– Знал, что ты не сможешь отказать такому количеству деньжищ. Мужик в гавайской рубашке снова заинтересованно на нас взглянул, а брови Берни слегка опустились к переносице. – Просто поговорю с ней, и все. Может, я и не соглашусь. Лейтенант Стайн ушел. Я доел мясные обрезки и вытянулся на прохладных плитах пола. Что за жизнь! Я с наслаждением вспоминал недавно пережитую погоню. И еще раз. И еще. Через какое-то время я заметил, что парень в гавайской рубашке пересел поближе к Берни и завел разговор – сначала о гавайских рубашках, потом переключился на что-то еще. – Я управляю, можно сказать, хеджевым фондом для самых маленьких. – Для самых маленьких? – не понял Берни. – Не в смысле умственных способностей и всякого, – быстро поправился парень в гавайской рубашке. – Я имею в виду, для умелых людей, которые по той или иной причине не стали инсайдерами Уолл-Стрит. В последнее время я неплохо поднялся на сырьевых товарах. Вы знакомы с основами фьючерсных сделок на олово? Бри потянулся за стаканом, по пути свалив солонку с перечницей. – Вряд ли это так сложно, – сказал он. – Именно, – подтвердил парень в гавайской рубашке. А когда бармен протянул Берни бурбон, добавил, – я сам заплачу. Дальше они принялись обсуждать олово, подъем и падение акций, Боливию и прочие загадочные вещи. Веки у меня стали тяжелыми, слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. Я позволил им закрыться и отключился. Это ведь всего лишь безобидный разговор. Пока чековая книжка Берни покоится в его кармане, мы в порядке. Некоторое время спустя я проснулся, чувствуя себя просто превосходно. Я встал, как следует отряхнулся и огляделся. В баре не осталось никого кроме меня, бармена, парня в гавайской рубашке и Берни. Единственным абсолютно трезвым существом был я. Потом в списке шел бармен, за ним парень в гавайской рубашке, и только затем – мертвецки пьяный Берни. И он уже достал чековую книжку. Глава вторая В старые времена, когда с нами еще жила Леда, я спал в коридоре, привалившись спиной к двери – Леда отчего-то совершенно не желала видеть меня в спальне. Теперь же я сплю на кровати в ногах у Берни, устроившись на том старом комковатом одеяле, что мы с ним купили на распродаже. Его комковатая набивка вызывает у меня очень приятные ощущения, которые очень сложно объяснить. Однако в те ночи, когда Берни начинает храпеть – например, когда перед этим мы наслаждались вечером в «Сухом ущелье» – я возвращаюсь к своему привычному месту у входной двери. Именно поэтому я и услышал, как неподалеку остановилась машина. Еще толком даже не рассвело. Я встал, подошел к высокому и узкому окну рядом с входной дверью, и выглянул наружу. Водитель, одетый весь в черное, вышел из машины и распахнул заднюю дверь. Наружу показалась некая блондинка – тоже вся в черном. Очень уж много черного без всякого предупреждения. Я тут же начал лаять, толком не понимая, почему. Из соседнего дома тут же послышалось визгливое: «Тяв! Тяв! Тяв!» – это проснулся Игги. Я залаял громче, и Игги не отставал. Он вообще был замечательным другом. Мы провели вместе множество замечательных дней – о, я с удовольствием бы рассказал вам пару историй. Потом, правда, к дому Игги завернул торговец электроошейниками. К новому ошейнику Игги так и не привык, поэтому большую часть времени оставался взаперти. У нас с Берни, конечно, никаких электроошейников не было и быть не могло. Берни тогда взял у торговца ошейник, бодрым шагом вышел за пределы ограды, и его тут же сильно тряхнуло током. Ошалело качая головой, Берни отправил торговца вместе с его электрическими ошейниками восвояси. Зачем вообще эти штуки нужны? Лично я не склонен убегать – за исключением, конечно, тех случаев, когда ведущая к каньону калитка остается открытой; или когда до моих ноздрей доносится притягательный аромат лисы; или когда по улице едет странная машина; или когда я вдруг слышу… Женщина в черном быстрым шагом зашагала по тротуару. Ее украшения сияли в лучах показавшегося из-за крыш солнца. Я пригляделся: кольцо на ее пальце сверкало особенно ярко. У Леды было похожее, но гораздо меньше. Точнее, стоило бы сказать, когда-то у Леды было похожее, потому что совсем незадолго до того, как они с Берни расстались, произошла очень неприятная история, где меня обвинили в пропаже кольца. Зачем, спрашивается, мне понадобилось бы зарывать чужое кольцо? Есть ли у меня хотя бы обрывочное воспоминание о том, как я занимался хоть чем-нибудь отдаленно схожим? Конечно, нет. Так что я себя виноватым совершенно не чувствую. Женщина наклонилась к двери и нажала на кнопку звонка, но тот уже давным-давно не работал, а Берни все никак не мог найти время, чтобы его починить – как и уйму других сломавшихся вещей. Время от времени он все же доставал ящик с инструментами и предпринимал попытку сократить список неотложных ремонтных дел. О, какие потрясающе интересные это были дни! В прошлый раз он взорвал тостер, а еще как-то раз туалет… Тук-тук. Женщина в черном сообразила, что звонок не работает – и надо сказать, сделала она это быстрее, чем большинство других посетителей. Мне этот звук почему-то ужасно не понравился, и я снова начал лаять. Ко мне тут же подключился Игги. Женщина застучала еще пуще – не в смысле сильнее или громче, скорее с таким быстрым, раскатистым звуком: тра-та-та-та. Похоже на стук каблуков по гладкому полу. – Есть здесь кто? – в ее голосе чувствовалась сталь. – Откройте. Я помчался по коридору – мимо пустующей комнаты Чарли (что означало, что сейчас не каждые вторые выходные и не День благодарения, или о чем там Берни и Леда в итоге договорились), прямиком в комнату Берни. Он лежал на спине, распростершись на перекрученных простынях и прикрыв рукой глаза. В воздухе чувствовался запах бурбона и сигарет – и еще запах Берни, которому не мешало бы помыться. Я гавкнул – не слишком громко, все-таки, мне было его жалко. Я знал, что ему сейчас нужно, потому что видел его в такой ситуации неоднократно: поспать, выпить обезболивающее, заварить кофе, потом полежать с холодным мокрым полотенцем на лбу. Тук-тук-тук. Словом, время эта женщина выбрала крайне неподходящее. Я гавкнул еще раз, теперь громче. – Ух, – слабым голосом произнес Берни. – Кха. Я подошел к краю кровати и потянул за угол свисающего одеяла. Берни потянул назад. Вообще он был большим и сильным мужчиной, но прямо сейчас был слаб, как ребенок. Я выдернул из-под него простынь. – Чет, какого черта? – простонал Берни, все еще прикрывая глаза рукой. Я тем временем каким-то образом запутался в простыне с ног до головы. Теперь я ровным счетом ничего не видел – и это всегда меня жутко бесило. Я заметался из стороны в сторону, пытаясь сорвать с головы ткань, катался по полу – и судя по звуку, свалил что-то с тумбочки – и в конце концов смог вырваться на свободу. Берни уже сидел на краю кровати, приоткрыв один красный глаз. – Поспать, – прохрипел он. – Мне нужно еще… Тук-тук-тук. Берни открыл второй глаз – каким-то образом еще более красный, чем первый. – Что? – сказал он. – Кто? Я гавкнул. – Кто-то у двери? – Берни потянулся к будильнику, стоящему у кровати. Судя по всему, это было плохой идеей, потому что он тут же сморщился. – Ай, – сощурившись на будильник, Берни протер глаза, посмотрел на цифры повнимательнее. – Сейчас ведь только… Тук-тук-тук-тук-тук! Этот грохот сводил меня с ума – и возможно, не только меня одного. Берни приложил к голове ладонь, встал, покачиваясь, словно комната перед ним вертелась из стороны в сторону, и поплелся в ванную. Вскоре оттуда послышалось журчание, и я живо вспомнил, что мне тоже не помешало бы в туалет. Затем зашумела вода в кране, щелкнула крышка флакончика с таблетками – этот звук мне всегда нравился. Стук тем временем продолжался, а Игги не прекращал неистово тявкать. Довольно скоро Берни вышел из ванной. Он успел побриться, причесать волосы – правда, сбоку все равно торчала выбившаяся прядка, но это было не очень заметно – и надеть халат в горошек. Затем, придерживая халат одной рукой – я припомнил, что пояс от него в прошлый визит Чарли мы использовали для игры в перетягивание халата, и в итоге мы всей кучей рухнули на пол (но пояс остался у меня, а значит, я выиграл, верно? В этом же смысл игры?) – так вот, затем… о чем это я… Ах да, точно: Берни двинулся к входной двери. Тук-тук-тук. – Господь всемогущий, – сказал Берни. – Да иду я, иду. Он повернул дверную ручку и потянул дверь на себя – кажется, куда сильнее, чем собирался – широко распахнув дверь. Рука Берни соскользнула, и дверь с грохотом ударилась о стену. Вторая рука Берни, придерживающая халат в горошек, тоже соскользнула, и полы его разошлись. Взгляд блондинки – глаза у нее светло-зеленые, как мне показалось, но не верьте мне на слово, Берни всегда говорил, что с цветами у меня не очень – опустился вниз. Глаза у нее расширились. Затем она перевела взгляд на лицо Берни, недовольно прищурившись. – Похоже, я ошиблась, – сказала она. Однажды мы с Берни смотрели по Дискавери передачу про полярных медведей – классные же они! – и там был один такой кадр с длинной острой льдинкой – с нее еще медленно капала вода. В Долине никаких льдов, конечно, отродясь не было, но по какой-то причине голос женщины прочно ассоциировался именно с этим кадром. Подумать только, как забавно работает наш мозг. Берни тем временем только растерянно моргал. – Гм, – сказал он. – Я искала частного детектива по имени Берни Литтл, – сказала женщина. – Бинго, – подтвердил Берни. – Прошу прощения? – Вы его нашли, вот что я имел в виду. Я Берни Литтл. А это, – он повернулся и махнул рукой в мою сторону, и полы его халата на мгновение разошлись вновь, – это Чет. Женщина перевела на меня настороженный взгляд. Мой хвост сам собой заходил из стороны в сторону. – Чем могу помочь? – продолжил Берни. – Меня зовут Аделина Боргезе, – сказала женщина. – Приятно познакомиться, – Берни протянул ей ладонь. Аделина Боргезе на это никак не отреагировала. – Тот полицейский ничего вам не сказал? – спросила она. – Я думала, все уже улажено. – А, – вспомнил Берни. – Клиент с нелеп… – он резко замолчал. – Проходите, пожалуйста. Кабинет там, – он махнул рукой в сторону коридора. Взгляд Аделины последовал вслед за движением его руки, после чего остановился на лежащих на полу трусах. Берни это тоже заметил. – Э-э, она в отпуске, – сказал он. – Горничная. У нас что, горничная есть? Мне столько всего нравится в Берни – например, с ним каждый день узнаешь что-то новое! Но сейчас было не время об этом думать. Я пулей вылетел на улицу, домчался до булыжника в конце подъездной дорожки и задрал заднюю лапу. Тут же я услышал знакомое «тяв-тяв-тяв», и, все еще с задранной лапой, обернулся на звук – я могу голову почти на сто восемьдесят градусов повернуть, если понадобится – и увидел в окне соседнего дома Игги. Его, конечно, всегда приятно увидеть, но… Ой. Знаете что? Он тоже задрал заднюю лапу. Вскоре после этого мы уже сидели в кабинете – Аделина Боргезе на стуле для посетителей, Берни – за своим столом, я – неподалеку. Берни успел переодеться – теперь на нем были штаны цвета хаки, рубашка была заправлена, а на ногах красовались туфли, и выглядел он куда как лучше. Еще он сварил кофе. Я запах кофе обожал, хотя на вкус он мне не особенно нравился. Я из всех напитков выбирал воду, хотя однажды, когда я оказался посреди пустыни вместе с группой байкеров, то провел веселенькую ночь с пивом. Но сейчас не об этом. Берни замечательно расспрашивает людей о сути дела. Его умение вести расспросы и мой нос – вот что, я считаю, так возвышало детективное агентство Литтла над всеми прочими. Я устроился поудобнее и принялся смотреть, как Берни работает. – Сливки? Сахар? – спросил он, наливая кофе. – Черный, – ответила Аделина Боргезе. – Я тоже пью черный, – заметил Берни. – У нас есть что-то общее. Видите, о чем я? Просто блестяще. Правда, эта женщина оказалась твердым орешком, потому что в ответ на эту фразу она только поджала губы. – Мечтайте. Берни отхлебнул кофе, и руки у него подрагивали. – Ах, – сказал он. – Кофе что надо. Аделина Боргезе отпила из своей чашки, не сказала ни слова и больше ни разу к ней не притронулась.