— На БТ, которые без башни установите пушки Ф-22, обратите внимание на центровку. Посмотрите, возможность установки пушки стволом назад, чтобы и двигатель защищал бойцов. Сзади установить дополнительный броне лист от битых бронеавтомобилей и сделать его в виде щучьего носа, чтобы и как ковш для окапывания служил, и под углом 45 градусов, тогда рикошетить от него сильнее будет. Т-34 — модернизировать, как и те которые у нас уже имеются, так же изготовить командирские башенки и турель под авиационный пулемет, — говорил Валерий, — приварить поручни, чтобы десанту было за что держаться. — Теперь и от авианалета отбиться можно, — радовались собравшиеся и особенно Пряхин, так как числился командиром сводного батальона. — Старший лейтенант Пряхин, совместно с сержантами Щепициным и Левченко и старшиной пограничной службы Бородач подготовить группы для самостоятельного действия в тылу противника. В каждую группу включить саперов и разведчиков Бородача, кроме Ваших бойцов им будут приданы бойцы спецназа. Нужно обстрелять людей, они не должны бояться стрелять в живых немцев, ощутить радость победы и научиться действовать смело и уверено. Группы предположительно будут действовать самостоятельно в течении 5–7 суток. — Товарищ командир, — тут же задал вопрос Пряхин, — а почему 5–7 суток? — Первый день выдвижение к заданному квадрату и обустройство временного лагеря, второй и третий и остальные дни — засада. Пока враг сообразит, что это целенаправленная акция, пока изыщет резервы, чтобы противостоять вам — пройдет минимум три, четыре дня. Так вот к этому моменту Вы должны покинуть район и быть на базе. На все про все у Вас не более 5–7 суток. * * * Гриша Воронин был в засаде и с винтовкой. Война для него началась внезапно. Внезапно прогремела тревога, внезапно их хозяйственный взвод покинул расположение части, внезапно их начали атаковать самолеты. Ему, как выросшему в деревне было очень страшно. После одного из таких налетов, он и еще несколько бойцов так прятались, вернее бежали от страшного налета, что потерялись. По лесам лугам и полям они ходили два дня. Очень хотелось есть. Вышли к деревне, а там уже были немцы и они сдались в плен. И оказалось, что в плену их кормить никто не собирается. В плену Грише не понравилось. Холодно, голодно и все время боишься, что тебя застрелят. Потом их так же внезапно освободили, привели к себе в лагерь и накормили. И уже со следующего дня началась «учеба». Их, а таких как он было много, человек 300, а может больше учили как стрелять из винтовки, до этого он стрелял из трехлинейки, один раз, три патрона, а тут… винтовка была совсем другая и они учились ее собирать, разбирать, чистить, заряжать, целиться. Так же они изучали и немецкие винтовки, автоматы и пулеметы, но как то вскользь, скорее ознакомились с ними… разобрали, собрали и все. Их учили стрелять. Каждый день стреляли и по много. Вечерами показывали цветное кино разное. Больше всего всем понравились фильмы про «ковбоев». Фильм обсуждали пол ночи. Понравилось какие они смелые и как метко стреляют. На следующий день, после просмотра все бойцы их взвода стреляли с таким старанием, что даже инструктор из спецназа удивлялся. А потом их водили показывали как окапываться. Все заняли места в неглубоких ячейках, которые уже были выкопаны до них и начали по ним стрелять. Ух и страшно было, казалось вот вот в тебя попадут. Гриша не то чтобы голову поднять, шевелиться боялся. Потом они перешли к ячейкам поглубже, пошевелиться уже можно, но сидишь один и все равно страшно, а вот когда они перешли к окопам, так там можно было по переходу убежать с обстреливаемого места и то ли уже привыкли к выстрелам, но вместе не так страшно, вернее никто свой страх показать не хочет. Потом их учили не бояться танков, поначалу ох и страшно то было, а потом, особенно после того, как он залез в танк и… а с него то ничего почти и не видно. В общем учили их выживать на войне, бить врага и пуль не бояться. Но больше всего Грише Воронину понравилась кормежка. Каждый день курица, его так и дома никто не кормил. Еще он был на аэродроме, который наши сначала отдали немцам, а потом снова отбили. В бою участия он не принимал, но их взвод грузил со склада имущество в машины, помогал эвакуировать самолеты, а потом он еще был в каком то месте, где было много подбитой советской техники. Там они тоже носили, под руководством ремонтников крутили, грузили, в общем работали. Потом их взвод усилили сапёрами, парнями со спецназа и отправили на секретное задание. Эти парни спецназовцы, с виду как мальчишки, а как они стреляют с револьверов с двух рук, куда там несчастным ковбоям. Как дерутся. Поначалу то их никто не слушал, а Ванька и Степка, главные задиры в их взводе вообще решили их послать к маме, но те не растерялись. Один из спецназовцев и роста то не очень огромного, вызвал их на кулаках померяться, один против двоих. Так те в него так ни разу и не попали. Зато он их здорово повалял по земле. Только Ванька хочет ударить его, а он уже в другом месте и ногой каак даст и все — лежит Ванька, пока Степка подбежал и непонятно что случилось, а только Степан перевернулся через свою голову и спиной о земь каак шмякнется и все. Сначала все думали случайность. По второму разу пошли да вместе, а тот раз, как захватил их обеих, а они друг о дружку, а этот спецназовец уже им руки крутит, а те на коленях стоят и было всем видно, что играет он с ними. Будь это по настоящему — убил бы и не заметил. После того все их стали слушать, даже лучше чем взводного сержанта Митина у которого кулаки пудовые. В Митина хоть попасть можно в случаи чего, а в этих куда там — натуральные убийцы, а с виду и не скажешь что живодеры. И с этого момента Гриша Воронин здорово зауважал Красную Армию. Раньше он о таких специалистах только слышал от тех, кто тоже только слышал, а тут — вот они рядом, потрогать можно и много то их как, почитай человек 100 или больше. Так вот пришли они на полянку, обустроили лагерь, а утром выдвинулись к дороге. Отрыл Гриша себе ячейку, замаскировал ветками и травой лежит, ждет. Приказ стрелять по водителям, в машину, в радиатор, в баки. Им специально на трофейной машине и на танке показывали на учениях где это все находится и еще, что немцы канистры с бензином к танку привязывают. Если правильно попасть специальной пулей, то горят эти танки не хуже соломы. А вот высовываться, бежать в штыковую атаку и кричать «ура» — запретили. Только по особой команде «Зачистка» и то во второй линии. Немцев ждать долго не пришлось. Здоровенная колонна с танками и пушками выехала на дорогу. Гриша уже выбрал себе цель и прицелился, но не думал, что руки будут трястись, по спине будут бегать мурашки, а ногам враз станет холодно. Он ждал сигнала и тут каак бабабахнуло. Колону заволокло пылью и дымом… все сразу стали стрелять, особенно старались пулеметы. Гриша успел три раза перезарядить винтовку и что удивительно — попадал и не один раз видел, как немец, после его выстрела носом землю клюет, он уже вставил и четвертую обойму когда бой стал затихать. Немцы, а их было намного больше, стали быстро быстро убегать оставив на дороге горящие и исковерканные машины и все все, что ехало и что везли. Команды «Зачистка» он так и не услыхал и еще лежал в своей ячейке когда заметил, что весь их взвод уже там, чего то ищут, что то собирают, радуются. Побежал и он. — Воронин! Хорошо, что подошел. Лезь в этот грузовик и показывай, что они там везли, — сразу нашел ему работу сержант Митин. — Товарищ сержант, — тихо сказал Гриша когда заглянул в кузов, — здесь немец весь в крови и стонет. — Так добей его быстренько и давай показывай, что там у них… да пошевеливайся ты время! Убить человека, даже если это враг и немец очень тяжело. Одно дело стрелять из далека и совсем другое когда вот он рядом. Но он сумел. Подставил винтовку к сердцу фашиста и выстрелил. — Воронин! Ёлы палы твою мать! Штыком нужно было, — начал ругаться сержант, — потом махнул рукой, — показывай чего у них здесь хорошего. — Ящики с боеприпасами странными какими то, — начал говорить Гриша. — А это вон к тем пушками, что по шесть стволов, — показал куда то рукой Митин, — нужно посмотреть вдруг эта машина еще живая. — обернувшись крикнул, — Степан! Проверь и эту машину, вдруг работает. В ней снаряды к воон тем пушкам, что так понравились спецназовцам. Это был первый по настоящему бой в котором Гриша Воронин стрелял и попадал. В трофеи ему достались часы, фляга, сапоги, медицинских пакетов целых три, хорошая опасная бритва, а то у них на весь взвод была только одна, плащ-палатка. Захватили они кроме военного еще и машину продуктов в которой был почти ящик дефицитных сигарет. Еще три раза они выходили, как говорил сержант Митин «на большую дорогу», но это было уже как то буднично. Не обошлось и без потерь, но на то оно и война. * * * — Я полагаю, что люди достаточно подготовлены и вооружены, фактически это моторизованный батальон со средствами усиления, — говорил Валерий Александрович отцу, — и в ближайшее время я планирую отправить их на большую землю, вернее на фронт, вот сюда, — он указал место на карте, — здесь немцы планируют произвести прорыв и эти ребята должны стать для них сюрпризом, и хочется надеется — неприятным. Мною организовано прослушивание линии связи одной из наших обороняющихся дивизий, — улыбался Валерий. — Хм, — мотнул головой и криво улыбнулся Александр Николаевич, — у тебя уже наверняка имеется хитрая комбинация, чтобы их всех легализовать? — Ну в общих чертах, еще нужна некоторая отработка деталей. Думаю прозвонить их начальнику разведки и назначить встречу. — С ума сошел, тебя сразу арестуют. — Нет, я ему позвоню и голосом его начальника прикажу встретить старшего лейтенанта Пронина, представителя разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. У меня есть образец его голоса и программка, преобразующая мой голос в его, — и заулыбался еще больше. — Авантюрист, — покачал головой отец, — а что там за новая история с военнопленными? — Около одной из групп недалеко был промежуточный лагерь военнопленных, ну и освободили в последний день 137 человек. Из них около 20 сразу в лазарет, а остальными разбавили батальон Пряхина. Теперь это действительно боевое подразделение, почти штатного состава. Там из последнего выхода шестиствольных минометов четыре и две немецкие гаубицы затрофеили, так я их им хочу оставить. — Гаубицы — оставь, а минометы нам нужны. — На эти минометы мин почти нет, толи они уже отстрелялись где, толи еще чего, но мин всего по два залпа. К тому же из 4 минометов целы только два. — У них лафет хороший, его даже лошадью тянуть можно, а направляющие от «Града» поставим, я уже смотрел, нормально получится, даже лучше чем было. Довооружать их чем планируешь? — У нас еще имеется некоторое количество трехлинеек, как раз будет, если не всех артиллеристов вооружать. С патронами для них правда напряг, но на один — два средних боя точно хватит. — Нашим, для СВТ-40 хоть оставил? — Самую малость. Им сейчас нужнее, а себе мы еще наберем, я уже даже знаю где. — Что с ранеными и больными? — В смысле, отправлю с Пряхиным, помощь им оказали, антибиотиками обкололи, жить будут, а через месяц и воевать. — Ничего не забыл еще мне сказать? — Думал ты уже знаешь. У нас пожелали остаться несколько человек, из летунов-ремонтников — двое, оба токари-фрезеровщики, в моторах понимают и по планеру тоже, на станке чудеса вытворяют, еще двое с танкистов сварщик очень хороший, даже Ави так не умеет и моторист по дизелям. Все они до армии работали на заводе по специальности. У всех семьи на уже оккупированной территории. Вот на листе написано кто и откуда и на карте я уже обозначил, даже дома. И еще у одного жена врачь, у другого учитель, двое других не женаты. — Угу, пяток домиков выходит нужно. Что там с Самуилом Ефимовичем. — Хм тебе и это уже рассказали, — улыбнулся он, — этот, нехороший человек неблагодарная свинья. По моим данным он решил заняться темными делишками и через крестьян упорно ищет выход на еврейскую общину города. В общем он нарушает условия контракта и я желаю с ним расстаться, к тому же его поступки не одобряют остальные евреи нашего селения. — Сару тоже отправишь? Кто будет преподавать в школе? — Преподаватель она посредственный, а вот интриганка спасу нет, все исходят от нее, потому мой ответ — Рабиновичи оба, а заменить у меня уже есть кем. — Куда ты их? — Откуда взяли, туда и отправим. * * * Начальника разведки дивизии майора Путилина Владимира Владимировича срочно вызвали на узел связи. — Майор Путилин — слушаю. — Подполковник Звягинцев, — это был его начальник со штаба армии, — Володя, с тобой хотят поговорить, — Звягинцев почти не называл подчинённых по имени, только в экстренных случаях. — Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии майор Краснецкий, — услышал он в ответ, — через час Вам надлежит встретить старшего лейтенанта Пронина, пароль: сумма чисел должна соответствовать числу 15, если он назовет цифру 7, то в ответ Вы какую цифру должны назвать? — Восемь, — немного подумав ответил Путилин. — А если он назовет цифру 9? — был второй вопрос. — Тогда 6. — Вот и хорошо. На встрече желательно присутствие и командира дивизии. — Командира дивизии сейчас нет, он на передовой. — Тогда начальника штаба. В кабинет, в котором уже находился Майор Путилин и начальник штаба подполковник Пучнин вошел дежурный лейтенант. — Товарищ подполковник, разрешите обратиться к майору Путилину, — сказал он. — Обращаетесь, — позволил Пучнин. — Товарищ майор, прибыл старший лейтенант Пронин. — Пусть войдет. — Разрешите, — сказал вошедший, — и глядя на майора Путилина произнес, — девять. Подполковник был удивлен странным приветствием старшего лейтенанта и посмотрел на Путилина, который заулыбался и ответил. — Шесть. — Вашу мать с разведчиками! Вы и здесь не можете нормально общаться, отрываете меня от дел, и играете в шпионские игры, — стал возмущаться Пучнин, — что у Вас старший лейтенант?