– Заходи, – проворчал я, захлопывая за ней дверь. Я собирался поговорить с Рене сегодня. Но она, видимо, устала ждать ответа на свои звонки и решила, что заскочить ко мне без предупреждения в семь часов утра – неплохая идея. Парни ушли только в пять часов, поэтому ее приход не доставил мне радости. – Так рано, Рене! Я поплелся следом за ней на кухню. Она сразу пошла к кофемашине и принялась открывать шкафы, вытаскивая из них все что попало, чтобы приготовить себе кофе. Я стоял, прислонясь к двери, и наблюдал за ее суетливыми действиями. – Ты не думаешь, что мы можем пообщаться чуть позже? Я лег спать всего два часа назад. – Мы могли бы все уладить по телефону, если бы на прошлой неделе ты хотя бы раз ответил мне. Я избегал ее звонков, но всякий раз, когда я говорил с ней, мой график пополнялся еще десятком разных дел. А единственное, чего мне хотелось увидеть в своем календаре, – это свободное время, которое я мог бы провести в Вермонте наедине с Лукой. С ее отъезда прошло больше недели, и мне казалось, что мы не виделись слишком долго. Однако Рене мне понадобилась для того, чтобы кое-что утрясти и на некоторое время покинуть город. Поэтому, подойдя к шкафу, я достал банку с кофе, вручил ей. Взяв банку, Рене смерила меня взглядом с головы до ног. – Для утра после вечеринки ты не так уж плохо выглядишь. – Обошлось без обычного беспредела. Она вскинула брови. – Да? Почему же? Так или иначе, мне следовало все рассказать, поскольку я нуждался в ее помощи. – У меня теперь есть подружка, и мне не хотелось, чтобы парни привели с собой два десятка стриптизерш и фанаток. Рене нажала сразу несколько кнопок и вручила мне банку с кофе, чтобы я поставил ее на место. – Подружка, хм? Это та женщина из вчерашнего выпуска National Enquirer? И, видимо, в ней и причина того, что ты щедро заплатил каждому папарацци в городе и выкупил авторские права на фотографии, где вы вдвоем? Я удивился. – Откуда ты знаешь, что я заплатил за фото? Она покачала головой. – Моя работа – знать, чем ты занимаешься, а также, коли на то пошло, кем ты занимаешься. Единственное, чего я желал, – так это заниматься Лукой. Сев за кухонный стол, я выложил все, что считал необходимым, не дав шанса Рене изложить то, что ей было нужно от меня. – Мне нужно немного свободного времени, чтобы поехать в Вермонт навестить мою девушку. Думаю, ты можешь отменить несколько запланированных выступлений. Рене сложила руки на груди. – Мне нужно многое добавить в твой календарь. С некоторых пор ты избегаешь всего, что связано с пиаром. Нужно, чтобы ты начал рекламировать себя. Скоро выходит альбом, а потом ты отправляешься в турне. Расскажи мне об этой своей подружке. Она знаменита – из тех, о ком можно поднять шумиху в прессе? – Определенно нет. Она ведет очень уединенную жизнь, и мне хочется, чтобы все так и оставалось. Она не любит толпу и внимание. Рене покачала головой. – Ну, разумеется, вполне логично, что она предпочитает встречаться с музыкантом, который выступает на переполненных стадионах и шагу не может ступить без того, чтобы его не преследовала толпа. Я вздохнул. – Ты можешь освободить мне несколько дней? Мне действительно нужно ненадолго уехать отсюда и провести время с ней. Рене скользнула взглядом по моему лицу. – Тебе и вправду нравится эта девушка, верно? Я кивнул. – Она – необыкновенная. Кофеварка звякнула, и Рене повернулась к посудному шкафчику. Наполнив две кружки, она села за стол напротив меня и подвинула дымящийся кофе ко мне. – Давай договоримся. Когда тебе нужно уехать? Можем ли мы до этого устроить несколько появлений на публике и запланировать несколько ночных выступлений по телевидению после твоего возвращения? – Завтра я лечу в Ванкувер на фестиваль, а на следующий день после возвращения могу сделать все, что тебе необходимо. Мы можем потратить на пиар один день? Она нахмурилась. – Ты – заноза в моей заднице, знаешь об этом? Я улыбнулся, растянув губы от уха до уха, зная, что обычно она так соглашается. – Рене, ты самая лучшая. Она ткнула в меня пальцем. – Ты даешь мне целый день. Я хочу одну или две благотворительных акции, которые я смогу слить прессе, а потом тебе придется пообедать где-нибудь в городе и дать автографы фанатам. Поцелуй малышей и позволь подросткам сделать с тобой селфи и походить следом за тобой по магазинам. – Я готов. – После возвращения тебе придется поработать вдвое больше. Кроме того, ты не будешь ни на что жаловаться. – Да, мэм. Никаких жалоб. Я понял. – Неожиданно мне в голову пришла одна мысль. Я поскреб щетину на подбородке. – Можно мне выбрать, какие благотворительные акции провести, и места, где я займусь шопингом? – Что у тебя на уме? Я усмехнулся. – То, что чуть больше обрадует Луку, когда в следующий раз ей на глаза попадется желтая пресса. * * * – Ты мог бы выбрать место, где пахнет не так противно, – Рене заткнула нос, делая шаг в сторону, чтобы обойти огромную кучу навоза. – Я же тебе сказал, что мы едем на ферму. Какого черта ты надела туфли на каблуках? – Ты сказал, что это приют. Я решила, что ты будешь фотографироваться с милыми зверушками, бродящими по зеленым холмам, а не станешь заниматься тяжелой работой и сгребать дерьмо на полуразрушенной свиноферме. Однажды я проезжал мимо фермы и увидел вывеску, на которой было написано, что им требуются волонтеры. Когда я позвонил и объяснил, кто я и что мне хотелось бы приехать к ним и привезти с собой фотографов, чтобы привлечь интерес к их делу, а также сделать весомый благотворительный взнос, Шарлотта и Вильямс – хозяева фермы-приюта – сильно заволновались. Работа в приюте для свиней – не совсем то, чем обычно занимаются модные знаменитости. Вытерев испарину со лба, я огляделся. Место выглядело по-настоящему запущенным. Старый покосившийся забор давно пора было заменить, сарай выглядел так, словно от легчайшего порыва ветра с него снесет крышу. Но на едва сводящей концы с концами ферме нашли приют восемьдесят спасенных миниатюрных и пузатых свинок. Маленькие поросята оказались не только чертовски милыми, но и умненькими. Шарлотта, пожилая женщина, которая заправляла здесь всем, сказала, что в конце восьмидесятых годов свиньи стали популярны в качестве домашних питомцев, и в свое время у них здесь жило больше двухсот брошенных животных. Люди брали симпатичных поросят домой, не понимая, какими крупными и тяжелыми они вырастут, а места, куда можно было бы спокойно отдать взрослых свиней, не существовало. Ферма Шарлотты и Вильямса была единственным безопасным убежищем в округе. Я приехал сюда рано, солнечным утром, и весь день помогал в работе, пока не появились папарацци. Потом я позировал с разными свиньями и сделал кучу фотографий. В красной бандане и грязных, рваных джинсах я скорее смахивал на работника фермы, чем на спонсора. Но Рене заставила меня взять в руку одну из миниатюрных свинок, а другой я поднял майку, вытирая пот со лба, в результате чего на виду оказались мои брюшные мышцы. Папарацци пришли в восторг от этого дерьма. – Ты готов уехать? – сказала Рене. – Надеюсь, ты собираешься принять душ прежде, чем мы отправимся на наш маленький шопинг? Я раскинул руки и ухмыльнулся, подходя к ней. – Должен ли я поблагодарить тебя за то, что ты переделала мой график? Иди сюда, обними меня покрепче. Она выставила руку вперед, словно защищаясь. – Только дотронься до меня, вонючка, и до заката солнца я зарезервирую для тебя две дюжины подростковых шоу! Ты месяцами не сможешь видеть свою маленькую подружку. Я засмеялся. – Еще раз спасибо, Рене! Можешь сообщить папарацци, что моя следующая остановка около семи, и я задержусь там не меньше чем на час, чтобы дать автографы, потому что ты лучше всех. Она покачала головой. – Ты не станешь так говорить, когда вернешься и будешь работать за двоих. Но я желаю тебе весело провести время с твоей девушкой, пока ты вне зоны доступа. – Обязательно. Спасибо. Я хочу чертовски хорошо провести время – и Лука тоже захочет, как только откроет дверь и увидит, что я приехал раньше, чем она ожидала. Глава 21