– Мы проверили каждый уголек, во мне можете не сомневаться, – Пирс Салли обладал тем же умением, что и Норзер, и появлялся так же тихо, как и уходил. – Их следы вы и обнаружили в машине медсестры, – достроил недостающую часть головоломки Закари. Уэст поднялся на ноги и посмотрел на город поверх головы комиссара, осмысливая услышанное. Настал его черед думать и складывать фрагменты единой картины, и постепенно приоткрывать их. – Киллер Ронье называл себя Кельтом, хоть ходили слухи, что он мертв, работал через связного Эндрю Мак-Кинли, но это вы и так знаете, а теперь его мать и дочь его прошлого босса чудесным образом исчезают, имитируя собственную смерть, – факты говорили сами за себя. – И либо Ашер Эванс жив и заметает следы, либо это просто фееричное стечение обстоятельств, а Дэдди Дон допился до галлюцинаций, – подытожил Коннор. – Зачем ему дочь Ронье? – засомневался Закари. – Хотел бы отомстить – и мы бы ее уже опознали, – отмел идею о мотиве из мести Салли. – А вот это следует спросить у Томпсона, – подвел комиссар к концу, спрятанному в воду на долгие два года. – Вот только он на хрен сдох, после того, как замочил связного своего бывшего, – прокричал Морган и закончил уже спокойнее: – Или как это у них правильно называется, – и все опять пожали плечами, четко обрисовав личные позиции в данном вопросе. – Я, конечно, не детектив, – вступил Пирс, – но зачем искать черта, когда он, уж простите за сравнение, у тебя за спиной? Копы настороженно покосились на Салли. Все это время очевидное было у них перед глазами, но никто из них так этого и не понял. Зачем искать черта, если он у тебя за спиной? Зачем Томпсону искать киллера, когда он и так знаком с ним? В прошлый раз они сделали исключение, не поверив уликам и решив, что Ричард Томпсон просто попал под перекрестный огонь и оказался не в том месте и не в то время. Морган опередил вопрос своим ответом: – Сжечь мосты и уйти на покой, – прыснул Морган, догадавшись. В этом свете мотив убийств Ричардом Томпсоном парней из эскорта был очевиден. Он не маньяк, он не хотел их убивать, а всего лишь спасал себя и того, кто был ему дорог, и в этом случае цель оправдывала средства. Освободись киллер от Ронье, он мог спокойно исчезнуть. – Томпсон не просто искал связного. Он убивал каждого, кто мог оказаться связным. Ричард Томпсон действительно и есть наш маньяк, и улики на теле Мак-Кинли не врут. Томпсон убрал Мак-Кинли, который был единственной ниточкой к Ронье, освободив от нее Северный Ветер, – теперь ясно было, как божий день, но Морган все же пояснил, ведь Пирс, как тот сам заметил, не детектив. – Мда, Ронье этому вряд ли бы обрадовалась, – Пирс протянул Моргану желтую папку, скрученную в руках, которую он теребил весь разговор. – И это объясняет, почему Томпсон не расскажет нам, зачем Кельту ее дочурка, – Морган вынул листы и протянул их Уэсту. – Совпадение по баллистике, – Морган едва не рассмеялся, – Томпсон и неизвестный змееныш застрелены из одного оружия. Люди Ронье убрали Томпсона, который портил товар, а затем свидетеля, – за отсутствием необходимости рассматривать дальнейшие данные Морган захлопнул папку и вернул ее Салли. – В базу не помещать, знаем только мы, вдруг у мадам еще остались подвязки в департаменте, – Пирс принял к исполнению и кивнул. – Как ладно все срастается, – удивился Джон, радуясь даже крохам в уликах. – Пистолет могли подбросить, – напомнил Уэст. Улика ставила под сомнения личности остальных подозреваемых, и как удачно, что найденный в кабинете клуба RedAtlas пистолет сразу же и оправдывал Ларссонов, и не оставлял Ронье шанса избежать обвинений. Два зайца одним выстрелом, точнее выстрелов было два и с разницей в два года, но из одного и того же ружья, очень долго висевшего на стене, ожидая своего часа. Такая невероятная удача была не просто подозрительна, она казалось абсурдной. Будто бы кто-то специально подводил их к конкретному выводу подбрасывая им под нос тела, как упавшие кости домино: тело Томпсона, затем змееныша и Мак-Кинли. Головоломка складывалась, словно по волшебству, оправдывая одну сторону и очерняя другую. Ларссоны опять оставались с чистыми руками, а ручки мадам были по локоть даже не в крови. – А может, и нет, – оспорил Джон. – Ты сказал, что они ошибутся – вот и ошибка. Ты просил формальный повод – он прямо перед тобой, – и семена, вложенные в его голову Уэстом, незамедлительно дали всходы. Побочный эффект от лечения апатии комиссара обернулся его одержимостью. На этот раз Морган уже не дожидался ничьих подбадриваний. Выхватив из внутреннего кармана плаща телефон, он перешел от слов к действию. – Фрэнк, я звоню судье Гиллиган, пусть выписывает ордер на арест Патрисии Ронье, езжай к ней, – приказал он сержанту Закари, и добавил: – И объявите в федеральный розыск Ашера Эванса. – Покойника? – удивился Фрэнк. Пока что никаких прямых доказательств, что Ашер Эванс был жив, у них не было. Похожий на него мужчина опять мог оказаться всего лишь фикцией. – Его самого, он и есть наш киллер, улик предостаточно, так что встречу с апостолом Петром пусть отложит до отмены Восьмой Поправки, – Морган так быстро направился с крыши, что на этот раз забыл, что был там не один. – Не так быстро, Лис, – Коннор уже собирался исчезнуть, но Пирс Салли неожиданно вмешался в его намерения. – Со мной этот номер не пройдет, – тот, кто сам исчезает и появляется из ниоткуда, не позволит сделать это кому-то другому раньше него. – Мы оба знаем, что Ашер Эванс – не киллер, – Салли говорил, не повернувшись к нему, но Уэст остановился на середине шага. – С контузией, как у него, так с ножом не попляшешь, хоть может раньше ему и не было в этом равных, – будто в никуда говорил начальник кримлаба. – Для Джона это не аргумент, – и теперь уже Салли повернулся к Коннору и пристально смотрел на него стеклянным взглядом блеклых глаз. – А для вас, значит, да, – недоверчиво спросил Уэст, испытующе рассматривая неподвижно застывшую фигуру ученого в халате поверх белоснежной рубашки и идеально ровно завязанного галстука. – Я верю в науку, и паранойя – не мое профессиональное заболевание, – слегка обидное, но, к сожалению, верное уточнение, и Уэст не смог от него отмахнуться. – Человеческое тело имеет предел своих возможностей, – леденящий душу и пустой взгляд Салли прошелся по нему и пробирал Коннора изнутри. – Хоть ты усердно доказываешь обратное, – Пирс дернул головой, размяв затекшую шею, будто страдая от дикого приступа шейного хондроза, что, скорее всего, и было правдой. – Для Моргана это не важно, – детектив напомнил Салли, что решающее слово не за ним. – И поэтому я говорю об этом тебе, а не Джону, – и тот был согласен с ним. Пусть поезд едет, они найдут, как его остановить, а Джону лучше не мешать. Бить по рукам и одновременно говорить: «Молодец!», не самый верный способ мотивации. – Если Ашер Эванс жив, – Пирс поднял голову и смотрел в небо, которое так редко видел. Он вообще мало, что видел, кроме монитора компьютера и окуляров микроскопа. – То будет очень странно, если он окажется маньяком-убийцей, – отрешенно рассуждал Салли, но Уэст вслушивался в каждое слово. Он привык читать его отчеты – сухие выжимки и факты без каких-либо рассуждений, досконально точные, но лишенные души, как, возможно, теперь уже и сам Пирс. Но прямые замечание того, кто держал доказательства в руках, были едва ли не важнее самих доказательств. – Киллером, – поправил его Коннор. Оговорка казалась незаметной, но только не из уст летописца фактов из кровавой истории Нордэма. – По-твоему, я ошибся? – Салли отвлекся от рассматривания свинцового неба и перевел взгляд, не выражавший абсолютно ничего, на Уэста. Его слова должны были звучать с обидой, не будь на худом и изможденном лице ученого всепоглощающей пустоты, а в глазах – выжженной оболочки вместо человеческой души. Вот кем рисковал стать Джон Морган – опорожненным работой сосудом, аккумулирующим голые факты. Вот она – конечная стадия заболевания не получившая должного лечения – эмоциональное выгорание и лишь слабая радость при виде затянутого тучами неба. – Поверь моему опыту, – сомнений в его наличии ни у кого не могло возникнуть, – ребята Ронье, и Эндрю Мак-Кинли включительно, – очень значимое уточнение, – нашли свою смерть от женской руки, – озвучил Салли то, чего не было ни в одном из просмотренных Коннором отчетов. «Бытовое насилие», – и точка. Случаи не связаны в серию, над чем покровители Ронье уже поработали. Это заключение ответственность копов – не криминалистов, но глава кримлаба, пропустившая через себя сколько? Сотни? Тысячи маньяков и убийц, утверждал невозможное. А невозможное ли? – Ты читал мои отчеты, я знаю, – Салли подошел к парапету и поднял брошенный на шифер окурок Джона. – И там ни слова о психотипе, да я и не компетентен в этой области, – он подошел к урне и выбросил окурок в нее. Доктор Салли был откровенен и точен. Паранойя – не его профессиональное заболевание, чего не скажешь об обсессивно-компульсивном расстройстве. – Недоказуемо, – оспорил детектив, слова перевернувшие все. – Поэтому в отчетах ни слова, и поэтому я говорю об этом тебе, Лис, – от этого имени, Коннору захотелось содрать с себя кожу. – Недоказуемо – не значит невозможно, – какое-то непонятное чувство на миг проскользнуло в пустом взгляде Салли, – возможно – не значит доказуемо, – отряхнув руки от пепла, он достал из кармана упаковку антибактериальных салфеток и вытер руки. – Просто прими во внимание, – закрыв тему, Пирс сунул руки в карманы и посмотрел на город, переливающийся огнями. – Ашер Эванс – не киллер Ронье, – Коннор уже ни в чем не был уверен, если бы не видел силуэт киллера в темноте здания старого заброшенного депо. А видел ли? Он видел Формана, проломленный потолок оранжереи и человека, спрыгнувшего вниз. – Отлично, значит я не зря потрачу время, чтобы это доказать, – ни тени радости в голосе, хоть и большой шаг в продвижении в расследования. – И в следующий раз, когда он будет звонить копам, лучше бы напрямую Моргану, а не Закари, тот частенько игнорирует звонки от букмекеров, – от такой степени откровенности у Уэста сердце забилось чаще. – Возможно – не значит доказуемо, – напомнил Коннор, осторожно ступая по очень часто заминированному полю. – В этом случае – вполне, – бесцветно оспорил Салли и пожал плечами. Спокойный тон голоса и отсутствие каких-либо эмоций у человека, говорившего о судьбе людей, настораживали Коннора. Только с одним человеком он чувствовал себя так же, но думать о ней… только не сейчас. – Не только у ангелов есть крылья, они есть у всех, – Салли повернулся к нему и посмотрел в упор. – И да, я еще способен генерировать метафоры, – некое подобие улыбки, больше напоминавшее последствия паралича отразилось на его лице. Просто взять и уйти Коннор не мог. Ноги будто приросли к шиферу, а Салли так и стоял и смотрел на город, будто бы видел его впервые, а может быть, так оно и было: впервые за долгое время. – Сэкономлю тебе время и выступлю в качестве ее алиби. Температура печени жертв на момент нашего с ней приезда это подтвердит. Не гоняйся за призраками, их и без того достаточно, – и только после этих слов доктора Салли Уэст смог нормально и полноценно вздохнуть. – Возможно – не значит доказуемо, – оспорил он, но понимал, что вначале сдавать убийцу, а затем оправдывать, лишено логики, а значит не про Пирса Салли. – Прямо как Томпсон, – напомнил Коннор. – Не совсем, с Томпсоном есть варианты, – опять намекая на потенциальную женщину-убийцу, поправил его Салли. – Все, как по учебнику: Томпсон убивает парней Ронье, мадам мстит и убивает Томпсона. Улики одна к одной, сплошная радость, а не работа, – если бы Уэст не знал Салли, то решил бы, что тот ехидничает. – Никаких ошибок? – на всякий случай Коннор решил уточнить. – Ни одной, ставлю на кон свое кресло. Есть желающие? – закрыв глаза, он устало вздохнул. – Я так надеялся отдохнуть, а потом Рид с ее придирками, и завертелось… Упоминание о Рид на этот раз не отозвалось мыслями о ее несправедливости, а скорее неприятно кольнуло чувством невысказанной обиды. – Ваше кресло вам идет, – оспорил его суждение Коннор. – А Моргану – его, – Салли был непреклонен, но продолжать не стал. – Я все думаю, когда Нордэм перестанет нуждаться в таких людях как мы, тех, кто хранит покой их жителей, и знаете ответ? – спросил он, но Коннор уже знал. – Никогда, – и глупо было бы предполагать иное. Он уже собирался уйти, но Салли в очередной раз остановил его. – Коннор… – затормозил он раньше, чем сказал лишнего. – По поводу формального повода, – словно и не сказал ничего, что не следовало, продолжил доктор. – По вашему мнению, отсутствие прямого согласия является конечной степенью отрицания? – Салли обдумывал что-то, но прямо спрашивать не стал. – Не говоря «нет», мы не говорим «да», но возможно – не значит доказуемо, – Коннор вернул назад слова ученого ему же. – Я так и думал, – кивнув своим мыслям, согласился Пирс. – Вы идите, боль, должно быть, вас измучила, ломота при пониженном давлении – то еще удовольствие, а я, пожалуй, еще постою, – Салли отвернулся к краю крыши и смотрел в пасмурное нордэмское небо. – Доброй ночи, доктор Салли, – попрощался он, будучи уже не совсем уверенным, слышит ли его мужчина, изучавший взглядом темное ночное небо. Морщась от выворачивающий наизнанку боли, там, где когда-то было сердце, Коннор уходил с крыши, услышав где-то вдалеке: – Недоказуемо – не значит невозможно, – и, оглянувшись уже на пороге, Коннор увидел человека, стоявшего на сносившем его ветру и размышлявшим над чем-то, рассматривая холодные свет огней ночного Нордэма, опалявших каждого, кто к ним приближался. * * * notes Примечания