По-немецки любые слова звучали странно, но эти особенно. На какое чудо там могли надеяться? Я начал подозревать, что Цара не была немкой. – Почему ты вспомнил Цару? Адам нахмурился. – Мне кажется, человек, совершивший преступление, надеялся только на чудо, – сказал он. – Вот и вспомнил. Я достал сигареты и спичечный коробок. В коробке оставалась одна спичка. Я поглядел на неё и убрал всё обратно в карман. В такой резкий ветер я не верил в свою удачу. – Объясни хотя бы, что доказывает, что не Стэнли был намеченной жертвой. Адам мрачно глянул в мою сторону. – Макс, доказательств уйма. – Назови хоть одно. – К примеру, мокрые ботинки. Я окончательно сбился с толку. – Или апельсиновые корки. – Корки? – ещё более изумился я. – А это здесь при чём? – Если подумать, Макс, коркам тоже можно найти хорошее применение. Я сразу вспомнил, как мама сушила корки на подоконнике. Цедру она добавляла в глинтвейн, в пироги и даже в мясо. Но боже правый! – Почему я должен сейчас думать об апельсиновых корках? – Потому что думать, Макс, полезно. Не чурайся этого. А теперь представь, как апельсиновые корки можно было использовать в нашем деле. – Для убийства? – Для убийства, Макс. Для убийства. Я кивал, следя за пенящимися гребешками волн, но мои губы скривились в ухмылке. – Какая муха тебя каждый раз кусает? – Муха по имени Летисия, – вздохнул Адам. – Ты же слышал, она начала чистить апельсин, уже пройдя какое-то расстояние от маяка. Но в восемь часов у основания маячной лестницы лежала корка апельсина. Странно, тебе не кажется? Это было последней каплей. Я чувствовал, что больше не выдержу и мне нужна разрядка. Всё напряжение, что росло во мне все эти дни благодаря моему другу, вылилось в залп отчаянного смеха. – Пошёл ты в задницу, дружище! – заявил я, крутясь на месте, пиная траву и продолжая хохотать и гримасничать. – Ты меня разводишь! Адам уставился в меня сочувствующим взглядом. У него всегда был в запасе для меня этот взгляд. Так он смотрел, когда ему хотелось, чтобы я почувствовал себя слабоумным. Но раньше в этом взгляде не было тревоги, как сейчас. Я бы стерпел и в этот раз, но после апельсиновых корок мне было наплевать. Рультабий[57] чёртов. Найти наркотики после жирной подсказки в газете – это одно, но апельсиновые корки… Мне до смерти захотелось хорошенько надраться. Больше я не задал ни одного вопроса. У меня появился собственный план. Глава 19 Игра в «пьяницу» Позже вечером у нас была небольшая вечеринка на четверых: Келли, Мэгги, Адам и я. Келли, если помните, намеревалась поведать о том, как вконец расплевались Ровена и Джон Макэвой, но решила сделать это совершенно невинным образом, используя глупую игру в «пьяницу». Эта забава не требует совершенно никаких умений, а скорее, наоборот, предполагает, что вы не стеснительны и способны расслабиться в приятной компании, потому она часто случалась на подобных сборищах молодых людей. Никаких полей и клеток, вместо фишек – стаканчики с пивом или сидром. Я мог взять в магазине у деда, даже не спрашивая, бутылку виски или водки. Запрета как такового не было. Но я видел, с каким презрением смотрел дед на пьяного Стэнли. Мне не хотелось, чтобы он однажды так посмотрел на меня. Впрочем, нам с Адамом вполне хватало для поднятия духа светлого пива, лёгкого сидра или верескового эля, который дед варил для домашнего потребления. Пиво на острове варили многие, но только дед готовил его точно по старинному шотландско-гэльскому рецепту. Как надо выдерживал ячменный солод, добавлял скрупулёзно отмеренное количество мирта и имбиря, забраживал готовую смесь цветками вереска, которые гонял собирать на пустошь нас с Адамом. Поэтому нам разрешалось отлить ковшик-другой из большой медной бочки. Употребление нами эля в больших количествах не поощрялось. – Молодая дурь без вина хмелит, – усмехался дед, видя, как мы с Адамом затевали порой весёлую возню. Так что для вечеринки мы прихватили жбанчик дедова верескового эля, достаточно забористого, чтобы раззадорить компанию, а главное – вкусного. Суть игры в «пьяницу» проста: вы рассказываете две истории, правдивую и вымышленную, а другие должны угадать, где какая. Если вас раскусывают, вы вливаете в себя штрафной стаканчик, и, признаюсь, мы все были немного на взводе к моменту, когда развалились на ковре в гостиной Мэгги, чтобы начать игру. Развлечение было выбрано неспроста, ведь в нашем случае оно позволяло сплетничать о чём угодно, потому как сказанное могло всегда оказаться банальной выдумкой. Хотя можно ли совеститься быть сплетником в таком месте, как Сент-Фоуи? Это сродни тому, что июль месяц пристыдится своего богатого урожая овса и ячменя, когда крестьяне возьмутся за уборку хлебов. Наша с Адамом приятная компания была одета в простые цветастые платья, открывающие колени. Я решил, что, проиграй каждая по два-три круга, – и не останется в них обеих ничего приличествующего благонравным девушкам, а в хмельном тумане могут исчезнуть и все цветы. Меня вдруг уколола мысль, что Стэнли точно так же мог видеть колени Джуди. Я начал первым. – Была в нашем дворе собака с жёлтым языком. – Вторая история будет правдой! – засмеялась Мэгги. – Погоди, дай рассказать ему, – остановил её Адам. – Ну а что во второй будет? Змея с двумя головами? – Келли хихикнула. – Вторая – во время войны в нашем доме жили монгольские дети. Барышни раскрыли рты. – Вторая! – взвизгнула Келли. – Вторая история – правда! Ты как считаешь? – Уверена, не бывает собак с жёлтыми языками, – поддержала её Мэгги. – Так что пьёшь до дна! – Погодите, а моя версия? – встрял Адам в женский визг. – Ты не считаешься. Ты ведь там был, – сказала дочь рыбака. – У нас честная игра. – Ну что, Макс? – Боюсь, не угадали! Вторая история – ложь, – сказал я, не скрывая досады за упущенный стаканчик. – Надуть нас вздумали? – возмутилась Мэгги. – Это правда, – сказал Адам. – Одна собака забрела к нам, но у неё то ли обоняние напрочь отсутствовало, то ли дурная была. Она пробралась к нам на кухню, опрокинула аптечку, откуда вывалился пузырёк с йодом, и вылакала до последней капли. – Она сдохла? Как жалко. – Келли покачала головой. – Она убежала. А что с ней стало, мы не знаем. – Я знаю: залегла где-нибудь в песчанике и протянула лапы, – сказала Мэгги. – В таком случае пью за усопшую. – Я взял стаканчик эля и выпил. – А что стало с монгольскими детьми? – спросила Келли. – Куда их переправляли во время войны? – Кто они вообще такие – монгольские дети? – дёргала меня за рукав Мэгги. – С тобой, Мэгги, бесполезно играть, – заключил Адам. – Тебе можно говорить о чём угодно, ты всё равно не знаешь, что такое существует. Зачем нужно было бы вывозить монгольских детей на британский остров? Им и в Монголии ничего не угрожало. – Выдумают же ерунду! – совсем не обиделась Мэгги. – Кто следующий? Келли? – Хорошо, – захлопала в ладоши Келли. – Первая история. Мы же обо всём можем говорить, так? – Веснушки на её щеках налились краской. – Гляньте, как её трясёт! – Мэгги залилась раскатистым хохотом, каким отличался её отец. – Давай, Келли, расскажи нам! – Мисс Вудс тайно влюблена… в Рэя Кампиона! – выпалила Келли. – Была влюблена, – сказала Мэгги, напирая на «была». – Не забывай, что Кампиона уже нет. – Но все же поняли, о чём я. Какая разница? – возразила Келли.