Эванс быстро вырубил его рацией и оторвал ее, забирая с собой. Стирать отпечатки времени не было. Времени вообще больше ни на что не было, когда Лис уже на заднем дворе. «Главное, чтобы не зря», – подумал он, объезжая патрульную машину, вперед, навстречу такому яркому и ослепительному Солнцу. Престиж Будь она проклята чертова ирония, чертовы игры разума Черта из табакерки, который, если забить на каламбур, кто угодно, но только не чертов псих. Искусный манипулятор, дирижер, фокусник… Гений. Единственный из многих, кто видит, когда смотрит, в отличие от зашоренных и замкнутых в рамках своих предрассудков обывателей. Он хохотал, как ненормальный, и будто бы «как» здесь лишнее, если б не все вышеперечисленное, чем Хейз не мог не восхититься, утопая в громком хохоте бархатного баритона. – Пожертвовать своей жизнью ради близких? – смеялся Хейз. – Прямо таки святой! – и настала его очередь смеяться. Он хохотал как, хотя, опять же, почему как, сумасшедший, он же не гений, управляющий человеческими сущностями. – Ради близких или ради собственной выгоды? Здесь сложный вопрос, – закончив свой рассказ, Эванс отрешенно смотрел в пустоту блуждающим взглядом, а Хейз прервал свое веселье, не до конца понимания подтекста, и недоверчиво посмотрел на него. – Ни проблем, ни сложностей, просто смерть, это ли ни эвтаназия? – Атлас удивленно приподнял бровь. – Насколько все было бы проще, избавь мы себя и других от мучений? – и кивнул в сторону валявшегося посреди комнаты трупа. – А ты, я смотрю, тот еще любитель быстро отыграть партию, да? – Хейз будто бы расстроился. – Если того требуют обстоятельства, – Эванс безучастно подал плечами. Сложно было понять, которые из выдаваемых им эмоций – настоящие, а какие – сценическая постановка. Возможно, настоящими были и те, и другие, но Хейзу это было не важно. Важен был лишь результат, всегда оправдывающий ожидания. – Что не может быть вылечено, должно быть вытерплено, – акцентировал Эванс. – Покой для нас роскошь, я сумел превратить хаос в развлечение – Что верно – то верно, – Хейз утирал выступившие слезы в уголках глаз без ресниц. – Вот только никак не пойму, что же ты в итоге хочешь увидеть? – засомневался он и намекнул, что фокус уже затянулся. – Порой ты смотришь тааааак глубоко, что я не улавливаю сути, – и настал черед Эванса удивиться и вглядеться в напарника. – Ты смотришь намного шире, – осторожно заметил Хейз и намекнул, что они отлично составленный тандем, ничего не сказать. – Ооо, в этом ты прав, – скидывая ноги со стола, Атлас хлопнул по крышке раскрытой ладонью, и карты на крышке стола подпрыгнули вверх, перемешавшись. – Ну, так слушай, – пошвырявшись в ворохе картонок, Эванс достал одну из них рубашкой к зрителю и знойно поцеловал ее, держа на виду только рубашку. – Знал я одну девицу, та еще оторва, – продолжил Атлас и передал карту зрителю на раскрытой ладони. Он держал ее бережно, осторожно, это все-таки леди. Норзер хоть и ярый сексист, но слишком долго жил с этой «ледёй» под одной крышей. Хейз только рвано усмехнулся, увидев, кто скрывался за разлинованной рубашкой, и поднял с ладони фокусника перепачканную кровью после крепких объятий иллюзиониста Пиковую Даму. *** Когда Лиам позвонил, она поняла насколько все плохо. Набрав, наверное, полсотни раз номер брата, не того, который заварил кашу, хотя… Черт с ним, просто самого старшего. Каждый раз она слышала в трубке гудки, и уже подходя к зданию гостиницы, последние, что девушка успела сделать – это отправить Ашеру короткое смс-сообщение, отосланное перед тем, как свернуть в переулок, где ее уже ждали. Что ж, девушкам свойственно опаздывать. Господа могли бы и отложить начало до ее появления. – Мисс Эванс, вовремя вы решили к нам присоединиться, – сказал комиссар Морган и кивнул Маркес в сторону девушки. Господа, судя по их виду, ждать были не намерены, и сразу перешли к делу, а точнее к телу. К ее телу. Эванс же, дергая рубильник в положение «дурочка», без промедления отыграла излюбленный прием «кто я такая, что я тут забыла». Авось, пронесет, и только пронесет и не в камере. – Я получила сообщение от бывшего супруга? Будьте добры, объясните мне, что здесь происходит? – пение пташки разливалось по всему переулку, и выражение лиц собравшихся людей точно подтверждало, что актерские старания мисс Эванс тут никто не оценил. Обидно, знаете ли. Скрывать общеизвестные факты от копов, в момент, когда вас, простите, берут за задницу, причем не очень-то ласково, было глупо и неосмотрительно. Раз уж они перешли в рамки официальных «предъяв», она будет соблюдать этикет без «слышь, ты, э» и давить официозом, в отличие от некоторых, которых здесь будто бы и нет вообще, а притаились тут в темноте бледные, как смерть. Опять. Снова. Застыли черной тенью в черном пространстве, где не ни кванта света в полуживом состоянии. «Не хочешь петь – не мучай горло», – презрительно фыркнула она, хотя сама делала накануне прямо противоположное, с чем, видимо, сильно поторопилась, раз мистер Тотальный Контроль и взглядом ее не удостоил. – От бывшего? – съехидничал Уэст, жавшийся к Лиаму, как к родному. – Решила прикрыть его радужную задницу? Скажи по секрету, Ларссон, зачем такому, как ты, жена, а? – искренне поинтересовался детектив, а может просто заревновал и вжал всем телом Лиама в стену, отчего даже Лиам слегка, кажется, покраснел. Ли вяло дернулся в ответ на слова копа, или, может быть, на столь фривольные действия Уэста (тут Эванс не смогла детально разобраться, ибо это же Лиам, всего можно ожидать), и Уэст опять проехал его лицом по кирпичной стене, удержав за волосы на затылке. – Коннор! – предостерег его Закари, но Уэст не внял его словам и сильнее выкрутил руки Ларссону. Видимо, их отношения перешли в разряд BDSM, но и тут, как говориться, у кого и какие предпочтения, и осуждений от Мии опять не последовало. Та только тактично отвернулась от прилюдных обжиманий. – Ли, что происходит? – глядя себе под ноги, «куда я попала» робко прошла вглубь переулка, покосившись на того, кого тут вообще и нет, лечите конъюнктивит, девушка. «Тот, кого тут и нет» сделал шаг назад, скрываясь от ее взгляда в темноте, а ведь до этого-то под прожектором стоял! Стиснув зубы и прикусив язык, она призвала все свои силы, чтобы никак не прокомментировать его действия, и выставила перед собой другую доминанту, правда, доминанта, почему-то была в роли сабмиссива и в наручниках, но опять же это Лиам, никто от него другого и не ожидал. «Не можешь петь» укололо спавшее целое десятилетие самолюбие. Вот они – манипуляции. Перешли от слов к действию. Чего он добивался прошлой ночью? Ждал, что она растает, как сахарная девица и наплюет на судьбу отца своего ребенка? Не растает, какой бы девицей по определению она не была, да и не наплюет, каким бы долбоебом отец Ника не был. Надеялся, что она испугается и побежит к Моргану за защитой? Глупо, Символ Нордэма, очень глупо. Не побежит, а еще и пинок ему за проникновение со взломом отвесит, хоть самого проникновения по сути-то и не было, а уязвленная гордость выла на Луну и говорила запустить Адаму в голову тот чертов стакан. И телефон. Сука, дисковый. Где, кстати, он? Комиссар, без преувеличения, оказался истинным спасителем, когда Эванс, как идиотка, а здесь она слывет за такую, значит ей можно, подошла к слабо прочерченной кромкой света границе и застыла возле нее, пялясь в темноту, пока темнота упорно смотрела на нее. – Ваш бывший супруг и его брат задержаны по подозрению в ряде преступлений, – уверенно сказал комиссар и безуспешно попытался привлечь ее внимание к себе. Глупо, комиссар, очень глупо. Хотели бы большего эффекта – надо было звать людей в белых халатах. Два наряда, как минимум. Пусть готовят сразу две палаты, она на сухую не сдастся. Морган же будто бы не чувствовал наэлектризованной атмосферы между зассаными стенами, от которой даже Адам странно притих. – Эти же обвинения выдвинуты и против вас, мэм, – комиссар старался не нагнетать обстановку, которая и так была накалена до предела. Значит, чувствовал. Без сомнения чувствовал, но колкие удары пробегавших разрядов не пробились через его панцирь черствости, выстроенный за годы службы в легавом полку. Браво, комиссар Морган. Адаму есть, у кого поучиться. Тот хоть и стоял бледным, словно неживой, но это частенько было его обычным состоянием после выкуренной половины пачки. На меньшее она не ставила, да и воняло от Ларссона за версту. Но нужно отдать боссу должное, держался Адам молодцом, не то, что Лиам, верещал себе что-то на своем голубином, не понятно только от удовольствия или еще не от него, и пребывал с уже расквашенной физиономией. Плохо, Лиам, стыд и позор. Хорошо, что они в разводе. Ей теперь за него почти не стыдно. – Мммм, как удобно, комиссар Морган, когда сразу трое подозреваемых совершенно случайно оказались в одном месте в одно время, – сделав акцент на «случайно», Эванс говорила с Морганом, но смотрела в черную бездну, а бездна, да, смотрела в ответ. Непреодолимая сила и неподвижный предмет. Их поле боя – заваленная мусором подворотня. «Как поэтично», – подумала она, но вовремя вспомнила, что ночью все мышки серы, и от поэзии они далеки, как от далекой-далекой Нибиру. – В чем же нас обвиняют? – она удивленно спросила и с удовольствием наблюдала, как вздернулся волевой подбородок, поджались ровные губы, а ноздри раздувались в такт дыханию. Вдох-выдох, вдох-выдох. «Дышите – не дышите, здесь жутко воняет одной мерзкой трусливой скотиной!» – думала она, и злость, годы сидевшая взаперти, сорвалась с поводка, бросилась вперед, ослепляя, но Эванс подцепила вывшую суку под ошейник, оттаскивая, ведь сейчас не время, оно обязательно настанет! В этом она не сомневалась. На что он надеялся, придя сюда? Сломать ее? Испугать? Образумить? Глупо, Символ Нордэма, очень глупо. Не с той, что называется, связался. Даже мелкий говнюк не смог ее обдурить своим повторным липовым предложением, хотя в этот раз оно выглядело вполне себе искренне, правда, немного прагматично, но она не в обиде, что уж там, почти родные. Подумаешь, дважды бомба в одну воронку! – В организации вооружённого нападения на заведение Патрисии Ронье. Кроме примет участников, у нас есть улики и свидетели… – продолжал Морган, пока дуэль взглядов между непреодолимой силой и неподвижным предметом продолжалась. Адам, как и ожидаемо, молчал, да и что он мог ей сказать? Скрежетнуть победное: «Я же говорил?». Не пойти бы ему тогда, да и не пойти бы ему и сейчас! А злоба все лаяла, срываясь с привязи. – Не продолжайте комиссар, – преодолев силу рвущейся с цепи суки, Эванс первой отвела взгляд. Намеренно медленно, холодно, пристально перевела его на Моргана и протянула ему маленькие, замерзшие ладони без перчаток. – Вы можете меня арестовать прямо сейчас, – смиренно приняла она уготованную участь, а выдох из темноты был настолько глубоким, что до нее донесся шум морского прибоя. «Поздно, Адам. Слишком поздно. Ты выбрал», – принятие, не его, ее, затопило спокойствием, а злоба, заскулив, вернулась в отчий дом из зарешеченных прутьев. Легавые ждали и не гавкали. Замерли, притаились. Ожидали сопротивления? Криков? Намереваясь создать прецедент? Серьезно? Она же не Лиам! Хера им лысого, и не только копам. В тишине до слуха доносится только шелест материи пальто на расправленных плечах, боковое зрение выхватывает еще более холодный и тяжелый взгляд в ее сторону, который она более не ловит своим. Черта прочерчена, позиции обозначены, нахер – это вон туда. Вектор задан. Подачек Эвансы не собирают! – Ми, не надо, – промямлил Лиам, облизывая стену, перед тем как снова оказаться впечатанным в нее светлым и радужным ликом. «Наверное, ему нравится», – смирилась она с его лепетом и опять нашла оправдание. Морган медленно подошел к ней, звеня цепью и надевая наручники на тонкие запястья. Эванс даже не шевельнулась, снова не сводя глаз с темноты, но более не вглядываясь. Пусть теперь темнота смотрит, она не будет смотреть в ответ, втыкать в него сотни антимонитовых игл. Того и гляди, помрет от отравления тяжелыми металлами, а откачать из анафилактического шока методом «рот в рот» на этот раз будет некому. В голове возникла шальная мысль натравить на него Атласа, так как теперь уже с Ашером их пути разошлись, но поток мыслей, пропитанных обидой на грани с оскорблением прервала внезапно распахнувшаяся дверь в переулок, ударившаяся рядом с Лиамом о кирпичную стену. Патрульный офицер из группы сопровождения выбежал из неё навстречу комиссару с шальным, гуляющим взглядом и явно чем-то очень взволнованный. – Комиссар Морган! Его выдели! Тот же человек, что и прошлый раз! Приметы совпадают с одним из нападавших на RedAtlas, – сообщил переполошенный патрульный, боясь произносить имя Того-кого-нельзя-называть-потому-что-фералы-услышат. «Кельт жив!» – и мысленно она уже бросала в воздух металлическую стружку, ибо конфетти не видала отроду. Теперь все дружно встали на колени и сделали то, что сама Эванс уже сделала с символом Нордэма, но отчего-то на коленях сейчас оказалась не она. «Когда лезешь в голову к психу», – она его предупреждала, но, увы, блондинистый качок с двумя дипломами ее советам так и не внял, что очень зря. «Так что, здравствуй, правовая система, я детородный орган моего брата, и мы вас всех на нем вертанули. Дважды. Надеюсь, вам не понравилось!» – думала Эванс, потирая скованные браслетами руки. – Оу, комиссар, кажется, вы арестовали не тех подозреваемых, – сказала Эванс, мило улыбаясь Моргану, и подняла тонкие ручки к лицу комиссара. Улыбка в лицо Моргану дошла до нужного адресата, скрывавшегося в темноте, и желваки на незакрытой тенью части лица, заходили ходуном, кулаки сжались, зубы стиснулись. «Дайте ему лом, пусть согнет», – вспомнила она, что дурная сила – намеренна. – Разве можно быть сразу в двух местах одновременно? – вопрошала она, и, не отвечая ей, комиссар только поправлял очки и переводил взгляд с Адама на Эванс, задумавшись. «Нет, если смс не дошла до брата», – ликовала она, но, судя по озадаченному взгляду Моргана, «я смс-ка, я пришла», как и улыбка Эванс, дошла до нужного адресата. Детективы опешили от стечения обстоятельств. Да что уж там, все опешили. Только не он. Эванс отчетливо видела это в сверкающих гневом ярко-зеленых, знала их цвет, хоть сейчас и не рассмотреть, глазах. Он словно ждал подобного подвоха. Чувствовал, что она не сдастся на милость победителю. В этом он не ошибся. Не сдастся. Она побеждает, даже когда проигрывает. Морган не верил в собственный промах, ведь все указывало на них. К сожалению, комиссар так опрометчиво забыл, что возможно – не значит доказуемо, а недоказуемо не значит – невозможно. Жаль, комиссар, вы были почти у цели, но почти – не считается, как и вчера с Адамом. Так ведь это работает, верно, Миа? Выхода у копов не осталось. Теперь адвокаты Ларссонов разорвут Моргана, если они не отпустят их немедленно. Грегори этому поспособствует, а он точно поспособствует. Сомнений в бывшем свекре у Эванс никогда не было. Он же не Лиам, в конце-то концов. Серьезно, ее бывший точно не приёмный? И, о чудо, разум взял верх над предвзятостью, и копы быстро и без комментариев сняли со всех наручники, отошли от подозреваемых, теперь, правда, хрен знает в чем, но «точно плохих, надо их посадить!». Есть такая категория людей. Эванс с ней уже сталкивалась. Она сама из нее. Спасибо, Рэйчел Рид, что познакомила. – Видимо, вы пошли не по тому следу, комиссар, как вы убедились все Ларссоны здесь, значит, нападение устроился кто-то другой. Мало ли людей, подходящих под приметы, – тихо сказала девушка, сочувственно кивая сжавшему губы Моргану, у которого хватило ума молчать. Ум, видимо, раздавали по рангам, и не у всех он был в арсенале задействованных профессиональных инструментов, поэтому за левым плечом: – … puta de Larss… – выплюнула Маркес и тут же была вознаграждена быстрым и точным ударом в челюсть, едва не сбившим ее с ног. Анна согнулась в пояснице, потирая лицо, а для Эванс, казалось, и значок Маркес не был проблемой, чтобы врезать еще разок, да посильнее. Копы быстро схватились за приклады табельного. Морган и Лиам за голову и сердце, соответственно. Только он стоял, так же, как и до этого, неподвижно. Хотел бы поправить лицо ладонью, но это же Эванс, у нее и справка есть, скорее всего. Чего удивляться? – Сопротивление при аресте, – с угрозой в голосе предупредил ее комиссар и кивнул патрульному, чтобы тот достал браслеты, будто сам Морган уже боялся ее касаться, или брезговал, что, собственно, не имело для Эванс значения. Если понадобиться, она и ему врежет за такие слова в свой адрес. – Предвзятое отношение и давление на подозреваемого, – с идентичной угрозой ответила Эванс, опустив кулак, занесенный для Маркес, подставила свои руки офицеру Блейку. – Сорок восемь часов ареста против значка детектива Маркес, на что ставите, комиссар Морган? – четко и уверенно спрашивала она, держа руки ладонями вверх перед замешкавшимся патрульным. – Я в порядке, босс, – Маркес утерла кровь с губы и даже не поморщилась, гордо взглянув Эванс в лицо и недобро сверкнув карими глазами.