— У меня изменились планы. Я приеду прямо сегодня. — Я ей передам, когда она проснется. Положив трубку, Чарли попыталась вспомнить, сколько лет детям Сюзанны. Близнецам шесть, Нильс на пару лет постарше, а вот сколько Мелькеру? Одиннадцать? Кто заботится о них, пока мама спит? Она пришла к выводу, что они наверняка прекрасно справляются и сами. Сама она была на несколько лет моложе Мелькера, когда справлялась с приготовлением еды, уроками и отходом ко сну без всякого участия Бетти. После часа езды Чарли остановилась у киоска «Севен-Элевен» и купила себе большой стакан латте. Начинало темнеть. Чарли любила сумерки. Темнота оказывала на нее обратный эффект по сравнению со всеми остальными, тянувшимися к свету. Когда она вырулила обратно на скоростную трассу, перед глазами у нее снова встало лицо Франчески Мильд. Что такое она видела? Какую ложь разоблачила? Почему исчезла? И как возможно, чтобы никто из жителей Гюльспонга ни словом не упомянул о ней летом? Потому ли, что Франческа была родом не из Гюльспонга? Потому ли, что она — девочка из высших слоев общества, учившаяся в интернате и проводившая в Гюльспонге всего несколько недель в году? Многие фонари оказались разбитыми, поэтому главная улица, идущая через центр Гюльспонга, частично утопала во мраке. Вероятно, подростки до сих пор развлекались тем, что пинали со скуки фонари, пока те не гасли. Они с Сюзанной тоже так делали. Технику они переняли у старших мальчишек. Надо со всей силы вдарить подошвой по столбу на высоте примерно полуметра. Потребовалось немало попыток и прошло немало времени, прежде чем ей удалось добиться желаемого — лампа затрещала и погасла. Паб был ярко освещен, через окно Чарли увидела людей, сидящих за столами. Интересно, какая там атмосфера? Собрались ли уже постоянные посетители и успели ли напиться? Возле паба на столбе болталась табличка с надписью «ПРАЗДНИК УРОЖАЯ» с указанием даты ближайших выходных. «День водопадов и праздник урожая, — подумала Чарли. — Сколько же существует эта традиция?» Бетти обожала эти праздники, любила палатки с пивом, появлявшиеся на лугу между пабом и рекой, оркестр — ради такого случая приглашали профессионалов, которые умели попадать в такт и играть не мимо нот. Если что-то и делало ее счастливой, так это возможность потанцевать под настоящую музыку. Снова воспоминания о Бетти в ее сне. Ее руки в волосах, косички, гравий, лунный свет. — Мам, мы куда? — К знакомому. — К какому знакомому? Нет ответа. На дороге к дому Сюзанны фонарей не было — там царила сплошная темень. Чарли миновала маленький домик, где жила пожилая женщина со взрослым сыном. Они родственники, призналась как-то Сюзанна. Дальние, но родственники. Не очень-то весело состоять в родстве с помешанными. Сын обычно продавал лотерейные билеты перед «Ика» и громко кричал, пугая народ, выходящий из магазина. «А что с ним такое?» — спросила как-то Чарли Лолу, мать Сюзанны, но та лишь уставилась на нее, словно не понимая вопроса. Ничего с ним такого. Он просто немного нервный. Когда он не торговал лотерейными билетами, то обычно стоял на перекрестке дорог с оранжевой палочкой и махал ею машинам в качестве приветствия. Лола считала, что это успокаивает его нервы. Однажды Чарли и Сюзанна, напившись крепкого пива, прокрались к его дому, стащили палочку и выбросили ее далеко в лесу. Зачем? Ответа Чарли не знала. Задумавшись, она чуть было не пропустила съезд к дому Сюзанны. Увидев деревянную виллу с приветливо освещенными окнами, она вздохнула с облегчением. Чарли как раз занесла руку, чтобы постучать, когда дверь распахнул один из близнецов. На нем были коротковатые флисовые треники и покрытый пятнами джемпер с непомерно длинными рукавами. — Папа от нас съехал, — заявил он вместо приветствия. — Об этом я слышала, — ответила Чарли, пытаясь разобраться, кто перед ней — Том или Тим. — Мама все еще расстроена, хотя уже куча времени прошла, — продолжал он и привычным движением втащил обратно таксу, пытавшуюся выскользнуть наружу. — Домой, Хиббен. — Ты меня помнишь? — спросила Чарли, протягивая ему руку. — Ясное дело, ты Чарли, мамина лучшая подруга. — А ты, стало быть, Тим? — сказала Чарли на удачу. — Том, — поправил ее мальчик. — Вас непросто различать, — сказал Чарли. — Я знаю, — ответил Том. — А где твоя мама? — Она наверху, у себя в комнате. Я боюсь зайти и проверить, проснулась ли она, потому что она очень сердится. — Понимаю, — сказала Чарли, сдерживая улыбку. — А где твои братья? — Нильс и Мелькер наверху, а Тим в гостиной. В доме царил полный хаос, как вскоре констатировала Чарли. По всей прихожей валялась раскиданная обувь, в кухне громоздилась немытая посуда, оттуда доносились запахи не вынесенного кошачьего ящика и пищевых отходов. Тим сидел на диване и ел шоколадное печенье. Занятый каким-то фильмом со сценами насилия, он даже не обратил внимания на появление Чарли. Взгляд его был прикован к экрану, где мужчина с ножом гонялся по лесу за женщиной. Чарли поздоровалась, но ответом ей был лишь кивок. Взяв со стола пульт, она нажала на красную кнопку. Ничего не произошло. Оглядевшись в поисках другого пульта, она поняла по довольному выражению лица Тима, что у него все под контролем. — Привет, — снова сказала она. — Приветики, — сказал Тим и помахал рукой. — Ты мне загораживаешь, там сейчас самое интересное. — Мне кажется, это не самый лучший фильм. — Я смотрел его тысячу раз. Мама мне разрешает. Чарли сдалась и отошла от экрана. Перед ней стояли куда более важные задачи, чем выбор адекватного возрасту фильма. — Не буди маму, — сказал ей вслед Тим, когда она направилась к лестнице. В спальне царил мрак, Сюзанна лежала, с головой накрывшись одеялом. Это походило на сцену из собственного детства Чарли. Она — ребенок, крадущийся на цыпочках в мамину спальню, а Сюзанна — Бетти, отказавшаяся от родительской роли и всего мира. — Перестань, — прошептала Сюзанна, когда Чарли включила свет. — Дай мне еще поспать. Подойдя к ночному столику, Чарли прочла названия на всех валявшихся там упаковках таблеток: пропаван, собрил, золофт. — Сюзанна, — проговорила она, приподнимая одеяло. — Твои сыновья там, внизу. — Знаю, — ответила Сюзанна. — Не говори больше ничего. Я знаю, что я совершенно никчемная. У меня нет сил. У Чарли возникло желание сорвать с нее одеяло и сказать, что выбора нет, что надо собраться с силами, однако она не могла так поступить с подругой, зная, что в трудной ситуации повела бы себя в точности так же. — Я тебя не осуждаю, — сказал Чарли. — Я приехала, чтобы помочь. Сюзанна села в постели. — Спасибо, Чарли, — проговорила она. — Я так рада, что ты здесь. И тут она разрыдалась. Франческа Когда мама вышла из моей комнаты, я направилась в холл второго этажа и позвонила в Маюрен. Трубку взял кто-то из младших девочек. Прошло немало времени, прежде чем к телефону подошла Сесилия. — Франческа? — Да. — Ты в Гудхаммаре? — Да. Повисла пауза. — Ты чего-то хотела? — спросила наконец Сесилия. — Как контрольная? — Какая контрольная? — Национальная, по английскому. Сесилия не ответила. На заднем фоне слышались разговоры и смех. — Зачем ты врешь? — спросила я. — Я просто не хотела, чтобы ты снова начала на меня орать. — Что странного в том, что меня бесит, когда моя сестра встречается с убийцей? — Я больше не хочу говорить об этом. — Сесилия, — сказала я. — Я уверена, что они что-то сделали с Полем — Хенрик, Эрик и … — Не знаю, с чего ты это взяла, — ответила Сесилия. — Он сам это сделал, Франческа. Он был в расстроенных чувствах. Все, кроме тебя, это давно поняли. Я положила трубку.