– Сейчас речь о другом, – прошипела Лорен. – Какие деньги? – удивилась Амелия. Как же Уитни была благодарна ей за то, что разговор теперь можно увести в сторону. – В ящике с нижним бельем лежал конверт с деньгами. Он исчез. – Но Лорен его не брала. – Амелия недоверчиво покачала головой и посмотрела на сестру. – Ведь не брала? – Не всем повезло родиться богатенькими, Миллс. – Лорен в отчаянии вскинула руки. – Да это ничто по сравнению с тем, что отняли у меня вы! Мою сестру. Мою мать. Уитни едва сдерживалась. – О чем ты? – Из-за вас умерла моя мама. – Твоей маме я не делала ничего плохого. Она была моей лучшей подругой! – Из-за вас она умерла, – отрезала Лорен. – Вы хоть представляете, во что превратилась моя жизнь? Каково это – кочевать по приемным семьям? Вы хоть раз подумали обо мне? У Уитни внутри все опустилось. К своему стыду, она и правда не думала о ребенке, которого видела лишь пару раз. – Мне жаль, что жизнь у тебя была нелегкой, – сказала Уитни. – Только я тут ни при чем. Винить в этом следует совсем не меня. – Хватит врать! Я знаю правду, – сказала Лорен, но в ее тоне не было прежней убежденности. – Ты знаешь лишь часть. А вся история тебе неизвестна. – Уитни посмотрела в глаза дочери. – Позволь мне тебе объяснить. – Сейчас на это нет времени, – возразила Лорен. – Мы с сестрой отправляемся в путешествие на машине. Хотим побыть вместе, компенсировать все те годы, которые вы у нас отняли. – Путешествие? Так вот в чем твой план? Уитни пыталась собрать воедино все части головоломки. Когда она выяснила, что исчезновение Амелии связано с Лорен, тайный замысел стал казаться ей еще более зловещим. Что-то похожее на месть. Наверное, Лорен собиралась обратиться в полицию или настроить Амелию против нее. Сейчас Уитни поняла, почему телефон Амелии не отвечал, откуда в доме появились странные предметы, и зачем Лорен при ней назвала Амелию «Милли». – Значит, это ты подбросила записи из дневника мамы в мою комнату! То, что она написала о ночи, когда у меня была передозировка. – Лорен кивнула, и Уитни восприняла это как разрешение продолжать. – И поставила нашу с Милли фотографию на комод Амелии. – Лорен снова кивнула. – Ты хотела, чтобы я нашла все это, когда вы с Амелией уедете из города. И все для того, чтобы заставить меня мучиться. Чтобы я думала, будто моя дочь сбежала, потому что выяснила правду. Лорен не ответила, но Уитни заметила, как дернулся уголок ее рта. – Да это просто путешествие! – сказала Амелия. – Какой побег?! Просто у меня есть и свои интересы. – Тогда зачем выключать телефон? Зачем хитроумный план с домом стариков? – Она посмотрела на Лорен, по-прежнему не в силах понять, в чем дело. – На что ты рассчитывала? Чего добивалась? – Не знаю. Наверное, хотела, чтобы вы почувствовали угрызения совести, – ответила Лорен. – По вашей вине вся моя жизнь пошла наперекосяк. Но вот я нахожу вас с Амелией, и что же вижу? Вы получили все, чего желали, и живете припеваючи! Так что, да, я хотела наказать вас. Заставить испытать то, что испытывала я. Хотя бы толику моих страданий. Уитни знала, что жизнь не баловала Лорен. Она и представить не могла, как много невзгод выпало на ее долю. С одной стороны, Уитни радовало, что она избавила Амелию от такой жизни. Однако, с другой стороны, жаль, что Лорен испытала на себе все тяготы сиротства. Амелия отпрянула, ее глаза сузились. – Я… понятия не имела. Честно говоря, в голове полная каша. Когда Лорен рассказала мне, кто она, я совершенно растерялась. Кому верить? Я не знаю, сестры ли мы, но знаю, что ты многое от меня скрывала. Ты оказалась совсем не такой, как я думала, и… Я не могу больше. Надо разобраться. – Да, – кивнула Уитни и повернулась к Лорен. – Я понимаю, что ты чувствуешь. – Лорен насмешливо взглянула на нее и закатила глаза. Уитни подняла руку. – Нет, правда понимаю. И ты ошибаешься: я страдала. Ощущала потерю, печаль и… иногда раскаяние. Но не за то, что ты думаешь. Если бы вы обе просто выслушали меня, узнали бы, что произошло на самом деле, вы бы поняли… – Кто поверит душещипательной истории лгуньи? – усмехнулась Лорен. Но Амелия внимательно посмотрела на мать. – Я… м-м-м… хочу послушать, что она скажет. В груди Уитни разлилось облегчение. Раньше она не собиралась открывать Амелии правду о том, кто она. Но теперь выбора не оставалось. И она была готова. Глава 37 Ну что ж, начнем. Выслушай самую тяжелую и страшную часть этой истории. Я не хотела, чтобы ты когда-нибудь все узнала. Не потому, что ты не заслуживаешь правды, а потому, что я пыталась уберечь тебя от нее. Я и сейчас боюсь, как бы она тебе не навредила. Однако выбора у меня нет, верно? Когда у меня начались роды, Дэн был в командировке. Он рвался домой, но не смог поменять билет на более ранний рейс. Маму я отправила домой. Не могла терпеть ее осуждающих взглядов. В то утро, когда мы с Дэном вернулись от Милли, они с папой были у нас. Они выслушали Дэна и, конечно, встали на его сторону. Из-за многочисленных прошлых грехов родные мне не верили. Вот только между мной и Митчем никогда ничего не было. Дэн был моим единственным мужчиной. Я наконец-то рассказала ему все. Что я была коварной лгуньей. Что Митч никогда не был моим парнем. Что я все выдумала. Больше всего я боялась, что Дэн бросит меня, когда узнает неприглядную правду. А что вышло? Самое смешное – он даже не поверил мне. А продолжал верить в измену, которой не было. Наверное, виновата я сама. Моя мама всегда говорила, что мне нужно было стать актрисой. Несмотря на обвинения, мы с твоим отцом остались вместе. Он чтил семейные устои и считал себя вправе подавлять меня моральным превосходством. В его глазах я уже не была беззащитной девушкой, которую нужно оберегать. Я превратилась в порочную ведьму, которую нужно держать в узде. Теперь ясно, почему наш брак был обречен? В любом случае, твое появление на свет произошло неожиданно. Ты родилась на несколько недель раньше, а его как раз отправили в командировку. Однако мама продолжала язвить даже во время родов – твердила, что понимает истинную причину отсутствия Дэна. Разве я могла привести тебя в этот мир с таким негативом? Я-то знала, как было на самом деле. Я говорила чистую правду. И не заслужила обвинений. Ты – точно не заслужила. Я рожала тебя так же, как потом растила. В одиночестве. Без поддержки родных. И после родов ощутила такой прилив любви, какого не испытывала раньше. Никогда я не чувствовала ничего подобного по отношению к родителям, Кевину, Милли или даже Дэну. От меня зависела целая человеческая жизнь, и осознание этого было сокрушительным, пугающим и волнующим одновременно. Я была погружена в новые переживания… И тут произошло нечто странное. Мельком я посмотрела в открытую дверь палаты. По коридору ковыляла беременная женщина. У нее начались схватки, и она пыталась ускорить процесс ходьбой. Женщина взглянула на меня, и наши глаза встретились. Превозмогая боль, она подняла руку, чтобы помахать. Я улыбнулась и помахала в ответ. Это была Милли. К середине ночи Дэн еще не приехал. Наверное, застрял в Чикаго, где у него была пересадка. Стоял март. Дэн сказал, что, по прогнозам, снег будет идти до утра. В общем, было неясно, когда он вообще прилетит. Я провела без сна не знаю сколько часов. Тужилась. И наконец испытала блаженство от того, что держу на руках совершенное, трогательное новорожденное существо. Потом кормление. Плач ребенка. И наконец мы обе заснули. Чудные мгновения жизни. Меня разбудил шум. Кто-то ходил по моей палате. Сначала я подумала, что медсестра, однако, открыв глаза, увидела рядом с кроватью Милли, которая держала на руках ребенка. – Извини, что разбудила, – сказала она. – Хотела познакомить тебя с Бетани. Я очень обрадовалась, что она меня разыскала. Полусонная, я приподнялась и села на кровати, отмахнувшись от ее извинений. – Познакомься с моей Амелией. Никогда не забуду улыбку на ее лице. Уверена, тогда она вспомнила наш давнишний разговор. Когда мы только подружились, я спросила ее: – Милли – уменьшительное от Амелии? Мы валялись на траве в школьном дворе во время обеда. Глядя на небо сквозь ветки дерева, Милли с тоской ответила: – Можешь представить меня в роли Амелии?.. О, все было бы иначе! Наверное, я носила бы бантики в волосах и красивые платьица. У меня были бы любящие родители и комната в розовых тонах. Я тогда рассмеялась, но, честно говоря, подумала: действительно, было бы здорово. – Нет, мое настоящее имя не Милли, – объяснила она. – Тони Миллиган. Подруга детства называла меня Милли, с тех пор и повелось. В ту ночь в больничной палате Милли пожелала моей дочери, чтобы ее жизнь сложилась так, как мы и мечтали тогда. А потом она подошла к колыбели, и до меня вдруг дошло – что-то не так. Моя малышка не дышала. Я не верила своим глазам. Разве такое возможно? Как мог здоровый ребенок ни с того ни с сего умереть? Девочка лежала совершенно неподвижно. Холодная.