– Ли, давай, – Оулли дал отмашку, и свет в клубе начал мигать от созданных в электросети помех. Прикрепив какой-то прибор, врученный ему Оулли, к гладкой поверхности сейфа, Ларссон начал ждать. Свет в помещении все еще мигал, а алая вывеска RedAtlas местами искрила. Значки на дисплее прибора и датчики электронного замка сейфа сияли всеми возможными цветами, вот только что именно сейчас происходило, Лиам не понимал от слова совсем. – Все, – радостно сообщил очень довольный собой Чан. – Все? – удивился Лиам. – Ты в нас сомневаешься? – по голосу Оулли слышалось, что его задело неверие в силы их с Чаном гик-отряда. – Верю на слово, но если меня скрутят, готовь вторую руку, Оулли, – с нервным смешком в голосе добавил Ларссон. – Открывай уже! – прикрикнул Чан. – У меня ноги затекли, я с рождения старшего столько не сидел на одном месте, – возмущался Седрик. – Мальчики, не ссорьтесь, – не выдержала препираний Черри и встряла в их спор, – Ли, не бойся, открывай. – Точно? – Лиам положил руку на дверцу сейфа, но не решался потянуть ее на себя. – На мониторе все красивенько, – Ларссон уже представлял, как Черри изящно повела плечами, проговаривая это. – Если что, я все свалю на вас, – противился Ларссон внешнему давлению всех остальных членов своей команды и все еще сомневался. – Открывай! – разом крикнули трое людей, сидевшие в машине и уставшие от нерешительности Лиама. – Ладно, – Лиам потянул дверцу сейфа на себя, открыл ее и с облегчением выдохнул, когда ничего не произошло. Сигнализация молчала, вывеска продолжала гореть ровным красным светом, зазывая посетителей под крышу борделя, а секьюрити не ворвалась в кабинет со стволами наголо. Он беглым взглядом окинул содержимое. В сейфе ровными рядами лежали стопки бумаг, перетянутые резинками для денег пачки зеленых банкнот и большой блокнот в дорогом кожаном переплете. – Ли, что там у тебя происходит? – настороженно спросил Оулли, пока Ларссон запустил руку в святая святых мамочки города. – Смотрю на бумажки, – Лиам освещал фонариком содержимое сейфа и вытащил блокнот, который и оказался той самой картотекой, – а что? – Люди бегут из клуба, – испуганно сказала Форман. – Убирайся откуда сейчас же, слышишь? – заверещала Черри, но Ларссон не ответил. – Ну, здравствуй, Лиамель, – тихий голос за спиной заглушил все вокруг: крики людей в здании, доносившиеся из теперь уже открытой в кабинет двери, вопли Криса в наушнике, шуршание занавесок и щелканье ламп опять замигавшей вывески. От этого голоса Ларссон буквально оцепенел. – Ли! – в ужасе крикнул Оулли, но ответа не последовало. Ларссон выпрямился и медленно повернулся на голос, встретившись взглядом с темными, как ночное нордэмское небо, глазами, зияющими темными провалами на выглядывавшем из-под ворота куртки бледном лице вошедшего мужчины. – Ли? – выдержав паузу, позвал Крис. – Черт, если это твоя очередная дебильная шутка… – слова Оулли прервал звук удара и чего-то разбитого возле Ларссона. Лиам не слышал голоса Криса. Сквозняк от открытой двери ворвался в комнату промозглым нордэмским ветром и опрокинул вазу с цветами, роняя ее на пол. Цветы разлетелись по полу, пятно на ковре от воды из вазы начало быстро увеличиваться в размере, а ее звон осколков не услышал бы только глухой, но… все внимание Ларссона сейчас было сосредоточено на человеке, застывшим в красном свете горевшей и искрившей вывески. Его одежда казалась черной с проступившими на куртке темными блестящими пятнами, и Ларссон точно знал их цвет. Багряно-красные капли стекали с его одежды, будто дождевая вода, падавшая из грозового облака стремительно надвигающегося атмосферного фронта, и исчезали в густом ворсе ковра моросившим дождем в подстриженной зеленой лужайке. – Вот, наконец-то, мы и познакомились, – человек приближался, крадучись, игриво, словно перетекал из одного места в пространстве в другое, а не шел, как подобало обычному смертному. Пространство и время растягивалось и сжималось в местах пройденного им расстояния от двери до стола, рядом с которым замер Лиам. – Ты кто еще нахрен такой, – недовольно выплюнул Ларссон, а рука уже сама непроизвольно тянулась к Браунингу. – Хм, – едкий смешок утонул в шорохе занавесок, колыхаемых холодным уличным воздухом. Мужчина расстегнул ворот куртки руками в черных перчатках, с которых, так же как и с его одежды, капала черная и густая субстанция, щедро поливая расстеленный зеленый ворс. В его правой руке был зажат окровавленный нож, сверкнувший в темноте от красноватого освещения вывески, с лезвия которого стекала еще свежая кровь недавно убитых жертв. Лиам буквально ощущал запах, медленно наполнявший кабинет и пробивавшийся сквозь цветочный шлейф упавшего букета. Резкий, солоновато-железистый аромат пока еще теплой и невысохшей крови, что минутой ранее бежала по венам кого-то из охранников клуба Ронье. – Мое имя, – он откинул голову назад, высовывая лицо из-под высокого ворота, и встряхнул темными густыми волосами, слипшимися длинными прядями и отливавшими алым от света вывески, – оно больше неважно, – с некой ноткой грусти прошелестел чарующий голос легким, едва заметным дуновением свежего морозного ветра. Сквозняком пробежав по комнате, порыв мистраля зашуршал бумагами, разложенным на столе, легонько толкнул стеклянные подвески люстры из горного хрусталя, запутался в занавесках и исчез в проеме распахнутого Лиамом окна. Человек придвинулся ближе, практически бесшумно ступая по мягкому ворсу, будто зверь крался по молодой недавно зазеленевшей траве, потревоженной прохладным утренним ветром и шелестевшей в ответ, и готовился к решающему броску, чтобы вцепиться в жертву стальными когтями и разодрать ее в клочья. – Свалил отсюда, живо, – единственный представитель семейства потомков викингов, не имевший дефектов зрения, снял Браунинг с предохранителя и постепенно поднимал его, наводя на противника. – Ммм, пожалуй, я бы рад, – произнес мужчина с напускным сожалением и неплохой имитацией недолгих раздумий, – но нет, – и развел руками, стряхнув кровь с перчаток, щедро оросившую ковер. Неспешно, немного лениво киллер сделал шаг навстречу Ларссону, встав под насыщенный красный свет, падавший в незашторенное окно. Лиам смог лучше рассмотреть его, и, вглядевшись в бледное лицо не дольше пары секунды, отшатнулся. Он видел его. Точно видел. Он не помнил где и когда, но подсознание кричало, что этот человек был ему знаком и опасен. Сердце рвалось из груди, ускоряя сокращения и разгоняя кровь по сосудам. Лиам смотрел в глаза цвета мышьякового пирита и не мог отделаться от ощущения, что его смерть смотрит ему прямо в глаза. Нет, не так, не просто в глаза, она смотрит прямо в саму душу, пробираясь в голову, парализуя мысли, отключая инстинкты и отравляя нервные окончания токсичной мышьяковой пылью. Липкий холод от страха грядущей кончины касанием ледяного арктического холода пробежал по спине, погладил щеку и резанул по шее. – Некуда бежать, Принцесса? – мелкие ледяные иглы голоса незнакомца неприятно царапали кожу. Мужчина усмехнулся, приподняв уголок ровных обескровленных губ, и склонил голову на бок, рассматривая загноенную, как он расценивал, в угол жертву. В алом сиянии несложно было рассмотреть его внешность. Он был таким, каким его описывал Адам: ростом немного выше среднего, узкий и слегка худощавый овал лица, но уже не с теми прежними – тонкими, а теперь уже с возмужавшими, правильными чертами, ровный нос, высокие скулы и бескровные губы, сжатые в тонкую полоску. Время оставило на нем свой отпечаток. Лиам был готов поспорить, что раньше этот человек выглядел моложе, но даже спустя годы его нельзя было не узнать, увидев хотя бы раз. Его легко можно было не заметить в толпе, пробежать по нему взглядом и не обратить внимания, но стоило единожды пристально взглянуть в лицо Северному Ветру, и тебе его никогда не забыть, особенно, если знаешь, кто стоит перед тобой. Вот только рассказать об этом, мало кто мог. Их были единицы, и теперь Лиам был из их числа, хотя, судя по зажатому в руке киллера ножу, ненадолго. «Умереть для тебя – слишком просто, Ларссон», – ужаснувшись, вспомнил Лиам морозное утро, когда проснулся с галстуком Томпсона в руке. – Пошел на хер, – Ларссон решил не церемониться и крепче сжал рукоять Браунинга все еще наводя его на киллера. – И снова, я вынужден отказать, – надменно усмехался молодой мужчина возрастом не старше самого Лиама и продолжал медленно наступать на него. Как кот, подбиравшийся к воробью, крался по зеленой лужайке. – Неприятно, когда тебе отказывают, правда, Ларссон? – надменный и игривый тон киллера сменился на резкий и угрожающий, звучавший скорее из горла, а не из бледных обескровленных губ. Предупреждающий рык с лязгающими металлическими нотками, ледяной порыв в предвестье трамонтаны. Услышав вопрос, Лиам решил, что с него достаточно. Он резко вскинул руку с пистолетом, но человек перед ним оказался быстрее во много раз. Лиам никогда не видел такой скорости. Киллер не просто двигался, он меня свое положение в пространстве, словно исчезал и заново материализовался, за долю секунды, как экситон, проходил сквозь пространство и материю, был в нескольких местах одновременной, везде и нигде, бил точно в цель и тут же исчезал. Приложив руку Ларссона с Браунингом о край стола, противник вывернул ее, припечатав Лиама лицом о шкаф. От удара лбом о полки с них посыпались тяжелые книги, а затем последовал резкий разворот лицом к лицу киллера, окровавленный нож, приставленный к горлу, и непродолжительный бой окончен. Кот поймал воробья и надавливал острыми металлическими когтями под расправленные в разные стороны крылья, лишая жертву последней возможности вздохнуть. – Твой братец был проворнее в нашу последнюю встречу, – ехидно усмехнулся Норзер, и тут Лиам понял, что не ошибся в своих предположениях. Теплое от чужой крови лезвие ножа скользнуло по коже, и Ларссон распрощался со своей далеко не праведной жизнью, припоминая себе напоследок все самые страшные и сладкие грехи. – Передам ему от тебя привет, – храбрился он, не желая показать, насколько противно проиграть в шаге от победы. «Неужели, это конец», – принять и осмыслить оказалось сложнее, чем смириться в итоге. Лиам делал много плохих вещей в этой жизни, многое, что недоступно простым обывателям, большая часть из его поступков была из разряда за гранью. Он много чего натворил, а знал еще больше, но нигде в этом списке не было инструкций, что делать, когда один из лучших киллеров Нордэма смотрит тебе в лицо и держит на твоем горле нож, что вот-вот проткнет кожу и явит горячую алую кровь этому бренному миру. Лезвие неаккуратно прошло вверх по шее, обдирая отросшую щетину, и тонкая, словно волос, струйка крови побежала по бледной коже. Убийца приблизил лицо к лицу Лиама, и при виде крови глаза Норзера загорелись алыми всполохами. Лиам увидел в них арсенопиритовые призмы, мерцавшие ровными и гладкими гранями в кроваво-красноватом освещении кабинета. «Нужно рискнуть!» – решился он на последний и не очень хорошо обдуманный шаг, коих в его жизни было множество. Это его шанс. Если он не ошибся, это даст ему пару секунд, а больше Лиаму и не нужно. Всего несколько секунд, и он будет свободен. – Готов? – Норзер приблизился настолько близко, что Лиам ощутил ледяное дыхание на губах. – Нет, – чуть слышно выдохнул он в ответ. «Сейчас», – подумал Ларссон. Он ничего не терял. Это был шанс один на миллион. В случае ошибки через несколько мгновений он просто истечет кровью на полу дорого паркета клуба Ронье, оставив огромное красное пятно на зеленом ворсе, а перья еще одного воробья украсят лужайку возле ее дома. Лезвие ножа прижалось к сонной артерии, надавливая плашмя в одном ритме с пульсацией сосудов, и Лиам слышал приближение смерти вместе с шумом крови в ушах, а перед глазами замаячил свет тоннеля, ознаменовавшего последний путь человеческого сознания. Бояться больше не было смысла. Адреналин, гулявший по венам, заглушил остатки страха, вопившего: «Волки! Волки!». Ларссон двинулся вперед, коснувшись холодных ровных губ убийцы своими, и уже ждал, что лезвие ножа вот-вот проткнет его тремя точными ударами, но вместо нападения киллера – лишь его секундное замешательство. Всего на мгновение, касание плоти, запах крови, и бурлящий в венах адреналин, толкнувший на необдуманный шаг, дали Лиаму шанс на спасение. Норзер неожиданно отшатнулся, разжав хватку, и выпустил жертву из рук. Секунда и Лиам оказался свободен, но не успел он отпраздновать победу, как вместо удара ножом почувствовал точный и увесистый удар по челюсти, и Ларссон рухнул на одно колено, теряя равновесие. – Не в твоём вкусе? – довольно улыбнулась Лиам разбитыми губами, поднимаясь с пола. – Ты, похоже, думаешь, что тебе, выродок, все в этом мире позволено, – раздраженно выплюнул Норзер, и чарующий голос сменился скрежетом проржавевшего металла, который рвал и корежил обрушившийся на него ледяной шквал арктической боры. Киллер был не просто взбешен. Он был в ярости. Ровные черты лица исказились от злости и отвращения, и из его облика пропали последние черты человечности. Неожиданно сменив тактику с «наделать побольше новых отверстий», Норзер сделал то, чего Лиам никак не ожидал. Он спрятал нож в ножны на поясе и размял кулаки и шею. – Пора научить тебя, ублюдок, хорошим манерам, – голос Норзера звучал настолько низко, что Лиама пробрала дрожь, а органы внутри едва ли не замерзли от ледяного касания. – Тогда потанцуем, – оскалился Ларссон, вытирая с губы крови рукавом. Эту музыку он знал, и этот танец был за ним. Шесть лет назад его брат проиграл раунд киллеру Ронье, сейчас у Лиама появился отличный шанс взять реванш вместо брата. С ножом в руке Норзеру не было равных, но вот как повернется к нему фортуна, когда разговор начнётся по-мужски, ведь «поболтать» Лиам всегда любил. Прицельный и мощный удар рассек воздух, унося Ларссона вперед по инерции. Толчок в плечо, и Лиам ударился о сейф, влетев в него рукой. Он вывалил содержимое, резко развернувшись, и чудом спасся от летевшего кулака Норзера. Лиам отскочил назад, давая себе место для маневра, но не успел занести руку для удара, как выпад под колено подкосил его, а рука оказалась вывернутой под неестественным углом. Сбитый с ног и прижатый лицом к столу Лиам услышал знакомый вой рассекаемого ледяного ветряного потока над ухом. – Слушай сюда, любвеобильный ты наш, – Норзер сильнее вывернул ему руку, и Лиам поморщился от боли. – Можешь ни минуты не сомневаться в моём желании разделаться тебя, как свиную тушу, – и снова винтовой поворот в плече и стон Ларссона. – Если бы не одна мааааленькая деталь, – Норзер умело выкручивал кости из суставов и крепко удерживал его на месте, прижимая своим предплечьем шею Ларссона к краю стола. – Будь уверен, я бы тебя четвертовал, ублюдок, – он взял Лиама за волосы и хорошенько приложил головой о крышку стола. От удара для Лиама будто открылось тетрахромное видение. Перед глазами Ларссона вспыхнули красно-зеленые искры, рассыпаясь праздничным фейерверком в ночном небе на четвертое июля. Алое освещение комнаты слилось с ярким цветом зеленого ковра немыслимыми для человеческого восприятия цветами. Лиам уже решил, что сейчас потеряет сознание от боли в руке и удара головой, как хватка за его спиной ослабла, и послышался звук падающего тела. – Ли, вставай, идем, – над его головой пролетел ярко-красный огнетушитель, и кто-то потянул его вверх. – Ли, приди в себя, быстрее, – кто-то не очень высокий перекинул его руку через шею и потащил в сторону двери, пока киллер, стоя на коленях, тряс головой и пытался подняться на ноги. – Давай, Принц Нордэма, шевели задницей, – прикрикнул голос, принадлежавший Крису Оулли, и под вторым плечом появилась еще одна опора. Пол коридора и лужи крови замелькали перед глазами, пока с поддержкой с обеих сторон и на нетвердых ногах, Лиам удался от кабинета, в котором остался запертым северный ветер. Добравшись до дальней лестницы и глотнув свежего воздуха без примеси железа в нем, Ларссон подавил в себе рвотный порыв. – Ну, ты и лось, – вздохнул Седрик, прислонив Лиама спиной к стене лестничного пролета. Оулли и Чан вытащили на себе тело почти бессознательного Ларссона без малейшей помощи с его стороны. – Ты привык к детям, они легче, – хмыкнул Оулли, потиравший больное плечо. – Сюда, – кивнул он на дверь электрощитовой рубки с надписью «Caution! High voltage», затаскивая туда невменяемого Ларссона. – Ты в курсе, что мы, вообще-то инженер и программист? – наконец-то облегченно выдохнул Крис, присаживаясь на пол рядом с Ларссоном и вытирая пот со лба. – Иными словами: мы – штаб, а не поле, – Седрик облек мысль Кристофера в более доступные для понимания Лиама формы. – А еще вы отличные друзья, – заплетающимся языком ответил Лиам, когда мир постепенно перестал кружиться, а красно-зеленый фейерверк растворился в окружающем пространстве, опадая серым пеплом на холодную землю. – Мы тебе – не друзья, Ли, – хмыкнул Седрик, падая на пол возле щитка со счетчиками электроэнергии. – Мы – твои бывшие, дебил, – сдавленно захохотал Чан и толкнул Лиама в плечо. – Ой, идите на хрен, – Лиам приложил лоб к холодной дверце со знаком молнии на желтом фоне. – Хрен тебе на глупую рожу, Ларссон, – захохотали Крис и Седрик, пока Лиам тщетно пытался их пнуть, но каждый раз промахивался. – Сучки, – пробубнил он. Ларссон устал от бесполезного пинания воздуха и бросил в Седрика фонариком, боясь потерять его из-за дезориентации в пространстве, а Криса пощадил из-за его «производственной» травмы. – Как будем выбираться? – спросил однорукий бандит, поправляя повязку на плече. – Есть у меня идея, но вам она не понравится – хитро усмехнулся Чан и поправил очки. – Сидите здесь и не высовывайтесь, – он выглянул за дверь и исчез. – Ли, тебе не стыдно? – Крис снова принялся отчитывать эгоистичного мальчишку, изображавшего из себя взрослого и самодостаточного мужчину. – Что опять не так? – почти искренне удивился он, будто хоть что-то в его поведение бывало «так». – У него дети, – на этот раз Оулли сам пнул Ларссона. – Ладно, я, но Сед… – он не стал продолжать.