– Конечно. – Я закрыл блокнот. Кремер убрал бумагу в карман: – Ну ладно. Я хочу знать. В понедельник вы объявили через Гудвина, что вас наняли представители Блаунта. Калмус все категорически отрицал. Во вторник вы подтвердили мне, что вас действительно наняли, но отказались назвать имя клиента. Если верить Гудвину, Калмус приходил к вам в среду, чтобы привлечь вас к расследованию, однако ему нужно было получить одобрение Блаунта. Вчера вечером Калмуса убили, а в его кармане мы обнаружили адресованную вам записку от Блаунта. Итак, я хочу знать правду. И вы обязаны мне ответить. Пункт первый. Если вас действительно наняли в понедельник, то кто именно? Вулф удивленно поднял брови: – А разве мистер Гудвин вам не сказал? – Вы отлично знаете, что нет. Он вообще ни черта не сказал. Я собирался задержать его как важного свидетеля. Окружной прокурор не разрешил. Так кто ваш клиент? – Неужели так трудно догадаться? – Вулф взмахнул рукой. – Вчера вечером некая девица отправилась туда с мистером Гудвином. А мистер Калмус и мистер Блаунт еще не успели меня нанять. Вы что, не можете сложить два и два? Ну конечно же, это мисс Блаунт. – Угу. Я могу сложить два и два, – кивнул Кремер. – Теперь, когда вы знаете, что я знаю, вы расскажете мне абсолютно все. По моим сведениям, мисс Блаунт находится у вас с вечера понедельника. Она и сейчас здесь. Я желаю ее видеть. – У нее врач. Вы должны получить его разрешение. Доктор Эдвин А. Вол… – Чушь! Она обнаружила труп и сбежала до появления полиции. Где она сейчас? На кухне? – Труп обнаружил мистер Гудвин, которого вы продержали там всю ночь. – Вулф повернулся ко мне. – Попроси мисс Блаунт покрепче запереть дверь. Я поднял трубку внутреннего телефона, но Кремер меня остановил. – Кончай валять дурака! – пролаял он. Я положил трубку и с ухмылкой сказал Вулфу: – Мне не хочется ее беспокоить. Если он рванет наверх, у нас будет еще уйма времени. – Итак, это первый пункт, который вас интересовал. – Вулф посмотрел на инспектора Кремера. – Мисс Блаунт была и остается моей клиенткой. А теперь моим клиентом станет ее отец, если я приму его предложение. Следующий пункт? Кремер вцепился в подлокотники, пытаясь вернуть самообладание. За прошедшие годы он, должно быть, неоднократно уговаривал себя не обращать внимания на выходки Вулфа и вот опять наступил на те же грабли. Я ожидал, что Кремер сейчас достанет сигару и начнет ее остервенело мять, но тут в кабинет вошел Фриц, чтобы поставить на мой стол кофе и апельсиновый сок. Когда я сделал первый глоток, Кремер уже успел взять себя в руки. Он откашлялся и произнес хриплым голосом: – Как вы наверняка помните, во вторник я сказал вам, что никто вас не нанимал и я чертовски в этом уверен. Ну ладно, возможно, я ошибался. Но я также сказал, что, по-моему, вы что-то скрываете, некие сведения или улику, которые вам, вероятно, помогут вызволить Блаунта. И теперь я в этом не сомневаюсь. И скорее всего, сведения вам предоставила его дочь. Вы использовали это, чтобы заманить сюда Калмуса. Сообщили ему, что именно вам известно, или намекнули, причем достаточно прозрачно, тем самым вынудив его уговорить Блаунта вас нанять, после чего Блаунт и написал эту записку. – Инспектор ударил себя в грудь. – Но Калмус забежал вперед и, не поставив вас в известность, использовал имевшуюся у него информацию и в результате оказался убитым. А вы знали или подозревали об этом, и, когда Гудвин вчера вечером отправился к нему домой, прихватив с собой дочь Блаунта, чтобы попасть внутрь, он ожидал увидеть там труп. – Кремер перевел дух. – Все ваши чертовы фокусы! Вы наверняка велели Калмусу предпринять что-нибудь этакое. Зуб даю, вам известно, кто убил Калмуса! Вы обманом выудили у мисс Блаунт гонорар, и вот теперь Калмус убит, а ваш клиент по-прежнему в тюрьме. Так вы можете или не можете его вызволить? Не стану вам в двадцатый раз повторять, что, если окружной прокурор захочет привлечь вас за сокрытие улик, обвинив в воспрепятствовании правосудию, я сделаю все возможное, чтобы вам не удалось отвертеться. Похоже, так оно и будет. Я что, должен получить ордер на арест Сары Блаунт как важного свидетеля? Вулф откинулся на спинку кресла, вдохнул полной грудью и с шумом выдохнул: – Вы осведомлены гораздо лучше меня насчет обстоятельств смерти Пола Джерина. Именно это я и сказал вам позавчера, что было чистой правдой. Впрочем, с тех пор ничего, в сущности, не изменилось. То же относится и к обстоятельствам смерти Дэниела Калмуса. Вы бросили на поиск улик целую армию, которая занимается этим вот уже двенадцать часов, а я только-только успел прочитать утреннюю газету. Более того, я даже не получил отчет от мистера Гудвина. Относительно его ожиданий обнаружить труп вчера вечером в квартире Калмуса я вам вот что скажу: он, как и я, был глубоко убежден, что Пола Джерина убил Калмус. – (Кремер снова пробормотал неприличное слово, но на сей раз ничего не добавил.) – Его убеждение основывалось не на улике, а на мнении одного из моих собеседников, которое теперь, естественно, опровергнуто. Вы ведь знаете Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера? – По долгу службы. А они-то тут при чем? – Я нанял их вчера. Они должны были получить свидетельства того, что Калмус пытался раздобыть или раздобыл мышьяк к вечеру вторника, тридцатого января. Когда мистер Пензер позвонил мне сегодня утром, я велел ему оставить это дело. Естественно. Кремер посмотрел на Вулфа в упор: – Похоже, на сей раз вы не врете. Ведь ваши слова должны подтвердить три человека. – На сей раз я говорю правду, хотя и нехарактерную для меня. Я признаю свою ошибку. Двести долларов из денег мисс Блаунт пущены на ветер. Кремер продолжал сверлить Вулфа глазами: – Калмус был адвокатом Блаунта. Но вы почему-то решили, что он подсыпал мышьяк в шоколад. Почему? – Я счел это наиболее правдоподобным альтернативным вариантом. Почему – вопрос отдельный. Как я уже говорил, мой вывод не был основан на каких-то уликах. Остались еще три кандидата – Хаусман, Йеркс и Фэрроу, – поскольку Блаунта я исключаю. А вы, кстати, не хотите его теперь исключить? Ваша хитроумная теория о моем жульничестве на поверку оказалась ошибочной. Но одно из ее положений, а именно то, что Калмуса убил человек, прикончивший Джерина, несомненно, справедливо. А Блаунт сейчас в тюрьме. Вы хотите его там оставить? Кремер покосился на меня. Я уже выпил апельсиновый сок и теперь приступил ко второй чашке кофе. – Ты дал ложные показания. Ты утверждал, будто отправился к Калмусу узнать, разрешил ли Блаунт нанять Вулфа. А на самом деле пошел туда с целью обыскать квартиру и попытаться найти… – Инспектор осекся, не закончив фразы, и встал с места. – Ну да ладно. Впервые я ухожу из вашего дома с ощущением, что вы ухватили медведя за хвост и вцепились в него мертвой хваткой. Ваше право. Но если еще вчера, в десять вечера, вы считали, что Калмус убил Джерина, то на каком этапе вы сейчас? Кто следующий? А? Повернувшись, инспектор направился к выходу, и я, как всегда начеку, приготовился ринуться к внутреннему телефону. Если Кремер захочет рвануть в Южную комнату, караулить его в прихожей будет слишком рискованно. Вы можете запереть дверь перед носом у копа, но не имеете права тронуть его даже пальцем. Однако Кремер повернул в сторону входной двери. Услышав, как она захлопнулась, я прошел в прихожую удостовериться, что он действительно ушел, после чего вернулся в кабинет и налил себе оставшийся в кофейнике кофе. Вулф сидел с закрытыми глазами, скрестив на груди руки. Я спокойно пил себе кофе. Утренняя почта лежала у меня на столе – в основном, как обычно, всякая ерунда. И когда моя чашка наконец опустела, я принялся вскрывать конверты. Внезапно Вулф нарушил молчание. – Ты спал всего четыре часа, – проворчал он. – На самом деле нет, – не поворачиваясь, ответил я. – Приготовление гренок с молоком заняло какое-то время. Хотите получить отчет? – Нет. Я открыл конверт: – Еще одно приглашение стать учредителем Национального фонда контроля за преступностью. У вас есть какие-либо указания касательно преступности? – У меня есть вопрос. Ты сможешь сегодня повидать мистера Блаунта? Прямо сейчас? – Сомневаюсь. Никто, кроме адвоката или ближайших родственников, не имеет права посещать в тюрьме осужденных за убийство без разрешения окружного прокурора. Часы посещения с шести до восьми вечера. Он ваш клиент. Но вы не адвокат. Можно попросить окружного прокурора сделать для нас исключение и получить отказ. Впрочем, Кремер может устроить это в виде персонального одолжения. – Пф! – Посмотрите. – Я вскрыл очередной конверт и вытащил содержимое. – Венигер предлагает новую партию деликатесного сыра «Пти берришон». Когда мы вчера обнаружили Калмуса, первым порывом Салли было вернуться домой к матери. Вы уверены, что она у себя в комнате? – Нет. – Нет? – удивился я. – Фриц отнес ей поднос с завтраком, а доктор Волмер проведал ее незадолго до десяти. Я был, как всегда, в оранжерее, и он пообщался со мной по внутреннему телефону. – Она могла спокойно спуститься по лестнице и выйти на улицу. – Да. Ступай проверь. Я направился в прихожую. Вулф, конечно, злился на Салли из-за того, что она ввела его в заблуждение насчет Калмуса. Но нам нужно было срочно добраться до Блаунта, а его ближайший родственник по-прежнему находится у нас. Или находился. Утром дверь в Южную комнату была закрыта, и сейчас, когда я взлетел, перемахивая сразу через две ступеньки, наверх, то увидел, что дверь по-прежнему закрыта. Я нисколько не сомневался, что птичка упорхнула, а потому собрался было войти без стука, однако, спохватившись, постучался, возможно, громче, чем следовало, и тотчас же услышал голос Салли: – Кто там? Я открыл дверь и вошел. Салли стояла у окна. И хотя свет падал на нее со спины, я с первого взгляда понял, что Салли постарела лет на двадцать. Волмер дал ей снотворного, и она наверняка выспалась, хотя выглядела гораздо хуже, чем я после несчастных трех часов сна. Ей было нечего мне сказать. Она просто стояла и смотрела на меня. Я остановился на расстоянии вытянутой руки от нее и покачал головой: – Если хотите дружеского совета, не смотритесь в зеркало. Какого черта?! Вы ошибались насчет Калмуса, но вы его не убивали. Мы с Фрицем согласны обеспечить вам железное алиби. Тут к нам заходил инспектор Кремер. Среди прочего хотел видеть вас. Мистер Вулф сказал «нет». Один из копов непременно с вами увидится, и вы можете выложить начистоту, зачем мы отправились к Калмусу – найти какие-нибудь улики против него, – но, если они вас спросят, почему мы его подозревали, а они непременно спросят, отвечайте, что не знаете и им лучше поинтересоваться у Вулфа или у меня. Я специально пришел, чтобы сказать вам об этом и заодно проверить, здесь вы или нет. Не свалили ли, грешным делом, домой. Я так много мелю языком, поскольку вам наверняка будет приятно услышать голос человека, который по-прежнему на вашей стороне, несмотря на ваши инсинуации относительно Калмуса. Если хотите что-нибудь сказать, поднимите руку. А если хотите услышать профессиональное, а не мое личное мнение, то нет худа без добра. Кремер наконец понял, что тот, кто убил Джерина, прикокнул и Калмуса, а значит, и ежу понятно, что за решетку посадили не того человека. Кремер, как и окружной прокурор, наверняка не захочет отпускать вашего отца. Но его тоже не на помойке нашли. Если он вчинит иск за незаконный арест, им мало не покажется. Так вы хотите что-нибудь сказать или мне продолжать? – Арчи… – Это я. Хорошее начало. А вы Салли Блаунт. Ланч подадут через полтора часа. – Что нам… что мне теперь делать? – Выкинуть все из головы. Вам здорово досталось. Однако вы, по крайней мере, на ногах, а это уже кое-что. Поправьте прическу и подкрасьте губы до ланча. Полагаю, что мистер Вулф, скорее всего, попросит вас навестить сегодня днем вашего отца. В кармане у Калмуса нашли записку, где ваш отец пишет, что согласен воспользоваться услугами Ниро Вулфа, и мы, естественно, хотим… Меня прервал звонок внутреннего телефона, стоявшего на угловом столике. Я снял трубку: – Это я. В трубке послышался голос Вулфа: – Я на кухне. Она там? – Не в лучшей форме, но тут. Салли смотрела на меня во все глаза. – Ее мать в кабинете. Хочет видеть свою дочь. Фриц проводит миссис Блаунт наверх. – Погодите! – Я перевел дух. – Нет. Я сам приведу мисс Блаунт в кабинет. Поверьте на слово эксперту по женскому полу, так будет гораздо лучше для всех. Когда-нибудь потом, когда вы сможете уделить мне час своего драгоценного времени, я объясню почему. – Я бы предпочел… – Не сомневаюсь. Это единственное кресло, которое вам действительно нравится. Но небольшие трудности пойдут вам только на пользу. – Я повесил трубку, повернулся к Салли и, решив не заморачиваться с подходцами издалека, сказал: – Ваша мать внизу. Она хочет вас видеть. Помаду? С женщинами никогда не знаешь наверняка. Салли могла завизжать, упасть в обморок, поджать губы и застыть на месте или что-то вроде того. Но она просто произнесла: «Хорошо» – и направилась к выходу. Я пошел за ней и, спускаясь следом по лестнице, напомнил себе основное правило экспертов по женскому полу: не пытаться объяснить, почему женщина сделала то, что сделала, ибо это избавит вас от необходимости объяснять, почему она не сделала того, что, по-вашему, должна была сделать. Я даже забыл обратить внимание на чудесные плечи и прелестный изгиб шеи. Миссис Блаунт сидела в красном кожаном кресле. Я понимал, что мне следовало проявить тактичность и присоединиться к Вулфу на кухне, но, поскольку именно я заварил всю эту кашу, мне ее и расхлебывать. Поэтому я переступил порог кабинета и остался стоять, где стоял. Миссис Блаунт вскочила, скорее, вспорхнула с кресла, взяв руки Салли в свои. Эта женщина однозначно была колдуньей. Когда она поднялась на ноги, у меня возникло стойкое ощущение, что ей не нужны мышцы: о подобной степени автоматизации компании IBM приходилось только мечтать. Миссис Блаунт ничего не сказала, просто взяла Салли за руки и посмотрела на нее. И что б мне провалиться, в этот момент я с удовольствием поменялся бы с Салли местами! Мать и дочь стояли лицом к лицу, буквально касаясь друг друга. Салли упрямо выставила вперед подбородок: – Я могу сказать, что сожалею, если тебе угодно. Но я не стану говорить, что ошибалась. Арчи считает, что я не права. Но я не согласна. Калмус был в тебя влюблен. Ты не могла этого не знать. Все мужчины в тебя влюблены. Тебе это отлично известно. Быть может, я зря подозревала Калмуса в предательстве. И если бы могла, то непременно попросила бы у него прощения, но, к несчастью, уже не могу. Так ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что сожалею? Миссис Блаунт медленно покачала головой: