Мама больше не опасалась оставлять Мэдди с Сиси одних, чтобы пойти в супермаркет. То, что произошло, когда она вернулась, изменило нас навсегда. Сиси плакала на полу в кухне, ее кожа посинела. Мэдди сидела, съежившись в углу и впившись руками в волосы. Мама позвонила в скорую помощь, и оператор сказал не трогать Сиси. Мама плакала в истерике, когда рассмотрела Сиси ближе. Ее маленькое тельце было скрючено в неестественной позе. Оказывается, Мэдди готовила обед для Сиси и положила ее на кухонный стол. Мэдди повернулась к холодильнику на секунду. Сиси упала со стола и сломала позвоночник, когда ударилась о табурет, падая вниз. Можете ли вы представить, насколько больно ей было? Мы не говорим о Мэдди. Сиси часто спрашивает о ней. Она знает имя ее мамы, и что ее папа не любит говорить о ней. Это так. Макс отказывается говорить о Мэдди, но около года назад он пришел ко мне, чтобы я посоветовал ему частного детектива. Он хотел узнать о Мэдди. Как мы выяснили, Мэдди обратилась в полицию, прежде чем ее поместили в реабилитационный центр. Она никогда не относилась к ребенку с пренебрежением и не подвергала насилию, поэтому суд признал, что она психически больна. Мэдди живет в Аризоне с мужем и двумя сыновьями. Когда Макс узнал об этом, он был в ярости. После ее ухода, он был в подавленном состоянии очень долго. Я никогда не считал Мэдди полностью ответственной за то, что случилось с Сиси. Насколько мы все знали, это действительно был несчастный случай. И она будет жить с этим. Я уверен, что она оставила Макса из чувства вины. Какой человек не испытывал бы чувство вины? В конце концов, она чуть не убила свою дочь. Я люблю Сиси, как будто она моя дочка. Я сделаю всё, что бы мой Сверчок была счастлива. Что-то тянет мой лацкан пиджака. Тина стоит передо мной и смотрит на меня с грустью. Она так близко ко мне, нос к носу, и ее лицо на моей груди. Еще один маленький шаг, и мы бы целовались. Что такое, черт возьми? Я начинаю: — Ахх... Она грустно улыбается и мурлычет: — Когда у кого-то такое лицо, как у тебя сейчас, как правило, нужно его обнять. Она кладет одну руку на мою талию, голову мне на грудь, другой рукой поглаживает волосы на затылке. Мы стоим так почти минуту, и я чувствую, что мое тело расслабляется. Она сжимает мою талию, поднимает голову и спрашивает: — Лучше? Мои брови поднимаются, и я смотрю поверх ее плеч. Я чувствую себя лучше. Я киваю ей. Она улыбается, отпускает меня и идет обратно к Максу. Наверное, это лучшие сорокасекундные объятия в моей жизни. Глава шестая «Белый Кролик» — Так что же происходит с вами двумя? Оглядываясь на Нат, я отвечаю: — Мы просто друзья. Она смотрит скептически. — Уверена? Ваши утренние объятия не были похожи на дружеские. Я насмехаюсь: — О, давай, скажи мне, что он не выглядел так, что его нужно было обнять. Она бормочет: — Я не знаю, я ведь не пялюсь на него целыми днями. В отличие от кое-кого, кого я знаю. Я стараюсь сменить тему: — Поправь плед, дорогая. Она тянет его и накрывает нас. Мы на моем удивительном кремовом диване смотрим какой-то вокальный конкурс по телевизору. После того как я обняла Ника, я начала чувствовать себя неловко. Это потому, что все в комнате пристально наблюдали за нами. Макс, Ловкач, Мими и Сесилия не могли скрыть своей радости. Лола, Нат и сестры выглядели немного шокированными. А Дух открыто хмуро смотрел на меня. Практически сразу после этого, я извинилась за себя и девчонок, и мы в спешке ушли. Остальная часть дня прошла быстро. По дороге домой я спросила Нат, можем ли мы взять китайскую еду на ужин. Теперь мы здесь, на моем диване, смотрим дерьмовое реалити-шоу и едим китайскую еду из картонной упаковки. Ах, эта жизнь. Я не могла представить лучшего способа, чтобы провести будний вечер. Мне нравится, что Нат переехала сюда. Я чувствую себя в безопасности, зная, что она рядом. Нат произносит: — Все, что я хочу сказать это то, что единственный парень, с которым ты обнималась при мне был Идиот… Конечно, она имеет в виду Джейса. Медведь решает, что пора найти самое неудобное место для сна и прыгает на наши ноги. Я глажу пушистую маленькую голову, и он мурлычет громче. — Я не знаю, что тебе сказать, детка. У меня было только несколько друзей-парней, и я дружила с ними недолго, до того как переехала в Нью-Йорк. Таким образом, у меня немного опыта в том, как вести себя с другом. Я просто отношусь к нему так, как к тебе, Мимс и Лоле, — я заканчиваю, пожимая плечами. Ковыряясь палочками в еде, она смотрит на меня долгим взглядом и шепчет: — Я просто не хочу, чтобы ты страдала, — она гладит мою ногу под пледом. — Ты очень чувствительная, моя подружка. Я люблю тебя. Я просто присматриваю за тобой. Я слегка подталкиваю ее ногу своей под одеялом. — Я знаю, тупица. — Я тру лоб и смотрю прямо на нее. — В нем есть что-то такое, да? Она закатывает глаза и восклицает: — Ну, да! Это называется животный магнетизм, и у него его навалом. Он такой сексуальный, и эта татуировка на шее! Я также заметила шрам на брови… и брат. Я взрываюсь смехом. — Подожди минутку, я думал, что поймала тебя, пялющуюся на Духа сегодня днем, и теперь ты говоришь про Макса? Она задумчиво отвечает: — Каспер волнует меня. Он слишком опасный. Я думаю, что если бы я искала с кем повеселиться, то выбрала бы Макса, с ним легко поладить. Я поднимаю бровь. — Макс ворвался во время нашей встречи с пистолетом! Если это не опасно, то я не знаю. Ее тело сотрясается от беззвучного смеха. — Это было так чертовки удивительно. Мы смотрим друг на друга и смеемся. Да, это было довольно удивительным.