— Теперь её бы не пустили в поездку, нужны визы, мы теперь разные государства. Тогда было другое дело. Она находилась под следствием, и я поручилась, что она вернётся. А она исчезла. У меня потом были большие проблемы. — Под следствием! По какой причине, — Она же извращенка, другой, как теперь говорят, ориентации. Так вот она соблазнила двух девочек. Тогда доказано точно не было. Но потом выяснилась, что точно было. — То есть, она исчезла и больше не появляется. Дело должно быть закрыто по истечению срока давности. — Закрыто по истечению давности. Но люди-то живы. Если она появится, ей не только набьют морду… Вы знаете, как ее найти? — Нет-нет. Просто мне сказали, что она дружила с нашей актрисой и я поинтересовался. — Правильно поинтересовались. И актриса эта ваша — тоже извращенка. Гоните её в шею. В каком сериале вы теперь снимаетесь? Борис подробно ответил на вопросы и выключил телефон: — Теперь надо в Москву. Скорее в Москву. Скорее в Москву. Он несколько раз повторил «Скорее в Москву» с таким пафосом, что вошедшая в комнату Юля Недобитова, удивилась: — Ты собираешься играть Ирину в «Трех сестрах»? — Собираюсь. — Тогда я буду Соленым, — Почему не Тузенбахом. — Он хлипкий. Порепетируем? 67. Чебурашки и афины И снова Москва. В два часа, Борис был в кафе. Оля встретила его у входа: — Я вчера догадалась, кто убил соседку. Шофёр мне не понравился с самого начала. Ада уже пила кофе. Пригласила сесть: — Я тоже вчера смотрела «Убийство на пляже». Там есть сцена на пляже. Это ведь около моей виллы. Я не ошиблась? — Не ошиблась. — Ну и как расследование того ужасного случая Ты еще продолжаешь играть в Эркуля Пуаро? — Да. И у меня есть интересные результаты. Теперь я точно знаю, кто убил художника. — Кто? Уже не коварная блондинка? — Нет. — А зря. Это было бы очень красиво. И кто? — Лимона. — Интересный оборот. — Скажите, Ада, где сейчас Лимона? — Она по-прежнему работает у меня. — Здесь в Москве? В посольстве? — Да. — Домой на Украину не собирается. — Насколько я знаю, нет. — Правильно делает. Там бы ее посадили. — За что? — За совращение девочек. — Понимаю. Она убила художника за то, что он мог разоблачить ее нетрадиционную ориентацию. Да, в те времена, это считалось преступлением. Это ужасно. — Действительно ужасно. Только вот, если бы кто-то и хотел убить художника из-за боязни, что тот разгласит его нетрадиционную ориентацию, то, это, скорее всего, были бы вы, Ада. Не так ли? Ада молчала. — Так. Именно так. К лицам мужского пола вы всегда относились, как бы точнее сказать… индифферентно. Меня это удивляло. Я себе задавал вопрос: почему. Ответ только один. Вы любите женщин. Я это допускаю. И не осуждаю. Но Дина меня разубедила, она рассказала, вы были счастливы замужем, вы любили мужа, и он вас любил. — Любил? Он не мог меня любить. Он любил садовника, которого я сразу же выгнала, после того, когда он умер. — Даже так! Вы оба… — Ну и что. Подобного рода привязанность не преступление. — Не преступление. Преступление — убивать людей. — Я никого не убивала. — Вы действительно никого не убивали. У вас была любовница, мужеподобная Лимона. Она предана вам, исполняет все ваши просьбы. И умеет пользоваться копьем. Вместо копья шпага. Правда, романтично? Ада молчала. — Вы не могли допустить, чтобы оценщик, признал картины вашего мужа подлинниками. Тогда бы их отправили в музей, и вы лишились бы своего Дали. Но убивать самой! Вы всегда на виду. Иное дело Лимона. И вы заставили глупую и покорную девочку убить человека. Нехорошо. Очень нехорошо. — Нехорошо ворошить старые дела. Нехорошо и бесперспективно. Это было в другой стране, пятнадцать лет назад. — Вы правы. Ворошить старые дела действительно бесперспективно. Но всё-таки в конце концов добро всегда побеждает зло. — Это в кино. А в жизни каждый человек сам определяет, что для него зло, что добро. — Что бы делало добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? — продекламировал Борис. Ада оживилась: — Ты играл Воланда! — Не приглашали. Последний вопрос. Просто ради любопытства. Под какой картиной прятался Дали? Под Афродитой или под Афиной? Скажите. Теперь это не тайна. — Я скажу только то, что муж писал с меня Афину. — А я думал, с вас он писал Афродиту. — Ты ошибался. Ты очень много раз ошибался, Борис. — Вы правы. — В сериалах ты Робинзон. А по жизни Чебурашка. — Верно. — А был бы прекрасный сериал. «Наивный Чебурашка и коварная блондинка». Ладно. Мне пора на работу. Дела. И она направилась к выходу. — Самый последний вопрос, — остановил её Борис. — Вы счастливы? — Да.