— Вы уж далеко от туалета не отлучайтесь, — жалостливо посоветовала Лимона. Но теперь алкоголь придал живописцу силы, и он перешел в наступление: — Где эти картины? Я должен их увидеть. Немедленно. — Картины в спальне у Ады. — Почему в спальне? — Картины очень ценные. Поэтому мы и хотим вам помочь. — Как помочь? — Вам надо попросить Аду провести вас в спальню. — В спальню? Почему в спальню? — Если вы прямо скажете, что хотите посмотреть картины, она насторожится. — Но вдова может неправильно меня понять. Вильма замахала руками: — Ой-ой-ой. Не называйте её вдовой! Она обидится, и вас выгонят. Леонард продолжал: — Картины в спальне. Если вы скажете, что хотите пройти с ней в спальню, это должно означать, что вы хотите уединиться с ней, чтобы спокойно посмотреть полотна. Надо просто: мадам Ада, пойдемте к вам в спальню и займемся нашим делом. — Вы уверены, что она меня поймет именно так? — засомневался мастер кисти. — Только так. — В спальню, говорите. А по морде я не получу? — Говорит разумно. Начал трезветь, — шепнула Леонарду Вильма. — Хотя в некоторых вопросах лучше по морде, — задумчиво протянул художник. — Пойдемте на веранду, — предложил Леонард. На лестнице художник внезапно остановился и посмотрел на Лимону: — А кто вы такая? Вы работник музея? — Она помогает нам по технической части, — объяснила Вильма. Художник подошел к открытому окну: — Какой здесь вид! Какое море! И неожиданно громко запел: — Славное море, священный Байкал. — Теперь всё, — уверенно определила Лимона. — Больше не влезет. И в этот момент раздался треск. Пиджак на спине художника разорвался по шву. — Я зашью, — успокоила Леонарда Лимона. Она взяла художника за руки. — Пошли, пьянчуга. 12. Блондинка и полковник 40. Появление инопланетянина Григорий стоял на пляже и ждал, когда Ада выйдет из воды. В руках он вертел какой-то странный музыкальный инструмент, похожий на балалайку. Ждать пришлось недолго, через пару минут белокурая фея стряхивала с себя капли воды: — Не хочешь окунуться? — Нет. Она увидела инструмент в его руках: — Это Елена прислала? — Да. — Где она сама? — Задерживается, сказала, приедет часа через полтора. Зачем тебе эта балалайка? — Это не балалайка, это мандолина. — И зачем тебе мандолина? — Мы с Борисом будем читать Петрарку. Нужно, чтобы у него в руках была мандолина. Они вошли в дом. Ада отправилась в душ, Григорий поднялся на веранду. Ада вернулась в легкой полупрозрачной блузке. Григорий как всегда был галантен: — Таким, как ты, я бы запретил ношение подобных блузок. Они полностью выбивают мужчин из нормального рабочего состояния. — У здоровых людей здоровые эмоции должны проявляться только в желании совершить что-либо общественно полезное. — Пока что мне в голову приходит только одна общественно полезная акция — продолжение человеческого рода. — А если я попрошу тебя об одной услуге. — Чем меньше на женщине одежды, тем больше слушаются её мужчины. — Согласна. Только не доводи эту истину до абсурда. — Буду стараться, но это трудно. О чем ты хотела меня просить? — Елена предлагает мне продать две картины моего покойного мужа. — Она мне об этом говорила. Ты, вроде бы не возражаешь. — Да. Но… Это — память о муже. Мне нужно время подумать. Может быть, позже… — Елена сказала, что машина запущена, отступать трудно. Оценщик должен приехать со дня на день. — Значит, придется смириться. Жалко. Память о муже… Их беседу прервало неожиданное появление странного человека. Белый пиджак обтягивал его, как скафандр, белые брюки не доходили до туфель, шнурки, тоже белые, волочились по полу. Дойдя быстрыми шагами до середины веранды, белый человек встал как вкопанный. Ада была потрясена: — Кто это? — Скорее всего, инопланетянин, — спокойно предположил Григорий. — Как он сюда попал?