Вообще, как она могла довериться цыганам? Почему не задумалась, что такие хоромы не зарабатываются честным трудом. Как могла не видеть пропасть, в которую падала. Хорошо, что с зарплаты купила печку на дачу, старичка пожалела, – торговал в холод художествами из металла. Отнесла на дачу, вдруг Григорий Фомич на зимнего зайца пойдет, захочет, отдохнуть на даче, печка пригодится. Где я простудилась? Конечно, в одном пальто, оренбургском платке не очень – то жарко зимой. Распаренная, после мытья полов конторских помещений, Валентина выбегала, чтобы успеть на рабочий автобус. Вот и подхватила опять этот бронхит. «Почему так долго нет Марго? – стала волноваться Валентина. —Наверное, опять заболталась с кем – нибудь, любитель пофилософствовать» Валентина не знала, что Марго прекрасно справилась с уборкой помещений вместо нее. Она же видела, как мама орудует шваброй, как аккуратно вытирает тряпкой шкафы, как не трогает никакую бумажку на столе. Но одно дело играть в принцессу, оглядывая себя в зеркале, пока мама моет полы, а другое – столько кабинетов перемыть. Марго устала, спустилась вниз, хотела выйти, но в окно увидела, что рабочий автобус проехал мимо. «Автобус ушел! Что же делать? – испугалась Марго. – Следующий будет в шесть утра увозить ночную смену. Ладно, подожду его здесь, в раздевалке, услышу, рабочие начнут собираться домой, я проснусь. А сейчас очень хочется спать. Она посмотрела на открытый шкафчик с наклейкой, улыбнулась. Вспомнила, что у нее в детском саду с уточкой был, но здесь кораблик нарисован. Марго залезла в шкафчик, подобрала коленки к подбородку, уткнулась в них, задумалась. «Нет, не хочется становится взрослой! Очень тяжело!» – успела поймать мысль Марго и крепко уснула. Она не слышала, как собирались рабочие ночной смены. Не слышала, как пришла новая. Проснулась, когда яркий свет ворвался в шкафчик. Перед нею стоял Григорий Фомич. Это был его кораблик на наклейке. Отшатнулся, увидев эмбрион, не сразу понял, что это? Кто занял его ящик? Вернее друга, который служил ему двадцать лет. Кто посмел? Вместо ответа, увидел ребенка, который потянулся, потер глаза, глянул на него и радостно воскликнул: «Дядя Гриша, ты нашел меня!». Марго протянула худенькие ручонки, он присел рядом. Она обвила ими мощную шею, прижалась к нему, шептала на ухо, что ей он снился, пусть сон не заканчивается. Она не бросит его, как и Потапыча, всегда будет с ним жить. Григорий Фомич узнал эти горящие раскосые глаза, спросил, как она оказалась здесь? Она рассказала про болезнь мамы, про вымытые полы, про цыган, про дачу с новой печкой для него. Он отпросился у начальства, купил по дороге самые лучшее лекарства, привез Марго в дачный поселок. Григорий Фомич ничего не сказал Валентине, которая бегала всю ночь, разыскивая дочь. Рыдала с температурой под сорок, задыхалась, кашляла. Он сразу дал ей антибиотик, огляделся хозяйским взглядом, подбросил дров в печку, закипятил чабрец, дал Валентине выпить, затем взял за руку и глядя в глаза сказал: «Я не спрашиваю тебя кто ты, отчего бежишь, хочешь ты жить со мной, не хочешь, но сегодня переезжаете жить ко мне. Я не позволю, чтобы девочки находились в таких условиях. Я пошел ловить такси». Когда он вышел, Валентина быстро достала поддельные документы из – под матраца, бросила зловещие бумажки в огонь. Вместе с ними сожгла прошлую жизнь. Решила, что во всем будет слушаться Григория Фомича. Со временем расскажет ему правду. Григорий Фомич стоял на остановке дачного поселка, ждал машину, размышлял. Одно знал точно, – правильно поступает, забирая их к себе. Видно для того, чтобы спасти Валентину с дочками остался жив после страшного инсульта, кто знает? Глава 9 Виктор Мурманский осел на время в Санкт – Петербурге. Конечно, Тамбовские кореша, Прибалтика, Казахстан дружили между собой, как принято в криминальном мире. Они собирались в ресторанах, обмозговывали дальнейшее совместное предприятие, обещали не сучить чужую территорию. Мясо, нефть, рыба, подпольный бизнес, крышевание, валютные операции были главным источником дохода. Рыбный порт севера полностью принадлежали Барону. Никто этого не забывал. Магазины «Океан» тому были подтверждением. Виктор сидел в ресторане «Сирин Друг» на Седьмой Линии Васильевского острова, как всегда с толпой сопровождения. Он любил почивать гостей шашлыком из осетрины. Откинувшись на стул, рассуждал о погоде, закинув руки за голову, зорким взглядом оглядывая сидящих в заведении. Виктор дела решал постепенно, не напрягаясь, не любил торопиться. Кивком головы подзывал того, с кем хочет побеседовать. За столиками вокруг сидели партнеры, ожидавшие очереди для тихих доверительных бесед. Разобравшись с делами Барон любил выпить, поговорить, повеселить друзей. Многие примкнули к банде из мореходки. Офицерам – подводникам работы было не найти, спортсменам ринги не предоставлялись, а нужно было кормить семьи. Деньги, конечно, пахли кровью, но это никого не останавливало. Питер в девяностых считался огромным рингом для боев без правил. Когда страна летит под откос, главное взлететь самому, чтобы не разбиться. Поэтому все хватались за верхушку власти, чтобы удержаться. Виктор Мурманский в Смольный заходил не в спортивном костюме, как обычно, а в дорогом итальянском, сшитым на заказ по его габаритам, и галстуке. Неважно какого цвета галстук был. Главное, какого цвета пиджак. Питер – огромное бомбоубежище, которое прятало всех неугодных, кто был в розыске, в авторитете, в бизнесе. Виктор Мурманский – один из авторитетов, кто находился в бомбоубежище тоже. У него здесь бизнес процветал. Сеть рыбных магазинов города – его детище, которым он гордился. Конечно, Барон организовал бизнес не без наивных партнеров из Финляндии, Норвегии, которых он классически разводил на деньги. Но те рады были быть обманутыми. Таких денег они никогда не видели, работая честно. В ресторане, Виктор, как всегда поднял тост за друзей. Рассказал любимый анекдот про зайца. Все уже в сотый раз его слышали, но делали вид, что не знают концовки, взрывались хохотом, стучали себя по колену от радости, что слышат это впервые. – Расскажи про зайца! – просили подельники Виктора Мурманского. – Про зайца и друзей? – довольно улыбался Барон. – Ну что ж слушайте, – идет тощий задроченный зайчик, навстречу стая голодных волков. Решили его сожрать, косой умоляет, говорит: «Друзья, вы не наедитесь мною. За углом пасется стадо коров, это вас спасет». Но волки не поверили, сожрали зайца, только аппетит раззадорили, пошли дальше, видят за углом и правда стадо коров, сожрали всех, довольные лежат, в зубах ковыряются, зайца вспоминают добрым словом, что не соврал. Решили похоронить его, пошли, собрали кости, закопали, поставили крест с надписью: «Зайцу от друзей!». Все смеются над этим анекдотом. А Виктор Мурманский задумался, вспомнил друга закадычного Ваську Паделкина, которого ищет. Тот будто в космос улетел. Нет его нигде. Это веселить даже его стало. Барон награду пообещал, – тому, кто найдет, – миллион долларов. Тут уж даже сокурсники старались помочь. Прибалты, тамбовские, смоленские тоже подключились. Нигде не всплывал Васька – друг. Предположили, что заграницей прячется. Финляндия задолжала некоторым товарищам – господам из охранного предприятия. За должок обещали подсобить. Норвегия тоже отозвалась, – местные валютные дамы были в теме, получили маляву тоже. Всех поднял на ноги Барон. Началась новая шахматная игра. Кто из пешек придет к мату первым. В Питере Барон не отказался от своих капризов, все так же поставляли ему чернявых, рыжих, шатенок с чертами лица бывшей первой любви. А затем всплывали трупы либо напротив Зимнего Дворца, либо в Зимней канавке, либо на Фонтанке. Все было как прежде. Людмила с Русланом путешествовали по Европе. Он их баловал. Они телеграфировали, что все хорошо. Хотя он это и так знал. Халдеи неотступно докладывали про каждый их шаг, сопровождая фотоотчетом. А Питер радовал погодой. На Петропавловке очень сильно разогревалась волшебная стена плача. Приткнешься к ней, греет, отодвинешься, – мерзнешь. Солнце теплыми лучами обнимало, ласкало, поглаживало. Виктор подплыл на своей белоснежной яхте к Заячьему острову, раскачивающейся походкой моряка сошел на берег, прошелся по каменистой дорожке, оглядел девиц, загоравших тут же. Давно одну приметил, еще с воды, в подзорную трубу пялился. Фигура, грудь, талия все по стандарту. Барон любил такой формат. Жаль, проиграл девицу в карты. – Красуля, я за тобой! – очаровательно улыбнулся Виктор, взял девушку за руку. – Я не одна, – высокомерно ответила красотка. – Мужа, детей тоже прокачу! – засмеялся авторитет. Девушка посмотрела на Барона в белой красивой рубашке, расстегнутой до пояса, показывающей могучий шерстяной торс, глянула на шляпу с полями. – Я с бабушкой! – С бабушкой? – удивился Виктор. – Да, она на верхней площадке в инвалидном кресле, без ног она. Я у нее единственная внучка. – В блокаде ноги оставила? – спросил Барон. – Да, как вы догадались? – Потому что ты у нее одна. Закон чисел! Бабка и ты, двое вас. Тебе двадцать пять где – то. Мать довоенная была, лет пять было, как война началась. Бабка ногами своими выкормила ее, чтобы не умерла. Кто человечину ест, рано умирает. Вот и вся арифметика, теперь поняла? – Нет, она говорила, ноги отморозила. – Перед смертью расскажет! – ухмыльнулся Виктор. – Дарю возможность услышать! Виктор ухмыльнулся. Карточный долг, конечно, серьезно. Как быть? Но блокада – святое! Своим при встрече сказал: «Екатерина II в 1766 году издала указ «Официально отменить все долговые обязательства по карточным проигрышам! Рецидивистам, кто играет – тюрьма. Подлым – батоги». Ставлю вместо красавицы блондинки – красавицу яхту!». Спор принял веселый оборот. Все стороны были довольны. То что всех ждет тюрьма, не пугало. От нее ведь, как и от голода, прививки нет. На Тучковой набережной завалились они в любимое питейное заведение, в котором их со страхом ждали всегда. Напротив, виднелся Замок Бирона, в молчаливом затмении. По ночам там видели самого садиста – иноземца, который никому не позволял владеть этим местом. Виктор посмотрел на осиротевшее здание, вздохнул: – Там Бирона дворец и парусников снасти Здесь бледный луч зари, упавший на панель, Здесь ветер осени, скликающий ненастье, Срывает с призрака дырявую шинель. И вспыхивает газ по узким переулкам, Где окна сторожит глухая старина, Где с шумом городским: размеренным и гулким, Сливает отзвук свой летейская волна. Его старый друг Костя Крест посмотрел на Виктора удивленно. Откуда знает всякую хрень? Вечно умника лепит, а сам мореходку даже не окончил, поэт. – Сам сочинил? —ухмыльнулся друг, уставившись на другой берег Невы, – жуть, а не место. – Опять ты не в теме! – засмеялся Виктор, – раньше там розы цвели. – Тебе лучше знать, Барон, – засмеялся Костя. Из-за этого странного места, который очень нравился Виктору Мурманскому, ему дали погоняло «Барон». Может быть его дух вселился в Виктора никто не знал. Никто не мог найти объяснения его жестокости. Хотя человеческое нутро иногда проглядывало. Ведь пожалел студентку с бабушкой – инвалидом. Блокаду вспомнил. Но Василия Федоровича Паделкина не пожалеет – это точно! Пришла наконец добрая весть насчет бывшего дружка. Глава 10 Григорий Фомич, сбив температуру, вызвал такси, перевез Валентину с дочками на улицу Жукова. Теперь они вместе рассматривали детские ручейки, которые текли в Дом Пионеров напротив его квартиры. Еще две пары детских ножек – Марго и Наташи увеличили этот ручеек. Марго занималась танцами, Наташа – рисовала. Григорий Фомич понимал, что Валентина что – то скрывает от него. Но не давил на нее, не пытал. Только спросил, где документы? Она, опустив глаза, тихо ответила, что сгорели при бомбежке в Карабахе. Григорий Фомич укоризненно посмотрел. Время нельзя упускать, документы вещь серьезная, взял Валентину за руку, повел в миграционную службу. У него там работал друг, пообещал помочь. Слово сдержал, к тому же сказал, что бесполезно восстанавливать документы в Карабахе. Картотека полностью сожжена при нападении местных бандитских формирований. Валентина облегченно вздохнула, что не ускользнуло от цепкого глаза Григория Фомича. Он задумался, сидя в кабинете друга рядом с Валентиной, спросил, что можно сделать? Друг поинтересовался, где Валентина родилась? Она рассказала, что в Бузулукском районе Оренбургской области в поселке Партизанском. Он обрадовался, что не все потеряно. Сообщил, что паспорт они обязательно восстановят, благодаря свидетельству о рождении. Валентина вспомнила, что муж не все документы у нее забрал. Что зеленое свидетельство о рождении у нее сохранилось, лежало в старом рюкзаке Марго. – Есть этот документ! – радостно воскликнула Валентина, улыбкой осветив Григория. – Мое свидетельство о рождении в рюкзаке у Маргариты оказалось, она им игралась. – Отлично, вот его принесете. Достаточно будет для восстановления паспорта. Пишите заявление, свидетель у нас есть, что дети твои. Григорий подтвердит, – засмеялся начальник миграционной службы. – В новый паспорт их впишем, свидетельства о рождении на них у нас на Лермонтова сделаем, жена там в роддоме главврачом работает. Забудешь Валентина о своем Карабахе, будто не было его в твоей жизни. Война еще никого счастливым не сделала. Григорий сказал, что хочет детей на себя записать. Квартиру им свою оставить. Его отцом и запишем, если ты не против. Все, считай, человеком стала! А Карабах забудь, как страшный сон.