– 40 – Она стояла на коленях перед своей тумбочкой, пытаясь решить, что ей взять с собой, когда они нашли ее. Констанс села на кушетку Лилли, ее лицо было бледным и взволнованным. – Твоя поездка домой не поможет твоему брату. Дождись хотя бы, пока будут новые сообщения. – Я не домой. Я в Париж. – В Париж? Почему в Париж? – Он там в отпуске. Капитан Фрейзер. Он и мой брат собирались провести там дня два. – Ты с ума сошла. Самовольное отсутствие… – Я получила разрешение. Мисс Джеффрис была очень мила. Лица ее подруг внезапно приняли комические выражения. Даже Анни и Бриджет, которых трудно было чем-то потрясти, смотрели на нее с ошарашенным видом. Анни наконец восторженно проговорила: – Она отпускает тебя в Париж? Чтобы ты там проводила время с офицером? Ничего себе! – Мы не говорили о том, куда я еду. Она предложила мне двухдневный отпуск, и я его взяла. – Ты сильно рискуешь, – не отступала Констанс. – А если все выяснится? С тех пор как газеты дома начали печатать истории о женщинах из ЖВК, которых отправляют домой по причине беременности, здешняя администрация корпуса глаз не смыкает. Если кто-нибудь увидит тебя с ним в Париже… – Этого не случится, – сказала Лилли самым твердым голосом, какой у нее получился. – Я еду туда только для того, чтобы избавить его от лишних волнений. – Туда путь неблизкий, – сказала Бриджет. – Тебе придется там ночевать. – Я знаю. Найду пансион рядом с вокзалом, а завтра утром назад первым поездом. – И все же я не думаю… – начала было Констанс, но Анни и Бриджет зашикали на нее, не дали закончить. – Перестань уже. Пусть уж она поступает как считает нужным. Никакого вреда от этого не будет, пока она в здравом уме, – сказала Анни. – Так ты что собираешься брать? – спросила Бриджет. – Лучше уж взять что-нибудь, кроме формы. На всякий случай. – На какой случай? – На тот случай, если ты где-то будешь проводить время с капитаном Фрейзером. Меньше шансов, что тебя поймают, если ты будешь по гражданке. Но Констанс не сдавалась без боя. – Не слушай их, Лилли. Это безумие. Если ты так переживаешь за капитана Фрейзера, пошли ему телеграмму в отель. Мисс Джеффрис наверняка сможет это устроить. А ты сможешь отправиться в Сент-Омер и провести пару дней одна. – Я тебя понимаю, Констанс, но мне нужно сделать то, что я задумала. Они с Эдвардом так давно дружат. Каковы бы ни были наши разногласия, мне невыносима мысль о том, что он узнает об этом из телеграммы или письма, как я. Лилли принялась складывать в сумку вещи, которые могли понадобиться ей в ее двухдневной поездке. Она достала из тумбочки гражданскую одежду и простую пару туфель. Она поговорит с Робби, а остальное время будет предоставлена сама себе, и она не хотела проводить это время в тяжелой, несвежей форме. Она нашла шляпку, перчатки, смену нижнего белья, взяла свой халат, уложила все это в саквояж. – А хочешь, я тебе дам это? – Анни протянула ей халат и нижнее белье пугающего цвета изумрудной зелени. – Это настоящий искусственный шелк. Уверена, тебе пойдет. – Ты так добра, Анни, но мой халат на одну сегодняшнюю ночь меня вполне устроит. Спасибо. – Ну, хотя бы побрякушки возьми. Вот моя жемчужная нитка. На, надень. – Да я и так переживу… – возразила Лилли, но Анни уже засунула нитку жемчуга ей в саквояж. Лилли посмотрела на часы. Без двадцати пяти одиннадцать. Если она хочет успеть на поезд до Сент-Омера, ей пора выходить. – Кто-нибудь из вас не мог бы меня подвезти до станции? – Я тебя подвезу, – сказала Констанс. – У меня будет еще десять минут, чтобы тебя отговорить. Не успели четыре женщины выйти из палатки, как Бриджет хлопнула себя по лбу и потрясенно вскрикнула. – Прошу у всех прощения. Я на минутку. Идите без меня. Бриджет вернулась к ним через минуту или две. Лилли показалось, что ее подруга похожа на козу, побывавшую в огороде. Что же было у нее на уме? – Лилли, – прошептала Бриджет, – у меня есть кой-что для тебя. – Да? Что же это? – Не так громко. Я не хочу, чтобы остальные слышали. Остановись-ка здесь, я тебе его дам. Бриджет дождалась, когда Анни и Констанс отойдут подальше, потом передала Лилли жестяную коробочку размером с игральную карту. На коробочке не было никаких обозначений, и она оказалась на удивление легкой. – Что это? – спросила заинтригованная Лилли. – Кое-что такое, что может тебе понадобиться, – сообщила Бриджет. – На всякий случай. – О чем это ты? – Это тебе для защиты. Не волнуйся. Капитан Фрейзер будет знать, что с этим делать. – Ты яснее не можешь сказать? – пробормотала Лилли, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. Если она опоздает на утренний поезд до Сент-Омера, то начать свое путешествие сможет только много часов спустя. – Я правда не понимаю, что ты имеешь в виду. Бриджет, прежде чем ответить, посмотрела в одну сторону, в другую – явно чтобы убедиться, что никто их не услышит. – Ты слышала что-нибудь про французское средство? Кровь прихлынула к лицу Лилли. Она слышала и имела об этом весьма туманное представление, но этого вполне хватало, чтобы ее потрясти. – Послушай меня, Лилли. Ты, возможно, найдешь капитана Фрейзера и скажешь ему про своего брата, он тебя поблагодарит, и вы пойдете каждый своей дорогой. Но возможно, что вы останетесь вместе. И я только говорю тебе, что к этому нужно быть готовой. – Я… я правда считаю, что в этом нет необходимости. – Может, ты и права. А если ты права, то об этом никто не узнает. Но если окажется, что права я, то я думаю, ты порадуешься, что у тебя есть эта маленькая коробочка. В первые несколько часов ее путешествия, хотя она и пыталась изо всех сил выкинуть это из головы, присутствие маленькой жестяной коробочки в ее саквояже выводило ее из равновесия. Что, если произойдет какой-то несчастный случай, и эту коробочку найдут в ее саквояже? Что, если о ней каким-то образом узнает Робби? Одна только эта мысль ужаснула ее. В Сент-Омере она села на поезд до Амьена. Поезд прибыл по расписанию, что позволило ей посетить туалет и купить еду. Не ахти какой ланч – одна тартинка с черствым хлебом и с тоненьким слоем масла с чашкой очень крепкого кофе, но даже это немного улучшило ей настроение. Путь из Амьена до Парижа занял более двух часов, поезд останавливался почти на каждом перекрестке, у каждой проселочной дороги. Они прибыли на Гар-дю-Нор в начале пятого, и, хотя солнце уже начало клониться к горизонту, она решила пройти две мили до Вандомской площади пешком. Она давно не была в Париже и теперь решила, что с удовольствием пройдется по нему до захода солнца. Кроме того, это даст ей возможность собраться с мыслями перед встречей с Робби. Она подошла к газетному киоску в зале прибытия, чтобы навести справки, и увидела, что у продавца есть маленькие сложенные карты центрального района. Она бывала в Париже, но всегда с матерью, их всегда возили с места на место, и теперь ей, чтобы сориентироваться, требовалась помощь. Карта стоила всего пятьдесят сантимов, она купила одну, уселась на скамейку неподалеку, поставив саквояж себе под колени. Путь до отеля был достаточно прямой: с рю де-Моберж на рю Лафайет, налево на рю Алеви, потом пересечь площадь де-л’Опера де рю де-ла-Пэ, которая выводила прямо на Вандомскую площадь. Повсюду она видела признаки войны, они не особенно бросались в глаза, но все равно присутствовали. Большинство витрин, мимо которых она проходила, были пусты или же демонстрировали мрачные предметы траура. В некоторых она видела патриотические плакаты, такие решительные, лишенные эмоций и серьезные, что Лилли пришлось не раз подавлять улыбку. «Économisons le pain en mangeant des pommes de terre», – сообщал один (Экономь на хлебе – ешь картошку). Или не менее серьезный: «Semez du blé – c’est de l’or pour la France». Она подумала: маловероятно, что парижане будут сеять пшеницу в этот сезон, хотя пшеница для Франции, как утверждал этот лозунг, – чистое золото. Плакат за плакатом сообщал, что в такое-то число будет проведен национальный день в помощь той или иной достойной группе: сирот, армии в Африке, туберкулезных больных, даже обычных французских солдат, или, как их еще называли, poilu. Если в окнах магазинов и были выставлены какие-то товары на продажу, то Лилли вряд ли сочла бы легким поход за покупками, поскольку к стеклу изнутри были приклеены бумажные ленты, что должно было защищать стекла в случае воздушной атаки. Эти ленты удивительным образом притягивали к себе взгляд, впечатление создавалось такое, будто к стеклу прилеплены изящные москитные сетки. Заклеены были даже огромные окна магазина «Галери Лафайет», и Лилли подумала, используется ли такая мера предосторожности для защиты витражей в громадном стеклянном куполе, венчавшем здание. На большинстве зданий, мимо которых она проходила, висели аккуратные объявления. Abris à 60 personnes[16], гласил первый плакат, к которому она подошла. Потребность в таких плакатах поначалу показалась ей странной, но потом она вспомнила цеппелин и воздушные налеты, которым Германия постоянно подвергала Париж и Лондон. Эти объявления сообщали о количестве человек, которые могут разместиться в подвале в случае бомбардировки. Она побаивалась, что ее пообтрепавшаяся форма может вызвать неприязнь прохожих, но ее вид, казалось, никого не волновал. Напротив, большинство людей улыбались ей, некоторые вежливо кивали, а несколько человек даже остановились, чтобы пожать ей руку и поблагодарить за помощь Франции и ее народу. Она прошла мимо Оперного театра, фасад которого был закрыт деревянными щитами и мешками с песком, и свернула на рю де-ла-Пэ. Чуть дальше она видела огромную колонну в центре Вандомской площади со статуей Наполеона, все еще грозно смотрящего с вершины. Саквояж уже начал оттягивать ей руку, на висках стал проступать пот, тело взмокло. Она перебросила саквояж в левую руку и ускорила шаг. Давай уже, закончи поскорей свое дело, сказала она себе. И тогда тебе останется только пережить остаток этого дня. Она подошла к дверям отеля «Ритц», остро ощущая свой убогий вид, но швейцар повел себя так, словно он ничего необычного не заметил. Лилли быстро прошла к стойке портье, держа спину как можно прямее, так прямо, что даже ее мать одобрила бы. – Bonjour, monsieur. Je m’appelle Elizabeth Neville-Ashford. Mon frère… – Конечно, леди Элизабет. Добро пожаловать в отель «Ритц». Виконт Эшфорд еще не прибыл, но капитан Фрейзер уже здесь. – Я подумала, не могли бы… – Сейчас я позову одного из наших коридорных. Он проведет вас в номер лорда Эшфорда.