Я тихонько начал напевать первый куплет. К концу первой строфы малышка Фрэнки начала раскачиваться вперед и назад, а ее губы растянулись в улыбке от уха до уха. Она действительно была чертовски хороша. Я легко представил себе, что у нас с Лукой могла бы быть маленькая девочка, очень похожая на Фрэнки. Я продолжал петь, а дойдя до конца первого куплета, остановился. – Ты уже готова присоединиться ко мне? Фрэнки снова кивнула. На этот раз, когда я запел, она сразу же подхватила. Я удивился, услышав, какой у нее чудесный голос. Не знаю почему, но я не ожидал, что она действительно умеет петь. Своим тоненьким голоском она пела идеально, причем с таким приятным тембром, какого я давно не слышал. Я понизил голос, чтобы не заглушать ее, а она все пела. В конце концов, я перестал петь вместе с ней и просто наблюдал, как она продолжает. Ее сходство с Лукой казалось удивительным, и я подумал, что моя девочка тоже получила бы удовольствие, увидев Фрэнки. Я откопал в кармане телефон и жестом показал маме, что хотел бы записать видео, если она не против. Серьезно, нажимая на «запись», я не мог выбрать лучшего фрагмента любой песни, чтобы запечатлеть его на видео и послать Луке, чем тот, исполнение которого разворачивалось у меня глазах. С того дня, когда ты ушла, В сердце у меня пустота. Заглянув мне в окно, ты решишь, Что я процветаю, Но за занавесом я лишь выживаю. Я нажал на кнопку, повернул камеру к себе и наклонился, запев хором с Фрэнки, не выпуская телефона из рук и продолжая записывать. Без тебя продолжает вращаться Земля, Земля все крутится без остановки. Земля все крутится, а я стою неподвижно, Стою неподвижно. Стою неподвижно. Когда песня закончилась, толпа вокруг нас принялась аплодировать. Я протянул руку и пожал ладошку Фрэнки, а потом поцеловал ее, после чего чмокнул в щеку ее маму. – Стойте здесь, – сказал я. – Через несколько минут я пришлю своего менеджера, чтобы он провел вас за кулисы. Таким образом вы сможете познакомиться с моими товарищами и посмотреть концерт, сидя в первом ряду. – О боже! – мама Фрэнки удивилась и обрадовалась одновременно. – Спасибо вам большое. – Нет, это вам спасибо за то, что сегодня позволили мне пообщаться с вашей дочерью. По пути на стадион я дал несколько автографов, а потом нашел менеджера и сказал, чтобы он немедленно убедился в том, что с Фрэнки обошлись как с VIP?персоной. Поскольку саундчек, для которого я пришел пораньше, еще не был готов, я пошел в гримерку, сел и стал проигрывать записанное видео. Просматривая ролик, я понял, как сильно все изменилось в моей жизни с тех пор, как в ней появилась Лука. Обычно я кайфовал, входя на концертную площадку, заполненную визжащими фанатками, но теперь я со странным чувством думал о том, что однажды у нас с Лукой родится маленькая девочка. Счастье нельзя купить за деньги и славу, и я обменял бы тысячи женщин, носящих на груди мой портрет, на то, чтобы лицо одной женщины покоилось ночью на моей груди. В общем, полная хрень. Но у моей женщины выдались тяжелые деньки. Они с Доком рискнули поехать за кормом для Гортензии, а в магазине с Лукой случилась истерика. Видимо, до инцидента в Чикаго ей легче было совершать подобные непродолжительные вылазки из дома, поэтому в последнее время она чувствовала себя разбитой. Видео было идеальным способом подбодрить ее. Или мне так казалось. Прежде чем вложить видео, я напечатал сообщение. Гриффин: Эту маленькую красотку зовут Фрэнки. Она выглядит так, как могла бы выглядеть наша с тобой малышка. Фрэнки выбрала песню и спела ее, но ее слова как нельзя лучше передают то, что я чувствую, когда тебя, любимая, нет рядом. Земля все крутится, а я стою неподвижно без тебя. Целую, обнимаю. Позвоню вечером после концерта. Я нажал «отправить» как раз в тот момент, когда в мою дверь постучал звукорежиссер. – У нас все готово, Коул. – Звучит обнадеживающе. Но подожди минутку. Я жду ответа от моей девушки. Я смотрел, как на экране «отправить» меняется на «доставлено», а потом на «прочитано». Видео длилось, наверное, минуту или две, то есть я не ждал мгновенного ответа. Однако спустя десять минут, не желая дольше задерживать команду, я направился на сцену. Перед началом концерта я еще раз проверил телефон. По-прежнему ничего. Должно быть, Лука занята, она пишет. Я помнил, в каком состоянии я пребывал, когда сочинял песню. Иногда я отгораживался от мира, заключая себя в прозрачный пузырь, который мог бы лопнуть от любого контакта с внешним миром. Я подумал, что к тому времени, когда закончится саундчек, я получу новости от нее. Однако я ошибался. * * * – Какого черта, Лука? Я расхаживал взад и вперед по номеру отеля, уже в десятый раз нажимая «повторный набор». Лука не ответила к тому времени, когда закончился саундчек. Она также не ответила к тому моменту, когда начался концерт. Когда я снова не услышал ее после окончания шоу, я начал беспокоиться. Поэтому для проверки я послал ей СМС. Она прочитала его, как и посланное мной видео, но ничего не отправила в ответ. Кроме того, я оставил ей несколько голосовых сообщений. Может быть, я огорчил ее видео, которое послал раньше? Было ли там что-нибудь такое, что могло бы разозлить или расстроить ее? Я так не думал, но на всякий случай дважды проиграл его снова и перечитал СМС, которое послал вместе с ним. Насколько я мог судить, эти сообщения должны были стать для Луки всего лишь милым напоминанием о том, что я думал о ней. Поскольку там не было ничего, что могло бы огорчить ее, я начал волноваться, рисуя в своем воображении еще более страшные сценарии. Я нервничал, думая о том, что с ней, возможно, что-то случилось. Разумеется, в голову лезло всякое дерьмо. Кто-то вломился в дом, и она лежит там без сознания. Но все-таки она прочитала мои СМС. А вдруг их прочел злоумышленник? Хотя это казалось смешным даже при моем живом воображении. Она упала и ударилась головой. Опять же, она что – лежала и читала эсэмэски, истекая кровью? К сожалению, только одно обстоятельство имело серьезное значение: последние нелегкие дни давили на Луку тяжелым грузом, и она не хотела разговаривать со мной. Меня снова захлестнуло знакомое ощущение дежавю. Восемь лет назад меня охватил жуткий страх, когда я каждый день подходил к почтовому ящику и не находил в нем письма от Луки. Возможно, изменился способ нашего общения, но я нутром чувствовал, что меня затягивает в то же самое дерьмо – моя девочка начинала отдаляться от меня. * * * На следующий день нам нужно было выезжать в восемь утра, чтобы вовремя добраться до следующего пункта назначения. Я был чертовски измотан, когда, наконец, уснул прошедшей ночью, потому что каждые полчаса просыпался и проверял телефон, ожидая СМС от Луки. Не пришло ни одного сообщения. Цепляясь за последнюю отчаянную надежду на то, что она, возможно, рано заснула накануне и сейчас еще спит, я дождался, пока мы в первый раз остановились у бензоколонки. Парни выпрыгнули из автобуса, чтобы позавтракать, а я прибегнул к тяжелой артиллерии. – Алло. – Привет, это Гриффин. Простите, Док, что беспокою вас. Но я волнуюсь о Луке. Она не отвечает по телефону – ни на сообщения, ни на звонки. Док вздохнул. – Ты ставишь меня в сложное положение, сынок. У меня с Лукой конфиденциальные отношения, как у доктора с пациентом. Однако я тревожусь о ней. Черт, я боялся, что он скажет именно это. – Можете ли вы просто сказать мне, что с ней все в порядке? Когда вы в последний раз видели ее? – Сегодня утром я провел с ней час. Я почувствовал облегчение от услышанного, но у меня заныло сердце. Выходит, мои подозрения подтвердились, и она просто не хочет разговаривать со мной. – С ней все нормально? Она не пострадала физически или как-то еще? – С ее здоровьем все в порядке. Вам не стоит об этом беспокоиться. Я чувствовал себя абсолютно бессильным, находясь так далеко от Луки. – Я понимаю, что вы не можете говорить о ее проблемах, но я не знаю, что делать. Я сейчас в дороге и не могу приехать. Не могли бы вы сказать мне, как я должен вести себя с человеком, испытывающим очень сильный страх? Что бы вы сказали, если бы муж или жена пришли к вам посоветоваться, как успокоить человека, находящегося в состоянии крайней тревоги, который отдаляется от близких? – Я бы сказал, что невозможно успокоить человека, находящегося в состоянии крайней тревоги. Вы можете терпеть его и любить его, но вам придется запастись большим терпением, если вы планируете остаться с ним надолго. Когда кто-то ранит ногу, врач зашивает ее, но все равно нужно много времени для того, чтобы она полностью зажила. Даже спустя много месяцев остается шрам. И спустя много времени после того, как шрам побледнеет, если вы обдерете кожу на месте раны, она откроется скорее, чем в другом месте. Тревога ничем от этого не отличается.