– Инспектор не знает Стэнли так, как мы, – сказал дед. – И что нам теперь, рассказывать ему, какой хороший Стэнли в самом деле? – съязвил я. – Ни к чему это не приведёт. Дед глянул на меня отстранённо и уткнулся в кружку. Я извинился. Во мне ещё не утихла раздражённость после беседы с Джуди. – Похоже, ему ничто не поможет. – Тёрнер сделал хороший глоток виски. – Не говорите так, – всхлипывала вовсю Летисия. Она протянула руки в нашу с Адамом сторону, словно молила о пощаде. – Разве мы не можем помочь последнему из Кампионов? Разве мы дадим прерваться их роду? Ах, какая трагедия! Я не в силах этого пережить. Я буду страдать всю жизнь, клянусь вам, если Стэнли повесят! – В их роду одни несчастья, насколько я могу судить, – сказал Тёрнер сухо. – Возможно, так предначертано судьбой, если хотите. Летисия вмиг успокоилась и враждебно взглянула на доктора. – Что вы хотите сказать? Пускай вешают? Вы бессердечный человек! – Мисс Вудс, я не то имел в виду. Я только говорю, что не было у них счастья в роду, значит, такому роду лучше не продолжаться, раз такая генетика и раз так велено судьбой… – Какой кошмар! – Летисия вспрыгнула с места. – Какой вы жестокий! Все вы, врачи, – бессердечные! Вам кажется, любой недуг можно излечить, а если не лечится, вы сразу предлагаете избавиться от него, покончив с целой жизнью! – Вы правы, – спокойно согласился Тёрнер. – Если собака умирает, её лучше усыпить. – Собака? Летисия посмотрела на Тёрнера с ненавистью, затем взяла нож и с силой воткнула его в стол перед доктором. Тот отпрянул. – Успокойся, Летисия! – потребовал дед. – Ты сведёшь всех с ума. – Палач! Вот вы кто! – вскричала Летисия, тыкая пальцем в Тёрнера. – Иногда лучше мыслить трезво, – сказал врач. Летисия открыла было рот, но тут дед взял её за руку и отвёл от Тёрнера. Она обиженно прильнула к окну. Я свистнул. Мне всё это осточертело. Дождь хлестал лютый, и бурое небо искрило молниями из-за плотных туч. Говорят, в такую погоду собаку не выгонишь. А я как раз очень желал одного – выгнать мисс Вудс пинком под зад. Мне и без её воплей было тошно. Я, конечно, не любил ублюдка Стэнли. Но я его знал с детства, он – «наш Стэнли», каким бы, чёрт бы его побрал, ни был. И я не желал видеть этого проклятого увальня и тупоголового лодыря болтающимся в петле. Было очевидно, что мы не могли помочь Стэнли. Я взглянул на Адама и лучше бы этого не делал, от вида его отстранённой физиономии мне стало ещё поганее. Я отвернулся и закрыл глаза. – Мы можем кое-что сделать, – обрёл голос Адам. Я открыл глаза и увидел Летисию, пулей мчавшуюся к столу. Дед подался вперёд и внимательно посмотрел на Адама. – Мы тебя слушаем, – сказал он. Адаму без труда даются даже заковыристые слова, но в этот раз его речь шла довольно туго. – Чтобы вызволить Стэнли, нам нужно всем сказать правду полиции. – Я готова! Какую правду? – поспешила Летисия. Но Адам повернулся ко мне. – Тебе, Макс, необходимо рассказать, что мы с тобой выяснили у Саймона Рассела. Про Кампиона, его жену и младшего сына. Я мрачно кивнул, скорее машинально, чем осознанно, потому что я не понимал ещё до конца, что всё это значило. – Вам, Летисия, надо рассказать, что вы были свидетельницей разговора Рэя Кампиона и ещё одного человека на маяке в вечер убийства. О том, кому и за что платил Кампион. В лицо мисс Вудс бросилась краска смущения, она готова была возразить, но сдержалась в последнюю секунду. – Это крайне важно, – сказал Адам. – Теперь вы, Натан. – Я слушаю. – Вам следует напомнить полиции о вашем первоначальном впечатлении от смертельной раны на теле Кампиона. – Первоначальном? – Да. Вспомните, как потрескалась кожа вокруг раны. Вам показалось, что гарпун вначале резко всадили, отчего наступила мгновенная смерть, а затем стали медленно проталкивать, и тогда образовались мелкие трещины на коже. Вспомните, что крови было мало. Должно быть, Тёрнер понял смысл своего задания куда лучше, оттого кивнул он более уверенно, чем я. – А мне следует рассказать полиции о мокрых ботинках, – сказал Адам. – Ботинках? – удивилась Летисия. – Вы правильно услышали, мисс Вудс. – О каких ботинках? – Мисс Гилберт вас и здесь перехитрила, – заметил я, словно знал, о чём шла речь. Летисия уронила челюсть и замерла, походя на удивлённую статую. – Это крайне важно, – повторил Адам. – И, разумеется, вам, Шон, нужно сообщить полиции о том факте, который вам известен касательно жены Рэя Кампиона. Я взглянул на деда, у того круто вспарили брови-чайки над глазами. Он сказал: – Факт? Об Энни? – Впрочем, нужно обсудить, как грамотно с этим разобраться. Информация весьма деликатная. – Адам быстро обвёл глазами присутствующих, затем уставился на свои руки, сложенные на столе. Дед не торопил Адама, мы все знали, что Адам всё равно поступит, как посчитает нужным. – Давайте пройдём на кухню, мистер Гарфилд. – Для чего? – встревожилась Летисия. – Так будет честнее по отношению к Кампионам, – ответствовал Адам и взглянул на деда: – И к вам как к человеку, хранящему тайну. Дед, нахмурившись, поднялся и вышел из комнаты вместе с моим другом. Невозможно описать горечь и обиду, что значились на лице Летисии Вудс. Она сгорала от нетерпения узнать деликатную тайну Энни Кампион, но, увы, Адам закрыл за собой дверь. Я же сгорал больше из-за тайны мокрых ботинок. Что этот ботаник, чёрт возьми, задумал? Всё то время, пока отсутствовали дед с Адамом, никто из находящихся в магазине не проронил ни слова. Воцарилось абсолютное безмолвие, и аккомпанировала нашему состоянию гроза за окном – она вспыхивала и грохотала, свирепо хлестала дождём по земле и по крыше, а потом затаивалась перед новой вспышкой. Мне показалось странным, что Адам раздал всем задания, но при этом не вдавался в подробности. Я, к примеру, понимал, что Летисия должна была рассказать о Джуди, но ведь Тёрнер и дед не знали, о ком шла речь. А Тёрнеру было велено рассказать о ране, но что конкретно, этого не знал никто, кроме Тёрнера и Адама. Я хранил тайну смерти Энни и Джозефа Кампиона, о которой не знал никто, кроме нас с Адамом. А теперь мой друг увёл деда, и мы все даже приблизительно не знаем, о чём они могли так долго говорить. Прошёл без малого целый час. Так и не дождавшись, Тёрнер поблагодарил за виски и ушёл. Дождь ослаб, а когда совсем перестало лить, ушла и Летисия. Я трижды наливал себе уже остывшего чаю, прежде чем вернулись дед и Адам. У деда на лице я впервые за последние дни видел что-то вроде улыбки. Я не имел понятия, чем вызвал мой дорогой друг эти эмоции на лице моего старика, но всё равно радовался, что его печаль сменилась тёплым чувством. Мне ничего не было доверено, дед сказал лишь, что план по освобождению Стэнли очень хорош и ему по душе. Стоит попробовать. Но это – спецоперация, и Адам сказал, что нужна основательная подготовка. Он также сказал, что проинструктировал деда и велел мне слушать старика и делать всё, что он скажет. Дед пожелал нам доброй ночи. Мы побрели в спальню. Уже растянувшись под одеялом, я вспомнил сегодняшний эпизод с мисс Гилберт и поспешил рассказать Адаму. Голос снизу не отзывался. Я перегнулся и увидел лежащего Адама, листающего экземпляр «Моби Дика». – Мог хотя бы промычать. Адам – не отрываясь от книги – промычал. – Она сказала, что ты её прогнал. – Не бери в голову. Обычно я этим и занимался, но в данных обстоятельствах было непросто достать ворох неясной информации из моей тяжёлой головы. Я постарался скорее уснуть, оставаясь в неведении до следующего дня. Глава 25 Свет Спалось мне крепко, и пробудился я от звука отпираемого окна. Я продрал глаза и сел, и тогда увидел, как дед стоял у окна и улыбался мне. Солнце где-то запряталось, и по небу разметалась вата серых облаков. Свежий колющий воздух быстро наполнил комнату, и это было моим любимым ощущением, когда по-северному знобкое летнее утро касалось кожи. Я улыбнулся деду в ответ, спрыгнул и надел штаны. Глянул на пустующую нижнюю койку и понял, что спецоперация уже началась. – Одевайся, я буду ждать внизу.