«Неудивительно», – подумал Император. – Важно, что мы подбираемся все ближе, – ответил он, пытаясь держать себя в руках. – У нас появился уникальный шанс. Очень вероятно, что Гиртман навестит ребенка, как только представится возможность. Выйдем на след мальчика – рано или поздно узнаем, где появится швейцарец. На сей раз мы не имеем права на ошибку, не можем профукать этот подарок Судьбы. 22. Словесный портрет – Вы видели его лицо? Эмманюэль Вангю сдвинула брови, пытаясь вспомнить. – На нем был капюшон, как… как на том, другом. Было темно, но я все-таки кое-что разглядела… Понимаете, он оказался так близко, что… – Сколько ему лет? Ну хоть приблизительно… Она колебалась. – Лет сорок пять… Не молоденький… – Блондин, брюнет? – Он был в… – …капюшоне, да, я знаю, – сказал Морель доброжелательным, но нетерпеливым тоном. – Вы разбираетесь в оружии? – Нет. Совсем нет. Он вздохнул, что-то напечатал на компьютере. – Подождите, – попросила она. Морель поднял глаза. – Кажется, я что-то видела… Он насторожился и едва заметно кивнул, чтобы не сбить ее настрой. – Насчет оружия. – Что именно? – По-моему, на нем была кобура; я заметила, когда он встал и наклонился над… жертвой. – Ко… кобура? Мореля как будто ударили под дых. Он втянул воздух, хрустнул пальцами. – Да. На бедре. – Она ткнула пальцем в то место, где висела предполагаемая кобура. Морель побледнел. – Вы уверены? Она насторожилась. – А это важно? – Вообще-то да, – ответил он. – Да, уверена. Господь Всемогущий! – Минутку, пожалуйста. Он снял трубку. – Это Морель, господин полковник; я должен с вами поговорить, лично и как можно скорее. Затем повернулся к Вангю. – Попробуем составить словесный портрет. В капюшоне, – уточнил он. – Не волнуйтесь, не насилуйте себя – это освежит воспоминания. Может получиться. Не исключено, что вы видели больше, чем думаете. * * * Стелен повесил трубку. Он только что позвонил в жандармерию Сен-Мартена и попросил задержать Жансана. Они долго думали и решили, что Сервас составит рапорт: упомянет звонок Жансана, его угрозы в адрес Марго, но будет все отрицать, если тот заявит, что видел майора в Сен-Мартене. Свидетелей ведь нет. Единственная угроза исходит от мобильника майора, его наверняка зафиксировали несколько башен, но Стелен надеялся, что ни один адвокат не добьется ордера на основании свидетельских показаний такого клиента, как этот мерзавец. Они рискуют. Не очень сильно. В случае чего, Стелен заявит, что ничего не знал. Сервас согласился на такой уговор. – В чем дело? – спросил майор, увидев выражение лица директора. Тот смотрел на него, как будто впервые видел. Непонятно… Сервасу показалось, что по его спинному мозгу растекается что-то холодное и липкое. Стелен о чем-то судорожно думает. – Что они сказали? Комиссар очнулся, перевел взгляд на Кирстен, снова посмотрел на Серваса и ответил: – Жансан мертв. Кто-то в него стрелял. Сегодня ночью. В голову, в упор. Они думают, что легавый. Мартен 23. Мать-природа – кровожадная сука По прошествии времени никто не мог объяснить, как получилось, что новость распространилась так быстро. Где «протекло» – в жандармерии, в суде или в полиции? До конца дня слух облетел все службы, обрастая подробностями и вариациями, но с общей основой: крупноблочно – легавый завалил говнюка Жансана, когда тот готовился изнасиловать очередную жертву. Совсем как в мультиках студии «Марвел» или в комиксах, где поборники справедливости в масках появляются на исходе ночи, чтобы помочь добрым гражданам какого-нибудь Готэма. В некоторых версиях изнасилование совершилось, в других – нет. Жансана убила пуля в голову. Нет, в сердце. Самые большие фантазеры утверждали, что сначала негодяю отстрелили яйца, а уж потом… Все соглашались, что никто в этом мире – за исключением разве что старушки-матери – не станет оплакивать смерть этого отброса, зато воздух станет чище, а дороги – безопаснее для большинства женщин в округе. И тем не менее тревога в рядах сил правопорядка росла, поскольку мститель (никто или почти никто не произносил слова «убийца») был одним из своих и следователи из собственной безопасности вцепятся в него, как бульдоги. Во всех разговорах звучало имя Мартен Сервас. Сыщики Тулузы знали подробности происшествия на крыше вагона, им было известно о коме руководителя группы, последовавшей за ранением, и уже через несколько часов прозвучали самые смелые гипотезы. Дивизионный комиссар Стелен пребывал в волнении. Он прокручивал в памяти свой разговор с Мартеном, состоявшийся сразу после того, как Сервас очнулся. Тот тогда заявил, что женщину из Монтобана убил Флориан Жансан, а в качестве доказательства привел белого одноухого котенка. Нелепость какая-то! Стелен, как и все вокруг, заметил, что майор Мартен Сервас изменился. Об этом не говорили – во всяком случае, при нем; но за спиной начальства языки развязывались. Хотите сохранить секрет – не делитесь им с легавым. Что-то произошло, пока Сервас был в коме: из Университетской клиники в Рангёйе вышел другой человек. Неужели он стал убийцей? Стелену было трудно в это поверить, но сомнения оставались, а сомнения – яд, куда опаснее любого знания, даже негативного. Стелен знал, что прежний Мартен никогда не убил бы. Но новый… Комиссар где-то прочел, что ученые, вооружившись сканером и компьютером, сумели раскодировать мозговые сигналы испытуемых и восстановили по ним картину фильма, который те смотрели. Другие яйцеголовые создали интерфейс мозг – компьютер, способный восстанавливать слова, прочитанные субъектом. Следующим этапом станет раскодирование воображаемых людьми слов, заявил один из исследователей. Скоро и мысли начнут читать… Полный кошмар: жизнь без секретов, без шанса соврать, что-то скрыть. Без лжи, без сделок с истиной жизнь быстро стала бы невыносимой. Зато в работе полиции наметился бы невероятный прогресс – правда, следователей заменили бы машины и обслуживающие их технари. В тот день Стелен точно не отказался бы от подобной технологии. В конце дня он покидал комиссариат в раздерганных чувствах. Ему назначили встречу в суде высшей инстанции – одну из тех, благодаря которым французская администрация внушает себе иллюзию движения вперед. Стелен выехал с полицейской стоянки, покатил по проспекту Амбушюр, пересек мост над Южным каналом в направлении бульваров и вдруг понял, что яд сомнения проник и в его душу. Что правда, а что ложь в рапорте Серваса? Одно известно наверняка: этой ночью он ездил в Сен-Мартен. Встретился с Жансаном. А через несколько часов того застрелили из полицейского пистолета. * * *