– Доброе утро! – доброжелательно приветствую посетителя, укладывающего локоть на лаковую поверхность столешницы. Наши глаза находятся примерно на одном уровне, но с разницей в том, что он стоит, а я сижу. – Доброе! – улыбается мужчина и разгуливает по моему лицу неспешной, заинтересованной походкой. Ему нравится. Я знаю. Мое лицо и мои длинные волосы, которые я не подстригала со времен школы, нравятся всем. Диана сказала бы сейчас, что такая длина – моветон, а подобные косы носят только в сёлах. Возможно, но у меня рука не поднимается их отстричь и, судя по озорному блеску в глазах этого мужчины, его они тоже устраивают. Но это пока. Мое лицо и волосы – единственное, что устраивает мужчин, поскольку смотреть на свою женщину снизу вверх не каждый готов и способен. – Действительно доброе, – усмехается мужчина, – оказывается, вот вы где! Непонимающе выгибаю бровь. – Сегодня по центральному каналу сообщили, что сбежал ангел, и его разыскивают, а он, выходит, прячется здесь, – обводит рукой мой салон, – среди благоухающих цветов! Я чувствую, как краснею, и уверена, что даже на моей коже, совершенно не белой, проступили пятна. Комплимент засчитан. И мне становится капельку грустно, потому что … потому что этот мужчина мог бы мне понравится. Смущенно улыбаюсь, давая понять, что его слова донесли до меня то, что он пытался в них вложить. – Спасибо, – благодарю. – Вам подсказать? – перехожу к делу, потому что нам с ним определенно не светит, но скидку я ему сделаю. Он был не плох. Мужчина внимательно меня разглядывает и не торопится отшиваться. Ну ничего, когда я встану, это произойдет само по себе. Его пальцы приходят в движение и, настучав незатейливый ритм по столешнице, задает вопрос, от которого я распахиваю глаза: – Вы замужем? В отношениях? А я… я на мгновение теряюсь и кручу отрицательно головой. – Тогда позвольте пригласить вас на ужин? Какой прыткий и настойчивый. Ну ладно. – Приглашайте, – вскидываю подбородок. Он светится, как фонарь, и мне его жаль, но я все равно диктую ему свой номер, а когда он делает дозвон на мой телефон, вопящий из холодильной витрины, я поднимаюсь со стула и с наслаждением слежу за реакцией моего несостоявшегося ухажера, у которого по мере моей выправки отвисает челюсть. Чем выше становлюсь я, тем ниже она падает. Прохожу мимо него, захожу в холодильник, подхватываю телефон и выхожу. Останавливаюсь рядом, и уже моему новому приятелю приходится запрокинуть голову. – Как записать? Меня зовут Юля, а вас? – я вижу, как меркнет свет в его лице. Вижу, как огорчение набрасывает вуаль, и мне тоже грустно. – Дмит… кхм, – откашливается в кулак, – Дмитрий. И пока я ему предлагаю, какие цветы можно подарить его сестре на день рождения, остро чувствую, что озадачен он не выбором букета, а тем, как бы тактично слиться. Кажется, он покупает цветы не глядя, и пока жду, когда аппарат выплюнет чек об оплате, я слышу дверной колокольчик. Слинял. Мне не обидно. Если только совсем немного. Я привыкла. Мой рост далеко не Дюймовочкин, и это главный мой комплекс. В моем окружении существует всего один мужчина, который меня выше, пока я без каблуков, и этот мужчина – мой отец. Собственно, его и стоит благодарить за мой гигантский рост, потому что моя мама едва достает мне до плеча. В детстве, когда я превосходила своих сверстников, мне нравилось быть высокой. В подростковом периоде, когда со мной знакомились парни постарше и предлагали встречаться, поскольку выглядела я соответствующе, – мне льстило тоже. Сейчас, когда подруги поочередно выходят замуж, – я ругаю свои гены, которые, видимо, подзабыли, что я девочка, а не спортсмен NBL**. Иногда мне кажется, что я до сих пор расту. Хотя понимаю, что это бред. Мой комплекс развился тогда, когда парни стали от меня шарахаться, а мой единственный парень, с которым мы встречались больше года в университете, сказал, что нам нужно расстаться, потому что его друзья считают меня оглоблей, и ему иногда некомфортно, что его девушка видит его перхоть. Мой единственный парень был баскетболистом. Пять лет назад мне казалось это крутым: популярный высокий старшекурсник обратил внимание на меня. Я знаю, что он женился. На миниатюрной девушке, которую носит на руках и крутит на пальце как баскетбольный мяч. Со мной же… со мной он мог обернуть мои ноги вокруг себя несколько раз, и это, пожалуй, всё. Я не злюсь на него. Не каждый мужчина способен быть на одном уровне с женщиной или ниже нее. Эта закономерность касается не только статуса, но даже и роста. Мужчина желает и должен считать себя выше, так он ощущает уверенность в себе, так у него работают инстинкты защитника, самца и добытчика. Это ни унижение и ни проявление чувства мужской неполноценности, так заложено природой, и я это понимаю. Просто я выбиваюсь из гармонии мироздания. Мой рост – не для слабонервных не только мужчин, но и для женщин. Миниатюрную женщину хочется оберегать, лелеять ее хрупкость и трогательность. А такие, как я… наверное, мужчины считают, что мы способны постоять за себя сами. Именно поэтому я сама создала для себя мир, в котором мне уютно. Возможно, я прячусь. Да скорее всего так и есть: я прячусь здесь, в своем цветочном магазинчике, среди благоухающих запахов, и мне комфортно: я не хожу в офис, где в опенспейсе на меня каждое утро будет глазеть сотня человек, пока я буду идти по проходу к своему рабочему месту. Здесь я одна. Мне нравится общаться с цветами, нравится составлять букетные композиции, но я не социопат. Я люблю живое общение тоже, у меня есть лучшая подруга София, а этот созданный мною мир – он просто оберегает меня лишний раз от того, чтобы не чувствовать себя не такой, как все. – Боже! Это рай! – вместе с трелью коровьего вымени и парами зноя в салон влетает Сонька, моя лучшая подруга. Она взмыленная и раскрасневшаяся. На улице с утра жарит так, что над асфальтом вибрируют раскаленные миражи, а выставленная приемлемая температура для хранения цветов не спасает от нагретых кирпичных стен старинного здания. – Привет, – обмахивается рукой. – Есть что-нибудь попить? Желательно холодное. Улыбаюсь подруге. – Привет. Есть морс, – встаю и обнимаю подругу, по спине которой стекает водопад. – Не стой под сплит-системой: продует, а ты распаренная, – киваю на стул за столешницей, чтобы пристроилась там. – Тащи! – одобряет Софья и растекается по сиденью. – Я не выйду отсюда до заката, а, может, и до самой свадьбы. Я уже жалею, что мы решили пожениться летом. Надо было осенью, – сокрушается пока еще Игнатова София***, которая через девять дней выйдет замуж. Наливаю подруге полный стакан прохладного морса, ягоды для которого я собирала в деревне у бабушки Саши. – Не смотрела прогноз на неделю? – вручаю Соне напиток и наваливаюсь грудью на столешницу, подкладывая ладони под подбородок. – А смысл? И так понятно, что на свадебных фото я буду с потёкшим макияжем и недовольным выражением лица, – усмехается Сонька. Улыбаясь, разглядываю сверху вниз свою лучшую подругу, с которой мы дружим с пеленок. С ее пеленок, потому что я ее старше, и у наших родителей есть фото, где мне чуть меньше года, и я непонимающе смотрю на два орущих свертка с Соней и Степой. Я, естественно, этого не помню, но папа рассказывал, что на выписке двойняшек из роддома я решила, что они – большие куклы, и выпросила поиграть с одной из них, выбрав для себя конверт со Степаном. С тех самых времен, когда я впервые увидела Соньку, она прилично изменилась. В глубоком детстве несмотря на то, что дружили, мы частенько ссорились. А все потому, что у Софьи скверный характер, а я… я тоже была не подарком. И сейчас, глядя на свои фото у родителей в комнате, где я ломаю деревянный брусок ногой во время аттестации на коричневый пояс по каратэ, мне кажется, что та жизнь была не со мной. Это ни я могла завалить на татами двух пацанов, которые поочередно вопили, что в каратэ девушкам не место. Это ни я наваляла в детском саду одногруппнику, посмевшему нацепить мои трусы из шкафчика, потому что в свои он случайно надул. Это ни я держала в страхе одноклассников вплоть до выпускного из начальной школы, потому что на линейке первоклашек меня обозвали шпалой. Это ни я двинула в челюсть старшекласснику, прозвавшему «Юленькой» скелет из кабинета биологии. Кажется, будто это было не со мной, потому что сегодня я не настолько раскрепощена, чтобы подобным образом решать конфликты, которые я предпочитаю избегать, изолируя себя от лишних пересудов, взглядов и перешептываний. Смотрю на Соньку. Если со мной произошли кардинальные изменения, то подруга с самооценкой на короткой ноге. А вообще, я ее безумно люблю. Поджав губы, ловлю Сонькин взгляд. Она улыбается мне грустно, поскольку понимает, о чем я сейчас думаю. Переплетаем на столешнице наши пальцы, вкладывая в этот жест всю проверенную годами женскую дружбу. После свадьбы они с мужем уедут. Я не хочу об этом думать лишний раз, потому что у меня начинает сжимать в грудной клетке тоска. Я уже тоскую по ней. Но гундосить и портить настроение подруге перед ее свадьбой я не буду, хоть и мандражирую сильнее нее, поэтому сглатываю давящий комок в горле и растягиваю губы в улыбке. – Ну что, посмотрим? – оживляется Софа. Ее глаза загораются предвкушением. Согласно киваю и подхожу к подоконнику, с которого подхватываю небольшую коробку, обтянутую белым атласом. Софи нетерпеливо подскакивает со стула и оббегает стойку. Как только водружаю коробку на стол, Сонькин нос уже вовсю пасется внутри, где в моей волшебной коробочке находится рай для девочкиных глаз: разноцветный бисер, атласные ленты разных оттенков, стразы, жемчуг, бусинки и блестки. Ныряю пальцами во всю эту мишуру и достаю два браслета. – Обалдеть! – распахиваются глаза Софии, и эта самая желанная оценка моего труда. – Юлька, у тебя руки точно откуда нужно растут. Смеюсь. – Этот твой, – вручаю Софье браслет из белого атласа, украшенного прозрачными стразами, напоминающими утреннюю росу на лепестках розы. Не сложно догадаться, что именно он будет принадлежать невесте на девичнике. – А такие будут у подружек. Если даешь добро, то я продолжу над ними работу, – кручу в руках браслет в виде пиона из лавандовой ленты. Мы с Софи и Дианой решили, что все девочки на девичник наденут джинсовые шорты, белые топы и кеды, а на запястья мы повяжем цветочные браслеты. Вместо фаты у Соньки будет заколка-цветок, над которой я корпела целую неделю. – Ну как? – уточняю. – Ты еще спрашиваешь, – Софи крутит рукой, рассматривая свой браслет невесты. – Очуметь, как красиво! Филя, они божественны! – восхищается подруга. Мне очень приятно. Они мне тоже нравятся, потому что в каждое свое изделие я вкладываю частичку души. Я получаю огромное удовольствие от того, что делаю. Когда вижу, как горят глаза невест, глядя на свадебные букеты, которые я собираю самостоятельно, как восхищаются волнующиеся женихи, когда я прикрепляю к карману пиджака бутоньерку, как клиенты благодарят меня за то, что мои цветы поднимают настроение, а созданные мною эксклюзивные композиции растапливают даже самые холодные сердца, – я ощущаю себя счастливой. – Я рада, что тебе нравится, – укладываю изделия обратно в коробку. – Привезу, как будут готовы все. И, кстати, свадебный букет для Софи собираю тоже я и, признаться, даже она не знает, как он будет выглядеть. Это мой свадебный подарок для любимой подруги, у которой через девять дней я буду свидетельницей.