Часть 3 из 6 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Послышалась дробь босых ног, выбиваемая по полу, и из комнаты выскочил мужик в майке и семейных трусах. Плотный такой дядя, крупный, хоть и с пивным животом. В руке большой кухонный нож длиной сантиметров в тридцать, которым ну совершенно невозможно убить-порезать человека и который поэтому ни разу не холодное оружие. В отличие от холодного, которым, стало быть, можно. Кто это, интересно, придумал такую ересь, мол, вот тот нож – он да, холодный и опасный. А вот это пырялово в руке у плотного дяди, которое если всадить в брюхо, то на дециметр из спины выйдет – вполне себе легальный и неопасный кухонный предмет хозяйственно-бытового назначения.
У меня всегда так. Как кто-то собирается меня замочить, так сразу ко мне в голову приходят философские мысли о несовершенстве мира и бренности бытия. При этом они совершенно не мешают моему организму адекватно реагировать на опасность. Я мысли думаю, организм реагирует на рефлексах. Ему мои мысли не нужны, он сам знает, что нужно делать с дядями, собирающимися меня зарезать.
Правда, мужик свежевать незваного гостя не торопился. Проморгался со сна, сфокусировал взгляд и заорал:
– Чо, блин, за нах? Ты кто такой, мать твою?
Я молчал. Интересно мне было, что мой организм сделает с дядей, когда тот на меня всё-таки кинется. По этому поводу я даже размышлять перестал о неуловимой и явно от нефиг делать придуманной грани, отделяющей «холодняк» от «хозбыта». Или, может, не ждать, а просто отобрать у дяди колюще-режущий предмет, воткнуть ему его, скажем, в левую ягодицу и вернуть вопрос, который этот носитель трусов и живота поверх них задал мне – только в более культурной форме. До такого быдла вежливость лучше доходит, особенно если при этом клинок в мягком месте разок-другой провернуть.
Но тут случилось неожиданное. Для меня. То есть настроился я, значит, отбирать у невоспитанного дяди ножик, после чего начать задавать ему вопросы на тему, какого, собственно, хрена он в моей квартире делает. Но – не успел.
Из комнаты выглянула женщина. Полная, заспанная, в застиранном халате, лицо побелевшее от волнения, и глаза – что чайные блюдца, большие и круглые от ужаса.
Однако дело было не в ней. Нормальные мужики в подобных ситуациях слабый пол просто отодвигают в сторону и продолжают дальше разбираться.
Но из-за спины женщины высунулась мордашка еще более белая от страха, чем мамкина, хотя, казалось бы, белее уже и некуда. Девочка лет восьми. Смотрит на меня не мигая и не плачет. Шок. Понятное дело: среди ночи дверь ее – теперь уже ее – дома вскрывает какой-то бомж. Рожа злая, небритая, руки в кулаки сжаты. Любому понятно, даже мальцу, – папку бить собрался, а может, даже убивать. А потом за них с мамкой примется…
Короче, эта детская мордашка решила всё.
– Извиняюсь, – сказал я. – Квартирой ошибся.
И вышел, думая только о том, чтоб мужик с ножом не решил, что я его испугался, и на лестничную клетку не выскочил. Тогда придется его сильно огорчить. И ребенка, который, увидев кровь на разбитой папашиной морде, наверняка психологическую травму получит.
Но дядя оказался сообразительным. Пока я ждал лифт, из-за двери лишь вопли неслись:
– Кто это? Почему ты его не зарезал?!!!
Дама в халате, похоже, резко отошла от шока и освободившийся поток эмоций вылила на супруга.
– Да я почем знаю кто?! – визгливым, бабьим голосом заорал супруг. Тоже, видать, напряжение решил снять популярным бытовым упражнением, называемым «скандал».
– А если не знаешь, звони в полицию, пусть они узнаю?т! Он, небось, еще недалеко ушел!
– Да нахрен он мне упёрся? Мне вообще через четыре часа на работу вставать! Закрой дверь на щеколду и спи, дурища! Только и знаешь, что орать!
– Это я дурища? Ах ты…
Я шагнул в наконец-то приехавший лифт, нажал кнопку. Двери захлопнулись, кабина поехала вниз, оставив там, наверху, чужой ночной скандал и мой дом, который больше не был моим. Если б не ребенок, я бы нашел способ разобраться, кто и по какому праву вселился в мою квартиру. Но это маленькое «если б» было слишком существенным для меня. Я словно себя глазами той девочки увидел – и понял, что не хочу быть для незнакомого мне ребенка злым и страшным существом, вылезшим из-за кордона и отнявшим его привычную вселенную. Тот, у кого её отнимали не раз, не понаслышке знает, что это такое…
* * *
Куда ночью податься бездомному в спальном районе большого города? Правильно, туда, где тепло. Ибо на дворе стояла матёрая осень и от промозглой сырости уже не спасал кожаный плащ, в нескольких местах порванный и кое-где продырявленный пулями. Поскольку деньги теперь у меня были, я поставил себе две задачи: с утра найти жилье и прикупить приличную одежду. Ибо грязный шмот с характерными отверстиями, слегка обожженными по краям, однозначно рано или поздно вызовет вопросы у правоохранителей.
Итак, я стал искать место для ночлега. Идею согнать помойного кота с теплого канализационного люка я отбросил. Маловат люк, не помещусь. Да и кота стало жалко. Лютый вспомнился. Матерый каракал, которого я подобрал еще котенком и тут, в Москве оставил. Где-то он сейчас… Жив ли? Теперь уже, наверно, и не узнать, сколько лет прошло. Да и адрес тот, где я Лютого-Лютика оставил, из памяти стерся напрочь. Как отрезало. Странно, обычно у меня подобного не бывает. Похоже, я становлюсь не только сентиментальным, но и забывчивым…
С такими вот мыслями шел я себе по ночным кварталам, пока не наткнулся на забор. Ага. Задумался – и не заметил, как дома-то остались позади. А впереди, стало быть, ограждение из профлиста высотой около трех метров. И прямо в это ограждение из земли кусок толстенной трубы уходит. Пощупал я ту трубу – теплая, чуть не горячая. То, что надо.
Встал я на нее, подпрыгнул, ухватился за край забора, да и перемахнул на ту сторону. Где та труба обозначилась во всю длину. Правда, куда она уходила, было не разглядеть – темень. Тучи обволокли небо, ни черта не видать. Ну и ладно, я не любопытный.
В общем, разлегся я на трубе, как на койке, обнял ее, родимую, да и вырубился почти сразу. Много ли надо бродяге типа меня, привыкшему спать на голой земле? Совершенно верно, немного. Теплой трубы под боком и отсутствия дождя вполне достаточно.
…Мне показалось, что я только глаза закрыл, как над моей головой вдруг раздалось:
– Это что за нахрен? Бомж на режимном объекте?
И следом бок взорвался нешуточной болью.
Ударом меня сбросило с трубы, однако мое тело отреагировало правильно. Приземлился я на четыре точки, но сразу вскочил на ноги и, еще спросонья не продрав глаза как следует, треснул кулаком в морду тому, кто стоял рядом. Чисто рефлекс сработал. Хотя, по идее, тот, кто меня ударил, должен был находиться по другую сторону трубы. Но это я осознал уже через секунду после того, как мой кулак отозвался болью от резкого контакта с чужой челюстью.
Кстати, впечатление о том, что я и не спал вовсе, было обманчивым. Кромешную ночь сменило унылое, пасмурное осеннее утро, ни разу не способствующее хорошему настроению. Да и подобное пробуждение добавляет негатива в копилку эмоций. Например, не понравилось мне, что мужик, которого я в челюсть звезданул, от удара не вырубился, а только покачнулся. Здоровый, зараза, из тех, про которых говорят: «что поставишь, что положишь».
Одет мужик был в камуфляж, без погон и знаков различия. Охотник, что ли? Ведь даже у самой затрапезной охраны шевроны имеются, не говоря уж о военных.
Впрочем, мне его знаки по барабану были, так, автоматически для себя отметил, пока второй раз с левой по его квадратной морде бил. Тут же как? Если начал кого-то метелить, нужно доводить дело до конца, пока противник не очухался и не отметелил тебя.
Второй удар в край подбородка оказался результативнее. От него громила рухнул на пятую точку и замотал башкой, пытаясь сфокусировать резко расплывшуюся картину мира.
При этом я как-то совершенно забыл о том, кто меня так невежливо разбудил. Я как бы его и не видел спросонья, но стоило б догадаться, что тот, кто меня ударил, сейчас небось перелезает через трубу, чтобы помочь товарищу. Или еще какую-то каверзу гоовит.
Не догадался. И тут же за это поплатился.
Выстрел грохнул чуть не над ухом, и тут же резкий удар сзади в плечо напрочь отсушил левую руку. Твою ж душу, пулевое! Что в городе означает по цепочке: больница – правоохранители – разборки и, скорее всего, тюрьма. Для меня. Ибо если ты бомж (а кто ж еще?), да без паспорта, да с прошлым, которое непременно раскопают по тем же отпечаткам, что некогда катали в следственном изоляторе, то неважно, кто и за что тебя подстрелил. Сидеть будешь ты, и это так же очевидно, что моя левая отсушена и не двигается, так как я ее просто не чувствую!
И такое меня зло взяло, что выдернул я пока еще невредимой правой рукой из кармана свою складную «шестерку», да и швырнул ее в рожу стрелку, явно собирающемуся стрелять в меня вторично из куцего пистолета странной формы.
Выстрелить он, кстати, успел, но я был готов к этому и за мгновение до того, как из пистолета вырвалось пламя, бросился в сторону. Нормально получилось, пуля лишь мимо виска вжикнула. То есть в голову мне стрелял, паскуда! Ладно. Хорошо, что не попал. В отличие от меня.
Тяжелый нож, в сложенном состоянии представляющий собой увесистый кусок металла, попал стрелку в рожу. Удачно. Бровь рассек, откуда на правый глаз тут же хлестанула кровь. Область лба и бровей сплошь пронизана кровеносными сосудами, прикрытыми тонкой кожей, так что при глубоком рассечении льёт оттуда – мама не горюй.
Третьего выстрела я ждать не стал. Собрался с силами, перемахнул через трубу, с ноги вдарил стрелку по колоколам, а после – по руке, всё еще сжимающей куцый четырехствольный пистолет. Рассмотрев который я слегка подобрел. Ибо не полноценный огнестрел это был, а «Оса». Травмат жестокий, но – травмат, предназначенный не убивать, а причинять боль. Хотя, конечно, если из «Осы» в башку зарядить, то можно и реальный труп получить в результате проломленного черепа.
Есть у меня одна особенность. Когда я добреть начинаю, то желание убивать нехороших людей как-то притупляется. Взамен которого возникает потребность в воспитательной работе. Которую я и реализовал в полной мере.
Подобрав с земли в который раз уже выручившую меня «шестерку», я прихватил заодно и «Осу», выпавшую из руки стрелка. Занят он был, не до «Осы». За колокола держался, негромко подвывая от боли и тупо глядя прямо перед собой вылупленными глазами. Да, хорошо поставленный удар с ноги в область гениталий по эффективности заменяет любое оружие самообороны, разрешенное к применению в России.
Но я на этом не успокоился. Пинать со всей дури спящего человека, а после стрелять ему в голову с явным намерением убить – это скотство. Которое надо наказывать. Что я и сделал, приставив пистолет к правой ноге стрелка и нажав на спуск.
«Оса» приглушенно тявкнула – и, как я понимаю, охранник офигенно важного режимного объекта безвольно рухнул на землю. Отрубился от шока. Что ж, как минимум трещину бедренной кости он получил. Плюс тупорылую пулю долго, нудно и больно придется извлекать из размозженного мяса. Искренне сочувствую. Зато, может, в будущем задумается сей хранитель чужих ценностей, что бомж – такой же человек, как и все мы, которому просто меньше повезло в жизни. Например, вернулся он к себе домой – а дом уже и не его. И ничего не остается бездомному, как искать себе теплую трубу, чтоб ночью не окочуриться от холода.
Думал я безопасности ради выпустить четвертую пулю во второго охранника, пытающегося подняться с земли – но не стал. Плохого он мне ничего не сделал, просто не успел, так как я ударил раньше. Но это не его проблемы. Поэтому хватит с него.
Приняв такое решение, я зашвырнул «Осу» в густой кустарник, после чего не без труда взобрался на трубу, разбежался по ней, прыгнул, дополнительно в полете оттолкнувшись правой рукой от края забора – и приземлился уже по другую сторону ограждения.
При этом левое плечо дернуло болью. Но я уже понял, что произошло, и даже не особо расстроился. Тупорылая пуля, выпущенная из травмата, рванула мясо, к счастью, не повредив сустав. Плюс свободный кожаный плащ частично погасил удар – правда, на месте попадания появилась еще одна прореха. Ничего страшного, одной больше – одной меньше. Всё равно я твердо решил первым делом заняться одеждой, а потом уже всем остальным. Да и отсушенная рука уже понемногу начала шевелиться. Так что нефига унывать, жизнь налаживается.
Минут за двадцать я бодрым шагом удалился на приличное расстояние от проклятущего режимного объекта. Было понятно – сейчас тамошнее руководство интенсивно названивает в правоохранительные органы, подробно описывая колоритного бомжа в кожаном плаще, напавшего на охрану. Естественно, правоохранители отреагируют не сразу – на рассвете куда-то бежать и кого-то искать изрядно ломает. Но, раскачавшись, могут-таки порядком отравить мне жизнь. Поэтому следовало срочно сменить маскировку.
Пока я шагал по улице, сканируя взглядом местность и ища приличный магазин шмотья, поневоле отметил интересную особенность. Несмотря на ранний час, многие люди уже спешили на работу. И при этом как минимум у половины из них торчали в ушах наушники с тонким проводом, уходящим в недра одежды. Периодически такие люди останавливались прямо посреди улицы, доставали свои гаджеты и начинали в них интенсивно копаться. При этом даже встречались типы, умудряющиеся идти по улице, уткнувшись в экраны своих телефонов. Вероятно, там, в этих устройствах, бурлила гораздо более интересная жизнь, нежели та, что окружала владельцев гаджетов. Забавно. Когда я уходил из Москвы служить в Легион, ничего подобного не было. Хотя и мобилы в то время были совершенно не похожи на мощные карманные компьютеры…
Был и еще один момент. Многие мужики – а порой и девчонки – были одеты в «милитари». Начиная от простых камуфляжей и заканчивая одеждой, смахивающей на униформу Первой мировой войны. По ходу, Москву накрыла новая волна пятнистой моды. Что ж, мне же на руку. Не придется вновь привыкать к совершенно непрактичной и неудобной гражданской одежде.
Придя к такому выводу, приподнявшему мое настроение еще на несколько градусов, я проигнорировал большой торговый центр, повстречавшийся на пути, и свернул в оружейный магазин, где наконец сменил «шкуру».
Результатом этой смены стал комплект серо-черно-белого городского камуфляжа: рубашка, штаны, куртка, в которых была уйма карманов, включая внутреннюю потайную кобуру для пистолета. Вот это я понимаю – одежда. Нигде не жмет, не тянет, в отличие от джинсов, в которых по морде никому ногой не съездишь без риска отдавить себе гениталии натянувшейся материей либо порвать ее нахрен от ширинки до копчика.
Тут же прямо в примерочной подвесил я на новый пояс свою «Бритву», а также переложил в карманы новой «шкуры» своё нехитрое имущество: зажигалку, нож-«шестерку», сломанный КПК, пока еще целый телефон и маленький кусочек лохматой шкуры, некогда принадлежавшей… Так, стоп воспоминания. Считай, снайпер, что нет у тебя прошлого. Без него жить проще.
Также прикупил я себе очень неплохие берцы взамен моих старых, напрочь убитых Зоной. После чего до меня дошло, что денег, которые мне дал ботан, на самом деле не так уж и много. Это раньше на тысячу рублей можно было неделю жить. Сейчас, в принципе, тоже можно, если кушать только хлеб и пить только воду. Может, даже еще на пару консервов останется.
Короче, нужно было как-то определяться с вопросами, где жить и на что жить. Денег после покупки одежды осталось две тысячи – как раз на две недели. Хотя на одном хлебе с водой я, пожалуй, столько не протяну. Да и сон на теплых трубах меня больше не прельщал. Ибо не высыпаюсь я на них, уже проверено.
Вышел я из магазина, почесал ноющее плечо, потом подошел к притулившемуся возле торца здания мусорному баку и сунул в него свою свернутую в ком старую одежду. Ну, вот и всё, с прошлым покончено. Да здравствует светлое будущее… Надеюсь, светлое, м-да.
Передо мной лежал просыпающийся город возможностей. Мегаполис, в котором каждый день делались большие дела и крутились сумасшедшие деньги. Но в этот водоворот пускали далеко не всех. Туда нужно было пробиваться, прогрызать себе путь, расталкивая локтями других, тоже желающих пролезть поближе к эпицентру водоворота. Об этом я как-то забыл, пробираясь через кордон на Большую землю. Просто домой захотелось. Очень.
Что ж, снайпер, вот оно тебе, твое исполнение желания. Еще суток не пробыл ты в родном городе, а уже тебя попытались и ограбить, и убить. И с домом, в который ты так хотел вернуться, накладочка вышла… Так что остается-то? На обратную дорогу денег нет, да обратно в Зону как-то и не хочется. Какие варианты? Доставать «Бритву» и вновь рубить границу между мирами, надеясь, что по ту сторону разреза окажется более приветливая вселенная, чем столица, всё больше казавшаяся неродной, хмурой, недовольной фактом моего возвращения. Чужой…
– Да не, это всегда успеется, – пробормотал я себе под нос. Да и как-то слабостью попахивает – не успел столкнуться с первыми трудностями, и сразу сдался. Нет, так сто процентов не пойдет.
Краем глаза я заметил, как в мусорный контейнер, откинув крышку, нырнул грязный бомж, появившийся словно из ниоткуда. Подхватил сверток с моей старой одеждой и тут же бросился бежать, словно я мог его догнать и отнять добычу. Я усмехнулся. Ну вот, кому-то намного хуже, чем мне, а я тут, понимаешь, стою и размышляю о том, как мне хреново. Ладно, идти всяко лучше, чем стоять. Глядишь, и приду куда-нибудь…
Я шел по улице – и удивлялся обилию рекламы, призывающей народ покупать, покупать, покупать… Квартиры, машины, одежду, услуги… Рекламой было облеплено всё: витрины, стены домов, щиты, стоящие вдоль улиц, с которых на меня пристально смотрели похожие друг на друга юноши подозрительно слащавой внешности и тощие девушки-фотомодели с глазами профессиональных убийц. Грустно как-то смотреть на такую рекламу. Как там у классика? «Печально я гляжу на наше поколенье…»
Хотя один плакат меня порадовал. На нем не было тощих красоток и юношей формата унисекс. Только слова:
Охранное агентство «ЗБС»
Защита. Безопасность. Сохранность.