— Узнаешь? — Прохор (а с карабином был он) указал вдаль, за стену вечного дождя. Там, в нескольких километрах отсюда, виднелись серые силуэты домов с мертвыми глазницами окон. И колесо обозрения, как будто в насмешку, украшавшее унылый пейзаж. — Не может быть… — прошептала девушка. — Зона? Я ее только на фотографиях видела. — Это Припять, — сказал Прохор. — Не самое сердце Зоны, но место, говорят, неприятное… Его оборвало рычание Клеща: — А, черт! Что это за срань?! Шагнув в сторону напарника, Прохор увидел, как тот таращится себе под ноги, до половины голени погрузившиеся в воду. Прямо перед ним из воды выглядывала морда какого-то водяного чудовища. Во всяком случае, это склизкое лупоглазое существо вызывало именно такие ассоциации. Но присмотревшись, в этой морде можно было угадать противогаз устаревшей конструкции с медленно извивавшимся в воде гофрированным шлангом. Последний можно было принять то ли за змею, то ли за щупальце дохлого уродца. — А ты не узнал? — усмехнулся Прохор. — Это же твоя работа. — Чего? — нахмурился Клещ. Чуть склонился к жуткому существу, через которое перекатывались грязные волны. — А, вот оно что… Да, узнаю эту противогазную мразь. Я вообще человек незлой — но этот засранец тебя чуть не пристрелил. — А я тебя даже не думал обвинять, — криво улыбнулся Прохор. — Хочешь — еще раз спасибо скажу. — Вы еще поцелуйтесь, мальчики, — лениво сказала Лола. — Мы так и будем тут мокнуть или в путь двинемся? Всего через несколько шагов маленький отряд выбрался на сухую полянку, рядом с которой навечно застыл древний армейский «Урал». Машина с ходу привлекла внимание Клеща. — Смотри-ка, блестит, как только что вымытый! — сказал он. — Может, и хозяева рядом. — Не думаю, — отозвался Прохор. — Он и в первый раз тут стоял. Походу, брошен. — А с виду — как новенький. Может, попробовать завести? Клещ направился было в сторону грузовика, но его остановил яростный окрик Лолы: — Стоять!!! Клещ изумленно посмотрел на подругу, но все же остановился со словами: — Ты чего, мать, орешь? — А ты что, с ходу убиться решил? — сдавленно проговорила Лола. — О чем я предупреждала с самого начала? Ничего не трогай, ничему не верь — вот главное правило Зоны! — Да, но… — Сам подумай — когда эту машину здесь бросили? — Откуда я знаю?! — насупился Клещ. — Нехрен мне тут экзамен устраивать! — В восемьдесят шестом ее бросили, — тихо сказал Прохор. — Или восемьдесят седьмом. Не может машина так долго сохраниться в таком состоянии. Это ловушка. — Ловушка? — неуверенно повторил Клещ. — Аномалия, — раздельно проговорила Лола. — Все, что выбивается из рамок привычного, — все здесь несет смерть. Помнишь, что Принц рассказывал? Зона — это свалка, которую устроили здесь «мусорщики». Мы даже не знаем, чего именно свалка — отходов их херовой промышленности или их собственных черных фантазий. — Сказано сильно: «отходы черных фантазий», — Прохор попытался засмеяться. Получилось жутковато даже для него самого. — Но Лола права: здесь убивает все — земля, трава, воздух. Не зря «местные» противогазы здесь носят. — У нас всех дозиметры, — возразил Клещ. — А у меня — еще и счетчик Гейгера. — Счетчик Гейгера может спасти от радиации, но не спасет от ловушек «мусорщиков», — Лола покачала головой. — Здесь только особое чутье помогает. Наверное, моему брату такой «чуйки» и не хватило. — И что же делать? — Клещ недоуменно поглядел на спутников. — Сидеть-бояться? — Я пойду впереди, — решительно сказал Прохор. — Вы будете меня прикрывать. А если куда вляпаюсь в какую гадость — вытащите. — Почему ты? — набычился Клещ. — Думаешь, у меня кишка тонка? — Я так не думаю, — как можно убедительнее сказал Прохор. — Но у меня — часть способностей Буки, это я точно знаю. Бука в Зоне — как рыба в воде. Может, и во мне что-то есть — полезное для выживания в этих местах. — Ладно, убедил, — похлопывая по цевью винтовки, сказал Клещ. — Лезть к черту в задницу и не рвусь, тем более без приглашения. Веди нас, Сусанин. Куда отправимся? Этот вопрос поставил Прохора в тупик. Единственное, что он мог ответить, было беспомощное: — Не знаю. — Стой… Тихо! Замерев с поднятой для шага ногой, Прохор вслушался в глухую, ватную тишину — и только потом медленно опустил ногу. Что-то было там, впереди. Необъяснимое с обычных земных мерок и не живое, но и не мертвое. Оно терпеливо ждало в этой небольшой ложбинке, и проверять, что это за хрень, не хотелось категорически. Облизав пересохшие губы, Прохор произнес: — Прямо идти нельзя. По кромке обойдем. — Да что ты там такое учуял? — недоумевал Клещ. — Минное поле, что ли? — Да какие там мины? — Прохор нервно пожал плечами. — Даже объяснить не могу. Просто поверь на слово. — Я-то тебе поверю. Но так мы никогда до города не дойдем. В словах Клеща была правда. Они уже час продвигались в сторону домов, видневшихся вроде бы не так далеко отсюда. Но продвинулись лишь немного вдоль некой невидимой границы, как будто окружившей город незримой стеной. Островки странной и, по-видимому, опасной нечисти плотно усеивали пустоши, покрытые редкой, болезненного вида растительностью. Похоже было на какую-то мрачную сказку, в которой сколько ни иди к цели, та лишь убегает от тебя все дальше. — Нужно безопасную тропку найти, — бормотал Прохор, осторожно двигаясь впереди группы. — Я что понял: всякая дрянь — она или на буграх, или в низинах прячется. Стало быть, нам нужно как-то по кромке пройти… — Вот, смотри: чем не путь? — сказала Лола, указывая на раздолбанную колею проселочной дороги, ведшей вроде бы в сторону домов. — Как полагаешь? Прохор осторожно подошел, присел рядом с колеей. Судя по крупным рубцам, здесь прошло что-то на больших рифленых колесах, например трактор. Интересно, когда это было? Если тут спокойно рассекают на тракторах, может, они преувеличивают угрозу? Закрыл глаза, прислушался к ощущениям. — А может, и ничего страшного, — сказал он. — Только по самой дороге не пойдем. А вдоль, рядышком. — Мне и брат так говорил: мол, если что-то можно обойти — лучше обойти, — сказала Лола, осматриваясь. — И если можно не наступать, то лучше не топтаться в таком месте… Ты знал о таком правиле? — Не-а, — Прохор покачал головой. — Просто почувствовал что-то. Так и двинулись, вдоль дороги. Дома вдалеке стали, наконец, приближаться. Стало даже казаться: а что такого в этой Зоне? Может, у страха глаза велики — и нет ничего страшного в этой Зоне? Когда там она была, эта катастрофа? Может, и не осталось никаких последствий, а вся история с «мусорщиками», загадившими эти места, — очередная страшилка на фоне нейрофонной паники? В эти расслабленные рассуждения ворвалось тонкое тревожное ощущение. — А ну, стой… Клещ и Лола притормозили, вскинув оружие: любую угрозу они по привычке воспринимали через прицельную планку. В их грубом и простом мире большинство проблем можно решить пулей. Здесь все несколько иначе. Впереди не было засады или минного поля. Была лужа. Правда, довольно необычная лужа — обширная черная клякса, будто капнули чем-то густым на дорогу, захватив края и как будто продавив ее на полметра. Настораживал еще странный металлический оттенок поверхности. И, что характерно: тракторные следы обрывались аккурат этой самой лужи. Дальше дорога продолжалась бледной, едва заметной лентой. — Не нравится мне эта хрень, — сказал Прохор. Поискал взглядом. — Есть что-нибудь тяжелое? — Граната пойдет? — Лола выдернула из кармашка разгрузки тусклую металлическую «лимонку». — Давай, — Прохор поймал гранату, подкинул на ладони, примериваясь. — Нет, так непонятно будет. Бинт есть? Оторвав полуметровый кусок бинта из полевой аптечки, привязал к кольцу на запале. — Точно! Я совсем забыла, — сказала вдруг Лола. — Брат рассказывал: они в зоне для этого гайки использовали. — Для чего? — не понял Клещ. — Ну, чтобы бросать. Они так путь прокладывали. И ленточки к ним точно так же привязывали. Ты знал? Последнее было обращено к Прохору. Тот помотал головой: — Интуиция, наверное. Поглядел на спутников. Те поняли его взгляд одинаково, опустившись на колено и пригнувшись, в готовности броситься на землю. — Долбануть не должно, но мало ли? — проговорил Прохор. И швырнул гранату в сторону лужи. Пока граната летела, все трое оценили идею с бинтом: траекторию полета четко прочертила трепыхающаяся белая лента.