Глава 3 Север Франции 1940 год. Покинутых фермам и хуторов, вблизи мест боевых действий было больше чем в Польше. На большинстве из них уже успели похозяйничать немцы, которые в основном забирали часть живности, наши же интересы были более обширными, нас интересовало все, от сельхоз инвентаря до содержимого амбаров и хоть видно было, что народ перед эвакуацией собирался, ценного для нас было много. Охрану осуществляли с помощью коптера с видеокамерой и мобильной мотоциклетной группы в немецкой форме. Мобильная мотогруппа из пяти мотоциклов в немецкой форме, ну почти в немецкой, в камуфляже, бронежилете и немецкой каске в камуфляжном чехле на немецких мотоциклах с немецким оружием, под командованием сержанта Щепицина, который для этого специально учил немецкие слова «Хальт» и «Шнель», при произношении первого нужно было пальцем показать на землю, а при втором махать рукой вдоль груди, приближалась к очередному небольшому хутору-ферме, въехав во двор они обнаружили немецкую грузовую машину, мотоцикл и шесть тыловых немцев, грузивших в нее полу туши уже разделанных свиней: — Плин, — выругался Щепицин. Такая ситуация на тренировках прорабатывалась, но все же… отряд разъехался веером беря в кольцо незадачливых тыловиков, ага вон еще двое, выносят с погреба бочонки, отметил про себя сержант, осмотрев своих бойцов, — кивнул. Пфу пфу пфу, глухо прозвучали приглушённые выстрелы, все дело сделано. — Соломин, — контроль, остальные — проверить все, может где еще эти, — указав на трупы револьвером, — есть. Этих больше не было, а вот в амбаре нашлось десятка три перепуганных французских солдат. — Ёлы палы — этих только и не хватало ругался Егорка, — только от одних избавились, так другие появились, товарищ сержант, а с этими что делать будем? * * * Остатки батальона французской армии толпой шли в сторону туда… Еще утром это было боеспособное подразделение, но судьба распорядилась иначе. На бошей они вышли случайно, те были на мотоциклах и с ходу открыли убийственный пулеметный огонь. О сопротивлении никто и не думал, французские солдаты в панике бежали от места «боя» и до пока хватило сил. Сейчас это была кучка перепуганных, уставших, затравленных людей по случайности одетых в военную форму французских армии. Некоторые даже имели винтовки. Никто не знал, что же делать. Сержант Венсан Бертран неожиданно оказавшийся старшим по воинскому званию. К нему многие обращались но он тоже не знал что делать. Время было к обеду хотелось есть. Впереди показалось крестьянское селение. Все скопом пошли к нему. Дом был закрыт, собрались во дворе. Кричали, шумели, даже стучали в закрытые окна и двери — тщетно, нигде никого не было и тут во двор въехали боши на мотоцикле за которым ехал грузовик. Та та та та та — прозвучала пулеметная очередь. Французские солдаты, одни начали падать на землю, другие бросали у кого еще были ружья и поднимать руки вверх. У сержанта Венсанта Бертрана на глазах были слезы. И это солдаты Франции, потомки славных героев Вердена. Боши никого не убивали. Они загнали всех в сарай, как скот и заперли. Немцев всего оказалось восемь, к тому же это были тыловики-заготовители. От этого Бертрану было в двое досадно ведь в сарае было пленено и заперто, он сосчитал, 34 француза. Хозяева бежали и во дворе боши не церемонясь начали колоть свиней, выносить с погреба вино, все это рядовой 2 класса Ив Давыд видел в щель. И вот когда он уже начал надеяться, что немцы погрузив свиные туши уедут к ним неожиданно, на мотоциклах, прибыло подкрепление. При чем один из мотоциклов остановившись перекрыв обзор, но не весь. — Жюль — ты видишь то же что и я? — возбужденно шёпотом спросил Ив у так же как и он смотревшего в щель за происходящим Жюля Морсье. На его глазах происходило что то странное. Выстрелов не было, но тыловые боши начали падать замертво. — Соломин, — контроль! Остальные — все проверить, может где еще эти есть. Произнес на чистейшем русском один из «бошей» размахивая явно «Наганом» со странно длинным и толстым стволом, хотя какой это бош, это: — Русские, — невольно произнес Ив Давыд, а в действительности — сын русского эмигранта Иван Давыдин, волей судьбы находившийся во французской армии, — Господа мы здесь! Освободите нас! — начал он кричать на русском и его услышали. — Ёлы палы — этих только и не хватало, — говорил один из странных русских другому, — только от одних избавились, так другие появились. Товарищ сержант, а с этими что делать будем? — Для начала накорми хоть чем, сала вон со свиньи им нарежь. Я пока с товарищем командиром свяжусь, что с ними делать… сам не знаю, — огрызнулся Щепицин. — Сколько их? — сухо спросил «товарищ командир» сержанта Щепицина. — Всего 34. Из старших сержант Венсан Бертран, вон тот в сторонке который. Рядом с ним — Иван Давыдин, наш русский. Винтовок французских всего 12, немецких 7. — Ты же говорил немцев 8 было? — У одного был автомат. Есть еще пулемет и 6 штук немецких гранат. Но это оружие им отдавать не хочется. Они же не воины, а так стадо. — Слушай сержант внимательно, — начал говорить командир, доставая карту, — берешь этих французов, вооружаешь чем есть, остальным по гранате и к этому мосту. У меня в машине пулеметы «Шоша» 2 штуки, из тех которые у складов перегрелись и три 105 мм снаряда там же лежат — сделаешь фугасы. Если что то стоящее попадется забирай, а так твоя задача показать лягушатникам, что немцев бить можно. Ждем тебя на этой же ферме. Все — выполнять. * * * Сержант Венсан Бертран опять находился в своей стихии. Он был при оружии, у него есть подчиненные и он точно знал, что нужно делать. Засаду устроили за мостом. Русский сам указывал где кому быть и куда стрелять, на какую глубину должна быть отрыта «ячейка», часто требовал повторения команды: — Иван, — это к «переводчику», — скажи этому, ёлки-палки его мать, — пусть повторит что ему сказали, задаётся мне он нифига не понял. Пока растеряно-перепуганный француз пытался сообразить что от него хотят и за одно вспомнить, что же ему приказали, русский ругался: — Ити ж их мать! Как обучали этих вояк, — сердился Щепицин, — ни в… матери не знают, ничего не умеют, смотрят предано коровьими глазами и ресницами хлопают. Так же он все время говорил о плохой маскировке, о неудобной французской форме и о специфике обучения солдат, при этом часто ссылался на наставления какой то матери, именно так переводил слова русского Ив Давыд. — Ив, чем снова недоволен этот русский? — вопрошал сержант Бертран. — Он говорит, что их, русских, учили героически убивать врага оставаясь при этом невредимым, а у нас учат геройски погибнуть. Он утверждает, что если бы он так воевал, то их «товарищ командир» уже бы сам его расстрелял из «революционного Маузера» на первой попавшейся осине, без веревки и мыла. — И многих он так… расстрелял? — как бы безразлично, но внутри здорово испугавшись, спросил сержант Венсан Бертран. — В начале обучения — почитай всех сержантов, некоторых даже по два раза, но ни в кого не попал, — с улыбкой отвечал Щепицин. — Он такой плохой стрелок? — не успокоился француз. — Отчего же, стрелок он как раз то и отменный, потому ни в кого и не попал, а только после таких «расстрелов» соображаешь лучше, свист пуль не так страшен и смерти не так сильно боишься. Колонна бошей состояла из пяти машин, одной легковой, два броневика и два танцованных грузовика с прицепами на каждом из которых было по три лодки. Бой был скоротечным. Такого результата никто из французов не ожидал. После подрыва мин, которые русские называли «фугас» все дружно начали стрелять. Когда боши залегли и попытались отстреливаться, ожил пулемет с другой стороны дороги, потом бросили несколько гранат и ву а ля, бой закончен. Потом французы и русские, по команде «зачистка» добили раненых, раздели трупы, собрали трофеи, осмотрели транспорт, легковой был Stoewer R180, броневики русские называли «Ханомаг», в трех тонных грузовика Opel Blitz находилось снаряжение пантонного подразделения, а на прицепах были саперные штурмовые лодки-боты, по три на каждом. Бой хоть и был победным и скоротечным, но потери среди французов были. 2 убитых и 5 раненых. Среди раненых оказался и Ив Давыд. Потери были бы больше, Венсан сам видел как немецкий офицер почти в упор из пистолета стрелял в русского, раз шесть стрелял, пока патроны не закончились, того только откинуло, кираса сдержала удар, он остался жив и даже выстрелил с револьвера в очень удивленное лицо боша. Сержант Бертран и другие французы хотели оказать смелому русскому помощь, но тот сам встал: — Сука! Такую разгрузку испортил, твою ж мать! — ругался он просовывая пальцы рук в пулевые, достаточно кучные отверстия. Русскую дырявую «разгрузка» и кирасу, на которой были вмятины от пуль осматривали и потрогали все желающие. Кивали головой, завидовали русским и ругали французское правительство за отсутствие такой нужной вещи в их армии. Ив хоть и был ранен, но переводить мог: — Сержант Бертран, поздравляю Вас с блистательной победой! И еще, мы можем забрать ваших раненых с собой на время до излечения, если Вы не против и они пожелают, — предложил Щепицин, — чтобы они не замедляли вашего движения. Вам же надлежит все время двигаться на юго-восток. В машинах были найдены продукты, забирайте их, они вам очень пригодятся. Мы эвакуировали двоих раненых французов рядового 2 класса Виктора Буржуа и рядовой 2 класса Ивана Давыдина, которые самостоятельно передвигаться не могли. Из оставшихся троих — двое были ранены легко, третий был очень серьезно ранен в грудь, но эвакуироваться отказался, все равно не жилец. Александр Николаевич, деревня Андрейки. Нужен доктор. В первую очередь хирург и его быстро можно отыскать только в Варшавском гетто куда и был, со всеми предосторожностями, отправлен Ариэль Финк и уже вечером передо мной стоял неопределенного возраста маленький, худой, грязный, в сильно поношенной одежде человек, от которого дурно пахло давно не мытым телом. Изъяснялся он на приличном русском языке, если не обращать внимание на национальные особенности оборота речи, звали его Веня, и ради миски похлебки он уже был готов на все, к тому же он уверял, что знает еще несколько хороших врачей, но у него еще есть жена Роза, без которой жить он не может. Так в Андрейках появился врач-хирург Вениамин Яковлевич Зелинский, его жена Роза и 13 летний сын Наум, которого родители сразу же определили в спецназ, врач-терапевт Самуил Ефимович Рабинович с женой Сарой преподавателем математики. Для меня ключевым стало слово преподаватель, а уж какого предмета — не важно. Со всеми ими был заключен контракт на два года. Когда они прибыли к нам, то были в таком ужасном состоянии, что не возражали бы и на большее время. Всем им предоставлено жильё и рабочее место. В школе выделили комнату перегородив ее ширмами до возведения настоящей больницы, установили 6 коек, из мира 2020 года доставили лекарства, инструменты и некоторое оборудование. В общем оборудовали операционную в которую сразу были направлены два пациента Виктор Буржуа и Иван Давыдин. Валерий Александровичу очень не нравилось обилие представителей «бого угодной нации» у нас в селении, успокаивало его лишь то, что контракт на 2 года продлевать который он не желал категорически. * * * Весь урожай зерновых, который меня более чем порадовал, а был еще подсолнух, кукуруза и рапс (это себе, для решения проблемы с дизельным топливом) был продан в 2020 году, что позволило не только восстановить потраченные на проект деньги, но и изрядно улучшить дальнейшее финансирование. В первую очередь закупили медицинское оборудование и препараты для операционной. Терапевт Самуил Ефимович Рабинович стал по совместительству заведовать аптекой, в этом ему помогали достаточно симпатичные Дуня и Мария, обучать которых настойчиво рекомендовал «товарищ командир». Особой гордостью были небольшой рентген аппарат и аппарат УЗИ, премудростями работы с которыми освоила Роза, жена хирурга Вениамина Яковлевича Зелинского, в помощники к которой, по указанию Валерий Александровича, были определены достаточно сообразительные девчушки Прасковья с Ильинки и Евдокия с Кузина хутора. Ежедневно утром и вечером с Андрейков, которые все чаще стали называть «усадьба» в Ильинку, через Кузин хуторок ездила машина, Валера обещал полноценный автобус, но все никак не получалось. Утолщенную до 15 см с арматурой внутри, тротуарную плитку уложили между деревнями через хутор в две нитки по колее, а так же по всей «усадьбе», население которой здорово увеличилось. Из реквизированных и модернизированных тракторов, в количестве двух штук, для чего несколько раз посещали разборки, образовался моторно-тракторный парк. Даже не знаю откуда у нас вдруг появилось сразу две водонапорные башни с ветряными насосами, вернее откуда появились — знаю, видел их во Франции, но не ожидал оперативности установки и грандиозности проекта водоснабжения и канализации. Открылась шнековая маслобойня, с появлением преподавателя стала стабильно работать школа. Незаметно для меня появился сначала просто дельтаплан, а потом он же но с мотором или это уже другой? Достаточно быстро у нас нашлись и энтузиасты летного дела — пилоты, при чем не один и не два, а сразу человек 7. Механиком-ремонтником я еще подозреваю и создателем всего этого безобразия был Ави Валерий и Иван Давыдин. Как оказалось авиатором в их ней семье был дядя, а его отец был авиа техником. Сам Иван авиатехником и авиатором-любителем. Он неоднократно летал на самолете Morane Saulnier MS-230 ET-2… с дядей Сережей. К стати Виктора Буржуа был связистом. На период выздоровления он по собственному желанию, я так полагаю Валерий Александровича, начал изучать имеющиеся у нас немецкие радиостанции. «Товарищ командир» в помощь ему определил несколько мальчишек. Инструкции для лучшего восприятия были изготовлены на русском и французском языках. — Пускай учатся. Будут связистами, за одно и французский поучат. В жизни пригодится, — объяснил он свои действия. День когда Валерий Александрович явил фотоаппарат запомнился многим надолго. Сначала он имел желание просто запечатлеть деревню, но вышло массовое фотографирование. Быстро вокруг собралась детвора. Сфоткал одного, потом другого, появились любопытно-желающие и их пофоткал, а потом начали целенаправленно идти семьями и началось: — Можно мне вот тут встать? — Лучше сюда встань, — указывал Валерий, — здесь вид лучше. — Мне этот вид и… не нужен совсем, — бурчал очередной желающий заиметь свое изображение, — мне что бы я там был нужно, — и сразу начинал улыбаться. Фотографировались все еще неделю. Сначала в Андрейках, потом на Кузин хуторок выезжали и в Ильинку. По итогам фотосессии у всех без исключения дома появились цветные фотографии в рамочках. Еще одним новшеством стало выдача сначала всем бойцам спецназа бейджиков с цветной фотографией, а в дальнейшем и всем официальным жителям. Своеобразное удостоверение личности подделать которое в то время было совершенно невозможно. * * *