* * * Лили дождалась перерыва на рекламу, прежде чем сообщить новость Моррису. – Угадай, что рассказала Элис. – Она уходит от Кевина? – Не говори глупостей. – Они переезжают в однокомнатную квартиру в Гованс? – Очень смешно. – Тсс! – Робби любил смотреть телевизор внимательно, даже рекламу. – Дэвид и Грета поженились. Робби изумленно повернул голову и уставился на мать. – Да ты что! – обрадовался Моррис. – Грета прислала Элис открытку, в которой благодарила за обед, и между делом упомянула о свадьбе. – Но они не пригласили нас! – возмутился Робби. – Да это не была прямо свадьба-свадьба. Но все же… – Лили многозначительно посмотрела на Морриса. – Когда приезжали на Пасху, они, должно быть, уже собирались пожениться. Почему они хотя бы просто не сообщили об этом? – Может, не хотели скандала, – предположил Моррис. – Мы бы не устроили никакого скандала! – Да, но, может, Дэвид опасался, что кто-нибудь скажет что-нибудь… неодобрительное. – Мы были очень приветливы! Мы даже шампанское приготовили! – Правда? – удивился Моррис. – Мы вовсе не бесчувственные чурбаны, ты прекрасно знаешь. – Эй! Вы там! – предостерегающе воззвал Робби, потому что на экране вновь появился Халк. Лили встала и вышла в кухню. Здесь царила благостная тишина, еще более благостная после воплей в телевизоре. Она села за стол, потянула к себе записную книжку, висевшую на веревочке рядом с телефоном. Она даже не помнит номера телефона брата, разве этим не все сказано! Лили набрала номер и села поудобнее, слушая гудки на другом конце линии. Лили решила, что если ответит Грета, она будет вести себя откровенно восторженно. Прямо как чирлидерша. «Грета! – заорет она. – Это твоя новая сестра!» Или нет, пожалуй, нет. Это как-то чересчур. «Привет, Грета, я так рада была услышать…» Но трубку снял Дэвид: – Алло? – Привет, Дэвид. – Привет, Лили. – Так ты женился. – Точно. – Что ж, поздравляю. – Спасибо. Он как будто ждал большего. – Так неожиданно! – сказала она. – Я и не знала, пока Элис не сказала. – Да, знаешь, я собирался рассказать. Хотел сначала написать маме с папой. – Понятно. Ну. Ладно. Просто хотела сказать, что очень рада за тебя. – Спасибо. – Но, кажется, он все еще чего-то ждал. – Грета мне показалась очень милой, – наконец решилась она. – О да, она милая, – подхватил Дэвид. – Она такая… необыкновенная! Знаешь, у нее ведь была нелегкая жизнь. Родители у нее иммигранты, которые выбивались из сил, зарабатывая на жизнь, а в детстве она перенесла полиомиелит; потом, пока училась, работала официанткой, сиделкой у стариков, посудомойкой в ресторане… Лили не могла припомнить, когда она в последний раз слышала от Дэвида столько слов за раз. Целый поток слов, настоящая река. – Муж ее был полной скотиной. Ортопед; он бросил ее и ушел к своей секретарше, когда Эмили был всего месяц от роду, а сейчас изображает из себя отца – добивается опеки, хотя с самого начала он просто отказался от дочери, не пожелал дать ей… – Да, Эмили такая славная, – вставила Лили. – Она самое дорогое, что у меня есть. Лили онемела. – Она такая… понимаешь, она не обычный ребенок. Я обожаю наблюдать, как работает ее мозг! Должен тебе сказать, Лили, мне никогда в жизни и в голову не приходила мысль о детях. Я вообразить не мог, что свяжусь с детьми. Но на Рождество, когда Эмили улетела в гости к своему отцу, я беспокоился даже больше, чем Грета. Мы провожали ее в аэропорту, и я сказал: «Эмили, – сказал я, – представь, что кто-нибудь начнет приставать к тебе, заговаривать с тобой. И представь, что тебе это станет неприятно. В таком случае тебе нужно сделать вот что – я хочу, чтобы ты прямо сейчас огляделась и выбрала человека, к которому обратишься за помощью. Того, кому, как тебе кажется, можно доверять». А Грета засмеялась и говорит: «Дэвид, у нее будет собственная стюардесса, ее сопровождающая. У нее на одежде прикреплена бирка. Малышка пронумерована, как посылка. Все будет хорошо!» Но Эмили уже начала оглядываться вокруг и говорит: «Ну не знаю… может, я могу доверять вон тому человеку?» Ты представляешь, она указывает на абсолютно неподходящего мальчишку-подростка, который пританцовывал неподалеку под музыку из своего плеера. Во как! Лили не верилось, что слышит настоящего Дэвида. И Дэвид, кажется, это почувствовал, потому что внезапно умолк и смущенно откашлялся. – Да уж, только послушать меня… – И потом, уже спокойнее: – Грета меня до сих пор поддразнивает той историей. Когда мы впервые заговорили про свадьбу, она шутливо ткнула меня под ребра и сказала: «Признавайся, тебе жена нужна или дочь?» И я сказал: «Обе! Хочу обеих! Мне нужен полный комплект!» Я очень хотел иметь семью. Никогда не думал, что так случится, но вот же. И я буду хорошим мужем и отцом, Лили, точно знаю, что буду. – Конечно, будешь, – согласилась Лили. Хотя могла сказать гораздо больше. «Черт побери, Дэвид! – могла бы она сказать. – Ну наконец-то! Я уж думала, ты никогда не найдешь себя!» Но не хотела его отпугнуть, потому вновь повторила, еще увереннее, что очень рада за него, а он еще раз ее поблагодарил, и они попрощались. Потом Лили некоторое время просто сидела за столом, глядя в пространство. Вообще-то она не помнила, как Дэвид рассказывал анекдот про мышку. Может, ей он никогда его и не рассказывал, хотя маловероятно. А может, в свои тринадцать она была слишком занята собственными переживаниями, чтобы слушать брата. В любом случае ничего в ней не отозвалось, когда Элис напомнила о той истории. Но сейчас Лили отчетливо слышала его тонкий голосок, слышала, как маленький Дэвид задорно выкрикивает последнюю фразу. «Я болела!» – восклицал он, и Лили слышала этот заливистых смех, который долетел до нее сквозь годы из тех давних-давних времен, когда все они еще были семьей. 5 Пятидесятая годовщина свадьбы Робина и Мерси пришлась на четверг. Точнее, на четверг 5 июля 1990 года. Робин сперва подумал, что день неудачный. Кто назначает торжество на четверг? Особенно в дневное время. А праздник обязательно должен состояться днем, потому что в нем участвуют маленькие дети. Но потом нашел решение. Ему ведь хочется, чтобы получился сюрприз, а если назначить вечеринку до официального юбилея – скажем, в воскресенье накануне, воскресенье же самый удобный день недели для всех, – то гораздо больше шансов застать Мерси врасплох. Кажется, все отлично складывалось. Робин начал с Лили – заехал к ней на работу. Теоретически он уже вышел на пенсию, но то и дело норовил заскочить в семейный магазин, потому что чем еще ему заняться? Каждый день он неторопливо завтракал, потом некоторое время валял дурака, но потом у него начинало зудеть. Робин слонялся по дому, ковырялся во дворе, однако тамошние хозяйственные дела очень быстро заканчивались, и в итоге он оказывался перед холодильником и таскал холодные спагетти прямо из кастрюли, хотя совсем не был голоден. (Все брюки уже едва сходились на талии. Кто бы мог подумать, что Робин располнеет?) И в конце концов возникал на пороге магазина, исключительно полюбопытствовать, то есть «разнюхать», как ворчала Лили. – Что ты тут вынюхиваешь? – сердилась она, но в шутку. – Ты должен валяться дома на диване. – Не знаю, – виновато отвечал он. – Не из тех я, кто валяется по диванам. Сегодня он застал дочь в кабинете. Лили сидела за его столом, прижав к уху телефонную трубку, но, судя по всему, пока дожидалась ответа на линии; пальцы рассеянно теребили телефонный провод. (И да, для Робина это по-прежнему был «его» стол, и он всякий раз переживал короткий стресс, видя за ним женщину, пускай даже такую суровую женщину, как Лили, в практичных рабочих штанах и с завязанными в короткий хвостик волосами.) Он поскреб ногтями дверной косяк и беззвучно спросил: – Занята? Дочь выпустила провод, помахала ему пальцами: – Привет, пап. – У меня есть предложение, – сразу начал он. – Да? И какое? – Подумал тут закатить небольшую вечеринку. – Вечеринку!