Женщина возмутилась – никогда еще он не позволял себе такого тона в разговоре с ней. Никто не позволял. Никто не имеет права, даже он. Но она смолчала. – Я не могу… простить подобное. Сами знаете, кто должен понести наказание. Аврора поняла, что слова излишни. Спасти их может только наркотик. Если подействует вовремя… Швейцарец переводил взгляд с жены на мужа, не выказывая ни малейших признаков помутнения сознания. – Вы… Гиртман замолчал, закрыл лицо ладонью, потер веки, а когда снова открыл глаза, не смог сфокусировать взгляд: зрачки расширились и напоминали бездонные черные дыры. – Этот коктейль, – пробормотал он, – этот коктейль совершенно… исключительно… прекрасен. Он откинулся на спинку, уперся затылком в подушки, посмотрел на потолок и улыбнулся. – Вам известно, что у людей, как и у крыс, контроль стимулирует мышление? Отсутствие контроля может парализовать умственные способности. Но иногда бывает так приятно утратить контроль, согласны? Хихикнул, сделал большой глоток и расхохотался. – О черт, не знаю, что там намешано, но я никогда не чувствовал себя лучше! Его тон больше не был угрожающим. – «Теперь я знаю, когда наступит рассвет последнего утра: когда Свет перестанет тревожить… и Ночь, и Любовь… когда… когда единственной… единственной, вечной и нескончаемой… мечтой станет… оцепенение… Я чувствую блаженную усталость…» Гиртман поставил бокал, лег на бок и подтянул колени к груди. – Кажется… я сейчас засну… Аврора наблюдала за швейцарцем. Он то открывал, то закрывал глаза, снова открывал и тут же закрывал. Она взглядом позвала мужа на кухню, и Ролан подчинился, но тут Гиртман поднял веки и уставился на него. У профессора заледенела кровь, но голова гостя упала на подушку, и Ролан на подгибающихся ногах последовал за женой. – Что ты натворил, идиот?! – сдавленным голосом спросила Аврора. – Видел, в каком он состоянии? Как мы затащим его наверх? – Зачем? – изумился Лабарт. – Зачем нести его на чердак? Убьем монстра здесь. Сейчас же! Она покачала головой. – Я ведь сказала, что хочу с ним поиграть. Профессор не поверил своим ушам. Она совсем рехнулась? Лицо Авроры стало злым и упрямым. – Этот человек опасен даже в обдолбанном состоянии! Нужно с ним кончать, Аврора, сейчас же! На тот случай, если ты еще не поняла, я говорю об убийстве. – Какой же ты трус, Ролан! Все твои дурацкие фантазмы ничего не стоят, ты вечно все портишь! – А что он испортил? Голос прозвучал от двери за спиной профессора. Лицо Авроры, смотревшей через его плечо, превратилось в маску ужаса. Ролан обернулся – и едва не потерял сознание. Юлиан Гиртман смотрел на них с широкой улыбкой на лице. Неужели он слышал начало их разговора? – Я подумал, мы можем немного развлечься, пока Гюстав спит, – сказал швейцарец заплетающимся языком. – Что думаете? Напоследок… На прощание, так сказать… Идем? Ему с трудом удавалось держать голову прямо, он моргал, вращал глазами. Аврора недоверчиво посмотрела на него и расплылась в улыбке. Кретин сам стремится в ловушку, великий Юлиан Гиртман в полном ее распоряжении! От возбуждения у нее мурашки побежали по всему телу. – Конечно… Лабарт посмотрел на жену, как будто хотел сказать: «Ну а я что говорил?» Швейцарский великан неверной походкой направился к лестнице. – Уверена, что он не притворяется? – прошептал Ролан в спину жене. Аврора кивнула на пустой бокал. – Сколько ты всыпал? – Почти три грамма. – После такой дозы даже он не смог бы симулировать. Гиртман споткнулся на первой же ступеньке, как будто хотел подтвердить правоту Авроры, гоготнул, сделал еще шаг и снова чуть не упал. – Ну я и набрался! Лабарты переглянулись, Ролан подошел к швейцарцу, обнял его за талию, тот положил ему руку на плечо и притянул к себе. Профессор рядом с ним выглядел лилипутом. Захоти Гиртман, он одним движением свернул бы Лабарту шею. – Друг мой, – пропел швейцарец, – мой верный и преданный друг… – Навеки, – ответил Ролан, которого против собственной воли охватило странное и очень сильное чувство, состоящее не только из страха. – Навеки, – повторил Гиртман, с торжественной убежденностью пьяницы. Они начали взбираться по лестнице. На площадке, перед открытой дверью спальни, швейцарец поднял руку, открыл люк, и металлическая лестница развернулась с противным лязгом. Он начал карабкаться, как ребенок, которому не терпится поиграть, на середине внезапно остановился и спросил озабоченным тоном: – Вы уверены, что Гюстав спит? Аврора бросила взгляд на мужа. – Схожу проверю, – сказал он. – Начинайте без меня. Ей вдруг захотелось, чтобы Ролан не оставлял ее наедине с Гиртманом, но тот наблюдал, и она нехотя кивнула. Лабарт спустился этажом ниже; Аврора слышала, как муж идет по коридору. Гиртман повернул выключатель и исчез на чердаке. Она нехотя поставила ногу на последнюю ступеньку. Почему у меня такое чувство, что я иду на эшафот? В недобрую минуту она заупрямилась; нужно было в кои веки раз прислушаться к Ролану и покончить со швейцарцем внизу. Он стоял у края люка и наблюдал за ней маленькими блестящими глазками. Аврора заметила свое отражение в стеклах очков, и на полсекунды ее охватило желание сбежать. Она прочла висевшее на стене претенциозно-нелепое послание: ОСТАВЬ ГОРДЫНЮ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ НЕ ЩАДИ НАС В ЭТОМ ТИРАНИЧЕСКОМ СКЛЕПЕ АЛКАЙ МУДРОСТИ И НАСЛАЖДЕНИЯ ПУСТЬ КАЖДЫЙ ЧАС ДОСТАВИТ ТЕБЕ ОСТРОЕ И ИЗЫСКАННОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ СТРАДАЙ И КРИЧИ КОНЧАЙ Еще одна идея ее болвана-мужа! Он всегда был «головастиком», мастером фантазмов, но никак не человеком действия. Даже на их буйных вечеринках не лез в первые ряды, всегда пропускал вперед других. Она подтянулась, вытолкнула наверх тренированное тело. Гиртман смотрел на нее с неприкрытым вожделением. Под крышей завывал ветер – должно быть, сильно похолодало, – но на чердаке Аврора сразу взмокла, от жары закружилась голова. – Сними это, – приказал швейцарец, и халат, прошелестев, упал к его ногам. Он долго смотрел на тело женщины, и в его взгляде не было ничего, кроме плотского желания. – Не забыл, здесь командую я? – с вызовом спросила она. Он кивнул, с трудом удерживая открытыми тяжелые веки. Она положила ладонь ему на грудь рядом с сердцем, сильно толкнула, и Гиртман отступил назад. Аврора поймала кожаный браслет, прикрепленный к тросу, потянула и закрепила на его левом запястье. Он не сопротивлялся – улыбался и пожирал ее глазами. – Иди сюда, – вдруг шепотом попросил он. – Поцелуй меня. Она засомневалась, но послушалась, почти коснувшись его грудью. Юлиан положил правую ладонь женщине на затылок и поцеловал в губы. Она ответила, ощутив вкус водки и кофе; сердце заколотилось так сильно, словно решило вырваться на волю. И в этот момент длинные сильные пальцы Гиртмана сжали ей шею. – Что вы подмешали в коктейль? Аврора открыла рот, но не смогла произнести ни слова – он перекрыл ей доступ воздуха. Кровь прилила к голове, перед глазами заплясали черные точки. – Отпусти меня!.. – Отвечай. – Ничего… я… клянусь тебе…