Мог бы, открыл бы дверь пинком, но, увы, такое механизмом не предусмотрено. — Константин Александрович Воскресенский, 1984 года рождения? — Вперёд гостя я вижу удостоверение с печатью, которым мне тычут прямо в нос. — Он самый, — мрачно усмехаюсь я, скрещивая руки на груди и прислонясь к косяку. — К нам поступил вызов. Анонимный, — хмурится, если верить удостоверению, капитан, словно это может меня смутить. — Сказали, что у вас здесь разбой, дебош и… — он замолкает на мгновение, встречается со мной взглядом, но всё же заканчивает: — Эм… похищение с целью совращения. Мышка, зар-раза. Готов спорить, её рук дело. Только когда успела-то? Или… Я зло прищуриваюсь, капитан откашливается, хотя, вообще, не по его душу. А вот некоторым особо скрытным придётся объясняться. С другой стороны, про телефон я знал? Знал. А то что забыл, так это исключительно мои проблемы. Как и шестой час утра. — Константин Александрович, мы вынуждены проверить… — Сто первая? — рявкает выходящий из лифта… пожарный. Полный атас. — Сто первая. — На творящийся цирк я смотрю с интересом психиатра, что наблюдает за подотчётными дебилами. — А вы по какому поводу? Пожарный мрачно оглядывает капитана, меня. — Поступил звонок, что на балконе застрял ребёнок. Просто охренеть у меня ночка сегодня. — Из детей в этой квартире только я, — всё также опираясь плечом о косяк. — Желаете проверить? Или думаете, у меня хобби вышвыривать младенцев на балкон? И сразу видно, что мужик в шлеме, защитном костюме и с дыхательной маской на поясе гораздо опытнее молодого капитана. Он выдыхает парочку нецензурных предложений, поднимает рацию. — Отбой, мужики. Опять подростки дебилы. — Ему отвечают что-то такое же нецензурное. Пожарный хмыкает, поднимает глаза на меня. — Ложный вызов. Всего хорошего. А после заходит в лифт, который всё это время так и стоял на моём этаже. Ещё бы, блин. На хрен кому он нужен в такой час. Мы с капитаном молча провожаем его взглядами. — У вас ещё есть вопросы? — Поднимаю я бровь. — Или я могу быть свободен? — Только один, — вздохнув, капитан убирает блокнот, что до этого держал в руке. — Кто вас так не любит. Доброй ночи… утра. И, зачем-то отдав честь, разворачивается в сторону лестницы. Заходит за лифт. Я слышу, как он начинает спускаться, а потом какую-то возню. Кто-то ещё по мою душу? Так и выходит, когда, спустя пару минут из-за лифта выходят ярко-красные, с испариной и отдышкой двое. В белых халатах и с чемоданчиком. — Вызывали… — уперев руки в колени, сгибается старший мужик. — На инсульт. И просто интересно, а чего мышка хотела добиться вот этими вот явлениями? — Не вызывал. — А вот у мужиков, похоже, инсульт уже близко. — Кофе хотите? Офигев от предложение, оба распрямляются, встречаясь со мной взглядом. А мне уже даже весело. Они серьёзно поднимались на двадцать пятый этаж пешком? Вот это я понимаю преданность делу. — Сдохнуть хочу. Идиоты, блин, — зло отзывается младший. — Точно никого? — с надеждой в голосе. — Только я. Оторвавшись от косяка, развожу руками, предлагая найти в полуголом, и полумокром мужике следы хоть какой-то болезни. Мимоходом отмечаю, что матерятся врачи гораздо искуснее и интереснее пожарных. Я бы даже записал, но вместо этого хмыкаю, когда они разворачиваются, чтобы вызвать лифт. — Мужики. — Оба поворачиваются на зов. — Вы не в курсе, а газовики на анонимный вызов приезжают? — А что? — хмурится младший. — Да так, интересно стало. Оставив доблестных работников Скорой у лифта, я закрываю, наконец, дверь. И, да, иду на поиски мышки. Долго искать не приходится. Мышка Майя находится в районе холодильника с огромным бутербродом в руках. Наткнувшись на мой взгляд, она так и замирает с вонзенными в еду зубами и с круглыми глазами. Мда, недооценил я девичью психику. Был уверен, что после ванной она побоится даже нос высунуть из комнаты, а эта как ни в чём не бывало сделала себе гору бутербродов, один из которых сейчас и поглощала. — Что? — с трудом проглотив огромный кусок, морщится она. — Ты сам сказал, кухню найдёшь, если надо. Вот я и нашла. Нашла. А ещё надела-таки мою футболку и шорты. Первая ей до середины бедра, последние чуть пониже колена. И смотрится это… Слов нет, эмоции сплошь нецензурные. И всё та же дилемма, то ли убить её, то ли пожалеть. — Неси телефон, — я облокачиваюсь о кухонный остров. — Какой телефон? — неубедительно врёт она. И срывается с места, когда вместо уговоров, я молча иду в её спальню. Не её, гостевую. Пытаясь меня обогнать, мышка делает рывок. Перехватываю, прижимаю к стене, легонько встряхиваю, чтобы не наглела в моём же доме. — Я не идиот, мышка, — цежу тихо, но грозно. — То, что ты устроила — детский сад. Думала, сможешь сбежать, пока меня будут прессовать со всех сторон? Чёрта с два. Так что давай телефон, пока я достаточно добрый, чтобы не ввести карательные меры. — Да нет у меня никакого телефона! — брыкается она. Раздражённо покачав головой, отпускаю её и захожу в гостевую спальню. Оглядываюсь. И прямой наводкой иду к рюкзаку, что будто специально выставлен напоказ. — Нет! — Мышка виснет на моей руке, стряхиваю её на кровать. — Идиот. — Да, раз не вспомнил о сотовом сразу. — Ты не понимаешь! — Чего? — Держа рюкзак на весу, максимально удалённым от прыгающей по кровати мышки, с усмешкой поднимаю бровь. — Объясни, раз я такой недогадливый. — Это… он мне нужен! — Удар кулаком по груди. Одеться бы нормально, но всё не до того. С другой стороны, штаны на мне почти уже высохли. — Даже не сомневаюсь, мышка. Готов спорить, что гадостей в твоей светлой головке ещё не один миллион. Так что давай-ка сама и без глупостей. Убедившись, что насупленная Майя угомонилась, возвращаю ей рюкзак. В который она вцепляется, как утопающий в борт лодки. — Я жду. Но она всё также прижимает рюкзак к груди, раздражённо глядя на меня из-под ресниц. И видно, что ищет выход из положения. Вот только кроме моего, выходов у неё нет. — Либо ты отдаёшь телефон, либо я возьму его сам, — констатирую факт. — И вот тогда, мышка, возможны варианты. Сомневаюсь, что в твоём рюкзаке не осталось ещё чего-нибудь интересного вроде недавней флешки. А я любопытный и одним сотовым не ограничусь. — Встречаюсь с хмурым взглядом. — Так что? Будешь проверять границы моего терпения? Резкий вжик молнией, злой выдох. И телефон, который я ловлю в нескольких сантиметрах от своего лба. — Умница, девочка, — с довольной улыбкой, что бесит её ещё больше. А не фиг, потому что меня, например, ночь без сна бесит. — А теперь собирайся, у нас тьма дел. Глава 9