Проснувшись, Чарли сразу почувствовала неладное. Бросив быстрый взгляд на часы, она пулей соскочила с кровати. Час дня. Час! Разве она не завела будильник? Схватив в руки мобильный телефон, она выругалась, увидев все пропущенные звонки от Чалле. И еще сообщение от Андерса: «Позвони, если не хочешь, чтобы за тобой послали патруль. Чалле думает, что ты умерла». Она позвонила Чалле. Он снял трубку после первого же звонка. — Я не умерла, — выпалила она. — А жаль, — ответил Чалле. — Потому что это была бы единственная уважительная причина. — Я очень сожалею. — Приезжай, — сказал Чалле. — Нам надо поговорить. Сидя в такси по дороге на работу, Чарли изо всех сил пыталась придумать какое-либо объяснение, однако ни одно из них не показалось ей весомым или убедительным. А просто сказать, что она проспала, было недостаточно. Ни один нормальный человек не мог проспать до часу дня. Отбросив попытки придумать разумную ложь, которая выдержала бы проверку в беседе с Чалле, она начала думать о своем ночном разговоре с Сюзанной. Сюзанну она считала одной из самых сильных женщин, которых знала. По крайней мере, та была такой в годы их молодости. Ту Сюзанну, с которой она столкнулась этим летом, изрядно потрепала жизнь и обстоятельства, а теперь ситуация еще сильнее усугубилась. «Я буквально схожу с ума. Я просто повешусь, Чарли». Когда она приехала в контору, Чалле сидел на совещании. Чарли зашла в кухню. В голове стучало от похмелья и снотворного. Ей срочно нужно было выпить кофе. Кристина стояла возле мойки и произносила монолог на одну из своих любимых тем: что женщины должны перестать говорить друг о друге плохо и вместо этого поддерживать друг друга. Хенрик сидел за столом и кивал в знак согласия. — А вот и ты! — воскликнула Кристина, увидев Чарли. — Чалле уже… — Знаю, — сказала Чарли. — Знаю. Ощущая спиной взгляд Хенрика, она подошла, чтобы налить себе кофе из кофеварки. — Я с тобой совершенно согласен, — сказал Хенрик Кристине. — К женщинам беспощаднее всего сами женщины. А что? — спросил он, когда Чарли рассмеялась. — Просто не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Чарли. Она взяла чашку и уселась за стол. — Есть ли научные исследования, доказывающие это? — Доказывающие что? — переспросила Кристина. — Что женщины хуже всего поступают с женщинами. — Но ведь это все знают, — ответила Кристина, многозначительно воздев глаза к небу. Чарли хотела сказать, что это не работает в качестве аргумента, однако поняла, что это напрасная трата времени. Кристина совершенно невосприимчива к таким вещам, как факты и статистика. Ей вполне хватало собственной нерушимой убежденности. — Предположим, что вы правы, — заговорила Чарли, — но если женщины действительно больше говорят плохого о других женщинах, чем мужчины, то это, вероятно, объясняется устройством всего общества. — Не понимаю, что тебя так возмущает, — подал голос Хенрик. — Мы не единственные, кто считает, что с женщинами поступают беспощаднее всего сами женщины. — Это неудачная стратегия защиты — возразила Чарли, — прикрываться тем, что многие другие тоже ошибаются. Ее по-прежнему интересовал вопрос, куда делся тот человек, которого, как ей казалось, она знала. Она пришла все к тому же неутешительному выводу: его никогда и не существовало. Глупость Кристины раздражала ее несколько меньше. Кристина не участвовала в оперативной работе и не знала, на что способны мужчины. Она не занята расследованием дела, где двух молодых женщин выбросили в лесу, словно мусор. Ей не приходилось допрашивать глубоко травмированных жертв изнасилования или заниматься детьми, чьи отцы убили их матерей у них на глазах. Она просто человек, лишенный аналитических способностей, — такой человек остается слепым даже перед лицом очевидного. — Надеюсь, мы единодушны в одном, — сказала Чарли, — что побои, изнасилование и убийство хуже, чем говорить о ком-то плохо. Кристина сказала, что в этом они точно единодушны. — Прекрасно, — ответила Чарли. — Женщины не убивают, не насилуют, не избивают. Все это проделывают с женщинами мужчины. — Мы не совсем это имели в виду, — проговорил Хенрик. — Тогда я, наверное, чего-то не поняла. Мне показалось, вы сказали, что к женщинам беспощаднее всего женщины. — С тобой невозможно обсуждать такие вещи, — сказал Хенрик. — Взаимно, — ответила Чарли. — И кстати, я вовсе не верю в то, что женщины льют друг на друга больше дерьма, чем мужчины. Я встречала достаточно мужчин, чтобы знать — у большинства из них внутри сплошное дерьмо. Она встала, взяла чашку и вышла из кухни. — Я закончил, — сказал Чалле, когда она проходила мимо его кабинета. — Заходи, Чарли. Чарли уселась на стул напротив Чалле. Много раз она сидела здесь за конструктивными разговорами с начальником, здесь ее хвалили, повышали в должности и сообщали о повышении зарплаты, однако больше всего ей помнились неприятные разговоры. По поводу ее привычки употреблять алкоголь после корпоратива, о ее непрофессиональном поведении при расследовании дела Аннабель и последний разговор по поводу отпуска. Внезапно она почувствовала, что больше не может. Нет сил обороняться, умолять о том, чтобы ей дали поработать, заверять начальника, что все хорошо. Потому что все не хорошо. И прежде чем Чалле успел открыть рот, она заявила, что подумала. Чалле развел руками и попросил ее рассказать. О чем она подумала? — Об отпуске, — сказала Чарли. — Думаю, мне нужен отпуск. — Мне показалось, что ты хотела довести дело до конца, — проговорил Чалле. — Знаю, — кивнула она. — Но мне позвонила подруга детства и сказала, что я нужна ей. Я хочу поехать к ней. — Где она живет? — спросил Чалле. — Это имеет какое-то значение? — Нет, я просто спрашиваю. — В Вестергётланде. — В Гюльспонге? Чарли кивнула. — Это проблема? — Даже не знаю, — вздохнул Чалле — В смысле — ты была, мягко говоря, не в самой лучшей форме, когда вернулась из тех мест в прошлый раз. — Кто сказал, что это связано с самим местом? — Никто. Андерс просто упомянул, что ты там выросла. И я подумал… — Что ты подумал? — Что, может быть, не столь разумно снова ехать туда. — Тут речь идет не о том, разумно это или нет, — возразила Чарли. — Речь идет о моей подруге, которая нуждается во мне. Чалле поднялся и отошел к окну. Некоторое время он стоял молча, потом обернулся. — Понимаю. А как же твои встречи с психологом? Важно завершить процесс, если уж ты его начала. — Конечно, — сказала Чарли. — Я не откажусь от встреч с психологом. Просто сделаю небольшой перерыв. — И когда ты собиралась уехать? — Сегодня. — Сегодня? — Чалле потянул себя за волосы. — Хорошо. Да, договорились. — Отлично. — Послушай, Чарли, — произнес Чалле, обращаясь к ее спине. — Береги себя. 8 Через десять минут после выезда Чарли позвонила Сюзанне, чтобы предупредить о прибытии. Трубку снял Мелькер, старший сын Сюзанны. Чарли представилась и выразила желание поговорить с его мамой. — Она спит, — ответил Мелькер. — Она сказала, что ее можно разбудить, только если встанет вопрос жизни и смерти. Что-нибудь передать, когда она проснется? — Передай ей, что я уже в пути, — сказал Чарли. — Буду у вас через три часа. — Она сказала, что ты приедешь, но не сегодня.