Прошло полчаса, но Марго не вернулась. Сервас закрыл чемодан и раз шесть написал дочери. Наконец телефон зазвонил, и он бросился сдвигать зеленую кнопку на экране. – Я внизу – объявила Кирстен. – Спускаюсь… – Мартен с трудом справился с разочарованием. Мне пора. Кирстен уже здесь. Позвони, пожалуйста. Он хотел написать, что любит ее и постарается измениться, но подумал, что глупо объясняться по телефону, – и ничего не стал добавлять. Уже на выходе вспомнил, что Стелен пообещал обеспечить Марго защиту, но так ничего и не сделал. Завтра же напомню ему… * * * – Уверена, что он за тобой следил? Сервас задал вопрос, глядя на черную ленту дороги, освещенную фарами. Белая разметка, то сплошная, то пунктирная, мелькала перед глазами в гипнотическом ритме. – Да. Уверена. – Может, какой-то псих развлекается, пугая женщин на улицах? – Все может быть. Но… Мартен взглянул на норвежку. Приборная панель подсвечивала ее профиль на фоне черного окна. Несколько секунд они молчали, пока обгоняли шумный грузовик с прицепом. Здесь, на горе, снег не шел, зато собирался дождь: первая крупная капля уже разбилась о лобовое стекло, за ней поспешили вторая, третья… – Но ты в это не веришь. – Нет. – Потому что тебе кажется странным подобное совпадение: незнакомец преследует тебя именно в тот момент, когда мы… – Верно. Час спустя они выехали из Тулузы и по А64 направились на запад, к деревне Оспитале-ан-Комменж. Навстречу буре, если судить по тому, как гнулись под ветром деревья на склонах. – Ты правда веришь, что мы найдем там Гюстава? – спросила Кирстен. – Слишком легко, да? – Скажем так: на Гиртмана это не похоже. Сервас молча кивнул. – Что будем делать, когда приедем? – спросила она. – Для начала поселимся в отеле, а завтра утром пойдем по новому кругу: мэрия, школы… И будем надеяться на удачу. В местечке всего двести жителей. Если мальчик там, мы его найдем. Он сам-то верит своим словам? Кирстен права: слишком легко. Что-то тут не так. Со швейцарцем легко не бывает. Только не с этим человеком. * * * Марго сидела в интернет-кафе и смотрела, как отец выходит из дома и присоединяется к своей новой напарнице. Они сразу оживленно заговорили о чем-то и направились к стоянке. У девушки сжалось сердце. Она что, ревнует? Фу, как стыдно… Марго действовала импульсивно, чтобы испытать отца, хотела вынудить его реагировать, в кои-то веки сделать выбор между ней и работой. Она надеялась, что он останется – ради нее, – и была идиоткой. Девушка посмотрела на экран телефона. Мне пора. Кирстен уже внизу. Позвони, пожалуйста. Он сделал свой выбор. * * * – Придется остановиться, газ на исходе. – Сервас кивнул на указатель. – До заправки один километр. – Хорошо. Заодно зайду в туалет. По залитой лужами аппарели он въехал на стоянку, следуя за темно-синим фургоном. Водитель еле тащился, и майор с трудом сдерживал желание посигналить. Он припарковался под навесом с колонками, чтобы укрыться от ливня и ветра, который сотрясал машину. У входа в мини-маркет стояло штук десять автомобилей. Как только Мартен выключил зажигание, Кирстен отстегнула ремень безопасности, подняла воротник, открыла дверцу и побежала на свет. Сервас тоже вышел. Еще две машины заняли соседние колонки. Он вставил пистолет-инжектор и автоматически нажал на пуск, размышляя о том, что сказал ему в развалинах Ксавье. Конечно, это самое простое объяснение: швейцарец изменил внешность. Но как быть с видео? Тип похож на того человека, которого он помнит, а по времени это снято позже встречи Ксавье с боснийский психиатром. Может, доктор ошибается? Что, если Хазанович не был Гиртманом? Не исключено, что память изменяет Ксавье. Или швейцарец гримировался, клеил бороду, вставлял линзы и другие хитрые причиндалы, которые используют киношники? Майор посмотрел на фургон со следами ржавчины на подвеске и порожках. Дверь кабины открыта, внутри темно, как в пещере, и пусто. Наверное, водитель расплачивается. Он перевел взгляд на кассы минимаркета: никого. Сервас поежился – он ненавидел фургоны. В таком же увезли похищенную Марианну. Они тогда нашли его брошенным на похожей площадке, в стороне от шоссе. Темно-синего цвета… С пятнами ржавчины… На зеркале висели четки из косточек оливы с серебряным крестом. А в машине у соседней колонки?.. Стекло слишком грязное, не разглядеть, но майор готов был держать пари, что видит четки. Он сделал глубокий вдох. Отпустил спуск инжектора. Протиснулся между двумя колонками. Медленно обошел машину. Бросил взгляд на номер и застыл: стертые буквы и цифры делали его нечитаемым. Кирстен! Он выскочил под дождь и побежал. * * * Она вошла в туалет и почувствовала странный запах. Септик и мужской лосьон? Откуда? Уборщик? Посетитель, который ошибся дверью? Крыша протекала – посреди туалета стояло ведро со шваброй, на дверях двух кабинок висели таблички «Неисправен». Она подняла глаза, но пятен на потолке не увидела. А вот маленькое окошко была приоткрыто – слышался шум дождя. Из трех ламп горела одна, да и то тускло, оставляя углы темными. Кирстен поежилась, но вошла в третью кабинку, закрыла за собой дверь, спустила колготки и трусы, села. Она думала о словах Серваса: слишком легко. Фотография Гюстава, «забытая» на нефтяной платформе, теперь школа… Он думает, что все получается слишком легко. Так оно и есть. Норвежка вздрогнула – ей почудился какой-то звук. Скрипнула дверь. Не соседняя – первая. Она прислушалась, но дождь так сильно барабанил по крыше, что остальных звуков было не различить. Кирстен встала, спустила воду. Помедлила секунду, но из-за двери ничего не было слышно, и она вышла. Посмотрела на висящие в ряд зеркала над раковиной. Увидела в одном из них, слева, силуэт. Повернула голову – и перестала дышать. Он стоял рядом с ведром, «вооруженный» шваброй. Высокий очкарик, преследовавший ее на улицах Тулузы, поднял швабру за ручку и разбил последнюю еле светившую лампу. Темнота. Кирстен не успела промолвить ни слова, а он уже прижал ее к стене под окном. Ливень хлестал по стеклу, и капли брызгами слюны летели на щеку женщины. – Привет, Кирстен. Она с трудом сглотнула. Кирстен… Попыталась успокоить дыхание – и не смогла. Кровь стучала в висках, перед глазами плавали искры. Она с трудом различала его лицо в тусклом свете с парковки, а теперь узнала – и сердце едва не выскочило из груди. Он что-то сделал с глазами и ртом, подсадил волосы и изменил их цвет – если это не парик! – но у нее не осталось сомнений. Это он. – Что тебе нужно? – спросила она придушенным голосом. – Шшшшшш… Его рука молниеносно нырнула под юбку. Длинные горячие пальцы погладили правое бедро. Кирстен закусила губу. – Как же давно мне хотелось это сделать, – прошептал он ей на ухо. Она не ответила – была не в силах, – но пульс участился, ноги задрожали, глаза закрылись сами собой.