ведь прошло десять лет. Они закончили институты, техникумы, получили квартиры, женились, нарожали детей. Те пошли в школу, сейчас они уже в третьем-четвертом классе. Нашим убийцам все случившееся вспоминается как ошибка молодости, не более того. – Напомним, – жестко сказал Пафнутьев, сунул фотографии в стол, поднялся и заявил: – Пошли. Нам пора. Нас ждут. – Павел Николаевич, а можно я спрошу у вас – а куда нам пора? – Мы, кажется, собирались с тобой посидеть за круглым столиком, под открытым небом, в легких сиреневых сумерках, за кружкой холодного пива. Или я договаривался с кем-то другим? – О, горе мне! – Худолей схватился за голову и начал на манер метронома раскачиваться из стороны в сторону. – Я не виноват, Паша! Это все годы! Мой проклятый преклонный возраст! – Худолей вдруг как бы спохватился, перестал выть, посмотрел на Пафнутьева трезвым, даже чуть капризным взглядом и осведомился: – А кто нас ждет? – Шаланда.
– Полная кефали? – Не знаю, будет ли шаланда полна кефали, но по лещу на брата Жора обещал. – Ну, если Жора обещал… – опять с капризностью в голосе начал Худолей, но Пафнутьев перебил его: – Спокойно! Хватит причитать! Ты помнишь случай, чтобы Шаланда пообещал леща и не принес? – Не знаю, что и сказать. Я вообще не помню, чтобы Шаланда когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь пообещал, а уж тем более принес! – Худолей! Остановись! Вон видишь – за столиком под деревом сидит Шаланда и радостно размахивает руками? В каждой ладони у него по лещу. – Чудны дела твои, господи! – Худолей глубоко вздохнул. – У меня бутылочка с собой. А, Паша?.. – Все, что с собой, то и кстати, – одобрил Пафнутьев, присаживаясь к столику. – Знакомься, Шаланда. Этот человек с бутылкой, выпирающей из кармана, – Худолей. – Да насмотрелся я на твоего Худолея! Ничего, кроме бутылки, из него выпирать не может! – Прошу заметить, уважаемые, из меня могут выпирать только непочатые бутылки. Хотя некоторые предпочитают встречать гостей пустой тарой. – Худолей кивнул на пляшку, притаившуюся под столом. – Да стояла она там, когда я пришел! – взвился Шаланда. – До меня ее опорожнили! – Замнем для ясности, – пропел Худолей, придвигая к столу еще один стул. Оставим ребят за столиком, пусть поговорят. Тем более что ничего нового они в этот вечер друг другу не сказали. Шаланда, как обычно, подтрунивал над Худолеем, тот отмалчивался, понимая беззлобность этих шуточек. Пафнутьев поощрительно поглядывал на своих собутыльников и тоже помалкивал. Иногда он опускал руку в карман куртки и вертел в пальцах проржавевшую пуговицу с пропеллером, выдавленным на ней. Павел словно подпитывался от него злой энергией, вопросами, догадками, которые завтра понадобятся ему в разговорах с матерями погибших девочек. Печальные события десятилетней давности становились ему все более близкими и понятными, обрастали сведениями, которых могло и не быть в действительности. Но это его нисколько не смущало. Все подробности случившегося, даже придуманные им, уже работали, помогали раскрыть давнее преступление. – Паша! – не выдержал Шаланда. – Скажи уже, наконец, что-нибудь! А то у меня такое ощущение, что ты завтра утром потребуешь группу захвата. – Чуть попозже, Жора. – Пафнутьев вздохнул. – Прекрасная погода, не правда ли? – Лучше не бывает. – Шаланда тяжело качнул кудлатой головой. – Особенно мне нравится луна. Только что-то она маловата сегодня. – Зато круглая, – добавил Худолей. – Круглыми бывают только дураки, – проворчал Шаланда. – Жора! – изумленно воскликнул Пафнутьев. – А тебе-то откуда это известно?! – Умный потому что. Хотя с виду этого и не скажешь. Да, Паша? – Шаланда горделиво вскинул голову. Все. Оставим ребят. Не до разговоров им сегодня. Вот завтра вечером – другое дело. Тогда будут новости. Маленький домик за редким штакетником Пафнутьев нашел быстро. Здесь проживала в полном одиночестве Евдокия Ивановна Сазонова, мать одной из погибших девочек. Едва раздался звонкий лай маленькой белой собаки, хозяйка появилась на пороге. – Входите. – Она отошла в темноту коридора и остановилась там, придерживая дверь. – Давно вас жду. Можно сказать, с самого рассвета. – Если бы предупредили, то я и пришел бы на рассвете, – проговорил Пафнутьев почти серьезно. – Да ладно вам, – смутилась хозяйка. – Тут приходил ваш парнишка, просил письма, фотографии. Ничего я ему не дала. Ходят тут всякие. Соседи прибегали, говорят, убийц уже нашли. Неужто это правда? – Нет, пока мы никого не нашли, – сказал Пафнутьев и присел к столу, заваленному какими-то документами, фотографиями, письмами. – Так быстро не бывает. – Жаль. А я уж собралась было к этому убийце идти. – Зачем? – удивился Пафнутьев. – Как зачем? Убивать.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!