— Прошел сквозь стену. У тебя на вилле это обычное дело. Он повернулся к вошедшему чуду: — Да, кстати, кто вы такой? — Я художник, — гордо ответило чудо. — Творец. — Вот творцов нам как раз и нахватало. И что же вы собираетесь творить, если не секрет? 41. Прямо в Лувр Когда Леонард и Вильма поднялись на веранду, они невольно залюбовались живописной сценой: художник в белом костюме, Ада, у которой расстегнулись все пуговицы на блузке, и Григорий с мандолиной в руках. — Натюрморт, — восхитился Леонард. — Такое прямо в Лувр! До Григория наконец дошло: — Да это тип по поводу ансамбля. Директор круиза. Белый. Мне говорили, что он ходит во всём белом. Включилась Ада: — Как добрались? У вас усталый вид. — Со мной приключилось так много пренелепейших историй… Григорий подошел к нему, похлопал по плечу: — Надеюсь, все позади. — Что значит позади? Не кажется ли вам, что мы попусту тратим время? Где девочки? Григорий растерялся: — Какие девочки? — Пока еще не стемнело, я хочу видеть девочек. Ведите их сюда. Всех. Если их здесь нет, то я на худой конец хочу посмотреть на Афро… На худой конец я начну с Ады. Ада остолбенела: — Ада — это я. И что вы хотите начать со мной на худой конец? — Сначала хорошенько рассмотреть. — Такого я не позволю, — возмутилась Ада. Леонард облокотился о перила веранды и застыл. Подошла Вильма: — Ну как? — Главное, чтобы не упал. Но говорит складно. Мастер изобразительного искусства начал свирепеть: — Соблаговолите пойти в спальню, мадам, и мы сразу приступим к делу. У вас в спальне хороший свет? — Моя спальня не оборудована для публичных просмотров. — Напрасно. Обнаженное тело лучше рассматривать при хорошем свете. Мне важно посмотреть, как обнаженное тело гармонирует с копьем, простите, с хлыстом… Ада открыла рот: — Хлыстом?! — Хлыст — это застывшее движение. Леонард представил себе голую Аду с хлыстом и мечтательно покачал головой. Вильма догадалась, о чем он подумал, и схватила его за руку: — И не мечтай. Живописец подошел к перилам: — Прекрасный морской воздух. Время наслаждаться жизнью, а не рассматривать картины. Наслаждаться жизнью во всех ее красках. Наслаждаться свободой и вседозволенностью. Вы, — он ткнул пальцем в Григория, — вы немедленно повезете меня к девочкам. Эту вдову… — он показал на Аду, — эту вдову брать не надо. Тоща. — Потом показал на Вильму. — Эту можно. И еще одна была. Такая стройная. Вильма не поняла: — Это он о в ком. — О Лимоне, — подсказал Леонард, — у него утончённый вкус. Обладатель утонённого вкуса схватил Григория за пуговицу: — Поехали к девочкам. И немедленно. Я чувствую, прилив вдохновения. Григорий махнул рукой: — Ладно, поедем. — Вы знаете, куда? — спросил его Леонард. — А то! 42. Явление министра В это время на веранде появилась министр. И всё пошло по-другому. Увидев художника, она всплеснула руками: — Зиновий! Что ты тут делаешь? В таком странном виде. Ответила возмущённая Ада: — А он развлекается. Только что предложил мне раздеться догола и взять хлыст. Ты его знаешь? — Это специалист по живописи. Академик. Академик Зиновий Зелёный. Академик заплетающимся голосом прогнусавил: — Пока еще не академик. — И кроме того, мой старый знакомый… Мы не виделись, пожалуй, лет десять. Бог мой, как летит время… — Ты совершенно не изменилась. — И ты тоже. Такой же! Напиться до чертиков. Одеться в идиотский костюм! — Дело в том, что по дороге сюда меня облили горчицей. — Зиновий, я тебя хорошо знаю. Не придумывай. Кому нужно обливать тебя горчицей! — Но меня облили. — И после этого ты надел этот костюм. — Мне одолжили этот костюм. Он не мой. Я даже не знаю, что в карманах.