– Младшего копам не привязать, – отнекивался Хейз то ли за Эванса, то ли за Лиама. – Не без его шестерок, – снова прозвучало очень неоднозначно, и Эванс потер еще не сошедшую с затылка шишку от удара огнетушителем Седриком Чаном. – Верно, друг мой, верно, – и снова Атлас, словно чего-то недоговаривал. Шестерок Атласа давно уже жрали черви, и масть старшего Короля имела к этому непосредственное отношение, что к Мак-Кинли, что к Томпсону. Эванс сам виноват, что не уберег подручных, но понимание их ценности приходит только с опытом. В этом вопросе Адам Ларссон был явно опытнее и, скорее всего, имел за плечами собственное кладбище, на костях которого этот опыт стоял. *** – Адам? Что происходит? Я получил сообщение… – Лиам не успел договорить имя отправителя, как кто-то заломил ему руки за спину и прижал лицом к кирпичной стене. Ли краем глаза успел уловить силуэт Уэста до того, как над его ухом раздался злобный голос. – Лиамель Ларссон, вы арестованы по подозрению в причастности организации вооружённого нападения на клуб RedAtlas… – поспешил зачитать права Коннор, что ушей присутствующих не достигло имя адресата, отправившего сообщение: «Надо поговорить с вами. Посейдон. 9 a.m.». – Эй, полегче! – взбрыкнул Лиам, но Уэст только сильнее припечатал его лицом о стену, с чрезмерной решимостью заламывая руки до боли в суставах, хоть Лиам и не сопротивлялся. – Еще одно слово и я закрою тебя за сопротивление при аресте, голубок, – Уэст нарочно провоцировал Лиама, наслаждаясь каждым моментом падения заносчивого ублюдка, выворачивая ему руки. – Лиам, спокойно, – скомандовал Адам. Они еще на свободе, а значит, еще ничего не кончено, все только начинается. Нельзя давать легавым подвод, как бы те не старались. – Ничего им не говори. Пока нам не предъявлено никаких конкретных обвинений. У них нет ни доказательств, ни свидетелей, – и Адам заметил виноватый взгляд Лиама и торжествующий Уэста, но выдавил из себя с мнимой уверенностью: – У вас ничего на нас ничего нет, комиссар! Этими словами Адам не подтверждал, ни опровергал причастность к нападению, в чем был абсолютно честен. Драка с Норзером в переулке никак не считается за присутствие в заведении Ронье. – Можете проверить меня на полиграфе, – решительно заявил он уверенный, что пройдет проверку и обойдет все каверзные вопросы копов с легкостью. – Свидетель есть, мистер Ларссон, – сухой и резкий голос резал слух, сдирая с Адама последние остатки спокойствия как шелуху. – Неужели? – озлобился Адам, цедя слова, гневно осматривая комиссара. Лиам был там. Тот, кто стоял рядом с Адамом был там, и наручники надеты на руки их обоих. Это ли не крах правосудия и законодательной системы? Они не нарушили ни одного запрета. Сам Адам только пришел к Форестеру, покурил у него в баре и ездил по городу, да, без прав, вот тут прокол, надавал Норзеру по зубам в переулке, но вот здесь без претензий, это была самооборона, в которой он, собственно, и не преуспел. – Осталось найти третьего, а именно третью участницу, – а лицемер-комиссар усердно делал вид, что Адама здесь нет, что не добавляло ему чести, а Ларссонам уверенности в беспристрастности копов, а только укрепляло предположение об их предвзятости. – Лиам? Что здесь происходит? – ее голос отразился звоном колокольчиков от кирпичных стен, теплом разливаясь у него в груди. Адам знал этот тон. Это был голос, говоривший, что игра началась, и правила в этой игре устанавливала только она. Она здесь. Она пришла. Значит, их сдал кто-то другой, и от этой мысли у него на душе отлегло. Пусть теперь копы попляшут, предъявляя им обвинения в том, что Кельт на самом деле жив! *** Пока черви жрали и давились шестерками в ход пошли Короли. Игра перешла в ту стадию, когда каждый играл за себя на себя, и поддержки можно было ни от кого не ждать. Жаль, что никто из них этого, кроме Атласа, не понимал. Эванс же понял, к чему все шло, как только начал нанизывать картонки на жестяной штырь. Жертва. Как бы ни выкручивались игроки всемогущего эшелона, но кем-то придется пожертвовать, и выбор у них не велик. Жаль. С ними было весело, почти со всеми. – Ты мне уже всех своих знакомых перечислил? – устало спросил Хейз, поджидая оглашения приговора одной из нанизанных на железяку метафорам человеческих сущностей. – Хм, пока что-то да, – Атлас многозначительно поиграл бровями. – А вот от тебя я давно историй не слышал… – хитро протянул он и толкнул штырь для чеков в сторону напарника. – Я-то так себе рассказчик, – усмехнулся Атлас, который никогда не врал. Хейз поймал продырявленные картонки и, брезгливо осмотрев их, толкнул обратно фокуснику, колдовавшему и наводившему интригу, не стоившую выеденного яйца. Все же и так понятно. У любого фокуса есть цена. За Превращением следует Престиж, и цена перехода из одного качественного разряда в другой – жертва. Все по закону сохранению энергии. Цена этого превращения – человеческая жизнь. – Но мне есть что еще рассказать, – испытующе посмотрел Атлас, поймав и перевернув штырь и покрутив его по примеру детского волчка. – Знаешь, Еж. Без этого рассказа престижа не будет, так только набор событий, а вот с этим дополнением все будет намного ярче, не просто же так ты тут, – намекал он на не случайное освобождение, наращивая обороты с силой давя на штырь, ввинтившийся в столешницу. – Ладно. Я понял, – поднапрягся Хейз, когда понял, что и ему участия в фокусе не миновать. – Как ты там говоришь? Знал ты одного парня? – возвращаясь в настоящее, а не выдуманное прошлое, Хейз приготовился слушать. – Хм, – Эванс довольно усмехнулся, отбросив «волчок», и продолжил. – Он всегда и везде был первым, – Атлас проклял иронию, а Хейз улыбнулся, оскалившись. – Всех учил жить, – продолжение далось Атласу с трудом. – Такой сердобольный был, что аж тошно, – и брезгливо скривился, со злобой выплевывая слова, что только подчеркивали их различия с братом, в чем сам Атлас начинал сомневаться. – Только он знал, как правильно, и только он знал, что можно, а что нельзя, бесило жутко, – поднял он пласт своих эмоциональных переживаний и перешел на личное, начав делать неловкие паузы, проводил все больше аналогий, ужасался, понимая их глубину. – И вот однажды его дружки накосячили по-крупному. Прям по полной. Один сумел отмазаться, а другой спихнул всю вину на него, – на этом месте Эванса затрясло, он говорил не о себе, но слышал только собственную историю, будто со стороны, и в жутком смятении подвел ее окончание. – Босс поднажал, требуя компенсации и отработки, – Эванс обходил острые углы и избегал подробностей. Хейз с удовольствием слушал именно этот рассказ, облокотившись о стол, и подпер ладонями подбородок, будто чувствовал весь подтекст и наслаждался им. Мусолил его, как потрепанную колоду в руках, подталкивал к безумию, которое все равно, что гравитация.… И Атлас сорвался в пропасть, замолчав на полуслове. – И босс ее получил, – закончил он за Эванса, скептически хмыкнув, и обмахивался веером из карт, словно в ледяной каморке стоял дьявольский зной. – Как сказать, – Эванс отошел от оцепенения, сообразив, наконец, к чему его подводил его фокусник. Он и в правду был так себе рассказчиком, о чем уже предупреждал. Что скрывать, общение всегда давалось Атласу с трудом, и рассказы были не по его части. Он человек действия, остальное – к Ашеру. Наверное, единственное их явное различие, спустя прожитые годы. – Получил, правда, через десяток лет и в четыре раза меньше, – хмыкнул Эванс, а Хейз отрывисто захохотал. – А что стало с тем парнем? – Хейз задал наводящий вопрос, снова подталкивая, но не нажимая. Осторожно, будто видел грань, которую нельзя переходить, ведь искусный манипулятор и эмоционально-нестабильный псих от природы на интуитивном уровне видел, в какую сторону уводить разговор, чтобы получить нужные сведения. – Никто не знает, – Атлас по-галльски пожал плечами, пряча взгляд в тусклом свете, пробивавшемся сквозь кладбище дохлых мух. Как ни крути, а что Кельт жив доподлинно Хейз не знал, по крайней мере, не от Атласа, и как бы змееныш не пытался вывести его на чистую воду, Норзер не настолько прямолинеен, чем никогда и не отличался. – Он вечно гнался вперед… – прыснул Атлас, а голову от аналогии заломило. – Быстрее, выше, сильнее? – заискивающе спрашивал Хейз. – Ммм, типа того, – стоя на минном поле из неудобных вопросов, Эванс отвечал очень уклончиво. Оказаться участником престижа Хейз никак не хотел и предоставил эту участь первому по хронологии Кельту. Тому ни в первой умирать во славу земли нордэмской, так пусть это станет их семейной традицией. – Выше и сильнее – точно про него. Взлетал к Солнцу, и на нем же сдох, – на этом месте своего рассказа Атлас искренне улыбнулся. – Забыл, что может обжечься, – не слышалось ни тени сожаления о потере брата, скорее осуждение его неосмотрительности, и опять различия в этом только радовали второго по хронологии Кельта. – За чужими недостатками не видел своих, – о своих Атлас точно знал, но усердно молчал. – Это его в итоге и погубило… – что было правдой в каждом сказанном слове, если исключить метафоры. – То есть, твой брат откинулся в угоду своим неуемным лидерским качествам? – с осуждением и неким разочарованием подытожил змееныш, присвистнув и заскучав. – Не бабло, не слава, а тупо: его собственное «я»? – на этом месте разочарование Ежа достигло кульминации, а скука окончательно затмила взгляд мутно-зеленых глаз. – Именно, – с неким сожалением ответил Атлас, согласившись со словом «тупо». Спустя много лет, Атлас понимал, что брат не мог иначе. Среда, наследственность, воспитание сделали свое дело, и Кельт с его гипертрофированной ответственностью всегда тащил на себе не только груз своих проблем. Это Атлас понимал уже сейчас. Понимал, насколько сильно в личности брата нашли отпечаток прошлые события: смерть отца, они с Мией, собственная семья, оставшиеся у него на руках, контузия, из-за которой о службе в ВВС можно было забыть и, конечно же, Романо, наседавший на него, как на родного. Кельт не мог иначе. Он лидер и всегда им был. Шел вперед, несмотря ни на что, а порой так полезно смотреть по сторонам. Тогда Атлас был подростком и много не усваивал в должной степени, не видел глубины. Юношеский максимализм и неуемные амбиции застилали взгляд. Сейчас уже взрослый мужчина только сочувствовал брату, впряженному в сбрую обстоятельств. Атлас оправдывал стезю, которую выбрал для себя Кельт, но, увы, никак не груз проблем, который тот взвалил на собственноручно себя. Но если уж решил быть Икаром и лететь прямо на Солнце – будь готов обжечься, и Король Треф из старой колоды потеснил двух других Королей с проколотыми сердцами под довольным взглядом Хейза. *** «Лис на заднем дворе», – короткое смс-сообщение от сестры никак не обрадовало Ашера. На данный момент в Чикаго и вернуться сможет разве что через пару часов на самолете, куда ему путь заказан, ведь липовый паспорт остался в Нордэме. Решать же проблему нужно было сейчас и немедленно. Ашер покрутил в руках телефон и набрал единственный номер, который никто не отслеживал. Номер мистера Тотальный Контроль. После долгих гудков ему ответили молчанием, и другого ответа Ашер не ожидал. – Привет, Адам, – устало поздоровался он, когда, без сомнения, Ларссон взял трубку. – Ты починил окно? – и снова молчание в ответ. Он слышит, он точно слышит. Ашер знал это. Он в это верил, как верил, что если взлететь выше самих небес – окажешься на Солнце. – Ты можешь не отвечать. Это твое право, – Ашер не из тех людей, кто просит помощи, особенно у тех, чьи машины он угоняет. В его духе было бы помощь предложить, но нещадное Солнце палило крылья. – Знаешь, я был не прав, сомневаясь в тебе, – сокрушаясь, Кельт посыпал голову пеплом, хоть и понимал, что поздно. – Ты хороший человек. Ты достоин лучшего, чем-то, что ты имеешь, – он по-прежнему говорил с тишиной, и Ашера это вполне устраивало. – Мне жаль, что подвел тебя, но я не могу по-другому, – нечто похожее на извинение и одновременно оправдание прозвучало в молчавший динамик. – Я даже не знаю, смог бы я его убить, если бы представилась возможность, – и вот сейчас он не лукавил. – Я заботился о них с тех пор, как отца не стало… – Ашер тяжело вздохнул. – Это все моя вина. Прости, если подвел. Был рад познакомиться, Адам, – смысла продолжать разговор он не видел, а точнее не слышал, и повесил трубку. Теперь он никак не сможет помочь сестре, а раз она пишет, значит ситуация безвыходная. И обессилено повесив руки на руль, Эванс вздрогнул от пришедшего смс-сообщения: «Кельт жив». Ни точки, ни восклицательного знака в конце. Копы вышли на Адама. Кто-то из окружения Форестера проговорился, и у легавых свидетель. Атлас не выдаст сестру, как бы та его не бесила, значит, работала Уорнер, а самоуверенный малец даже не понимал, что его умело обрабатывают. Ашер и сам долгое время не мог этого понять, пока Уорнер так же умело обрабатывала и его. Плевать, лишь бы его семья не пострадала. «Кельт жив», – и этим все сказано, и пора это исправить. Уорнер ему уже ничего не предъявит. На кону жизнь всей его семьи. Опять. Снова. Паскуда судьба повторила свой ход, сделав петлю, и ставила перед ним знакомый выбор, который он опять готов был сделать, не моргнув глазом. Вдоль квартала в пригороде Чикаго Buffalo Grove, где располагался дом Мэйсонов, стояла патрульная машина из полицейского департамента округа, перегородив въезд на Palatine St. Ни долго думая, Ашер вышел из машины и направился к людям в форме, и обращение к нему не заставило себя ждать: – Стойте, сэр, вам туда нельзя проезд закрыт, – сообщил патрульный, но Эванса это не остановило. Ашер только прибавил шаг, четко направляясь к копам, вставшим у него на пути. Мэйсоны под колпаком, значит, вся полиция округа поднята на уши. Предместье Чикаго не Джерси, здесь вначале объясняют, а потом стреляют. Пригород, одним словом. Что ж, им же хуже. – Стойте, сэр, проезд закрыт, – четко и внятно командовал коп, но его напарник насторожился и потянулся к, Ашер закатил глаза, газовому баллончику на поясе. – Чрезвычайная ситуация, проезд закрыт, – офицер перегородил ему путь, и собирался применить силу к настойчиво двигавшемуся через оцепление мужчине. – Я в курсе, – сбив его с ног одним ударом, Эванс закрылся от струи едкой жидкости и подбежал ко второму копу, обездвижив и его. – Простите господа, – ни тени искренности в голосе при нанесении тяжких телесных служителям правопорядка чести военному офицеру не добавили, да он и не на службе, в пекло ее. – Вы кого-то ждали? – сковав их обоих наручниками, Эванс открыл дверь патрульной машины. «… всем постам, вооружен, особо опасен, приметы: белый мужчина, рост – выше среднего…», – Эванс не стал слушать своих примет доносившихся из рации и снял ее с приборной панели, сунув одному из офицеров, до которого дотянулся провод. – Говори, – приказал он мужчине, шарахнувшемуся от него, как от прокаженного. – Говори! – в нетерпении кричал Ашер. – Говорит борт 3313, подозреваемый напал на патруль, Buffalo Grove, Palatine Stre… – закончить патрульный не успел.