— Не волнуйся, Птичка, мы с дедушкой знаем, что ты с нами не из-за наследства. — Какое наследство? — спросил Питер. — Я потратил его много лет назад на бейсбольные карточки и жевательных мишек. Брайс закатила глаза, Бабушка встала и наклонилась, чтобы поцеловать мужа в лоб. — Ты и твои жевательные мишки. — Дедушка пристрастился к конфетам, — поделилась Брайс, когда Питер встал, чтобы помочь жене убрать со стола. — Это серьезная проблема. Его стоматолог говорит, что если у дедули появится еще одна кариозная полость, он вырвет ему зуб в качестве наказания. — Пффф. — Питер передал тарелку Бабушке. — Он просто болтун. Кроме того, разве человеку нужен каждый зуб? Я, наверное, могу потерять как минимум шесть, прежде чем твоя бабушка пожалуется. Он похлопал жену по попе, когда она покачала головой. — Четыре — это мой максимум, дорогой. Он засмеялся и снова погладил ее по попе, после чего потянулся за пластиковыми контейнерами. Я отпил глоток вина, наблюдая за тем, как Бабушка, проходя мимо, поцеловала Брайс в макушку. Так повторялось весь вечер. Маленькие знаки нежности в виде прикосновений и слов со стороны бабушки и дедушки Брайс по отношению к ней заставляли меня желать того же. Учитывая, что я едва знал их и был уже взрослым мужчиной, было очевидно, насколько поганым выдалось наше с Беном детство. Словно прочитав мои мысли, Бабушка положила руку мне на плечо и легонько сжала его, проходя мимо к холодильнику. — Гриффин, ты уверен, что наелся? — Да, конечно, — ответил я. — Еда была очень вкусной, и я благодарен вам за приглашение. — Разумеется, — Бабушка остановилась на обратном пути и ласково улыбнулась мне, провела рукой по моим волосам, а затем поцеловала в лоб, — ты можешь приходить в любое время, Гриффин. — Бабуля, — голос Брайс прозвучал мягко, — не для всех язык любви — это прикосновения. — О боже, — Бабушка бросила на меня смущенный взгляд, — я прошу прощения, Гриффин. Я определенно использую прикосновения как язык любви, но Брайс прав, не все это ценят, и мне следовало бы сначала спросить. — Я не возражаю, — вырвалось у меня признание прежде, чем я успел подумать о том, чтобы его остановить. Выражение восторга на лице Бабушки обрадовало меня. — Значит, прикосновения — это твой язык любви? Потрясающе! Она снова сжала мое плечо, когда я сказал: — Ну, наверное? Я никогда об этом не задумывался. — О, ты должен, — серьезно сказала Бабушка. — Знание языков любви, на которых говоришь ты и твой партнер, даря и получая, очень важно для отношений. Вот, скажем, ты знаешь, что для Брайс язык любви номер один — это прикосновения? Вы двое так похожи, правда? — Бабушка, — голос Брайс дрогнул от смущения, — хватит, пожалуйста. — Аннабель, сядь и расслабься, — посоветовал Питер. — Я закончу уборку. — Спасибо, любимый. — Бабушка села в кресло Питера и улыбнулась мне. — И как часто ты видишь своего брата? — Не так часто, как хотелось бы, — ответил я. — Мы оба много путешествуем по работе. — Бен — палеонтолог, если не ошибаюсь? — спросила Бабушка. — Да. Хотя сейчас он в отпуске. Пишет книгу о новом динозавре, которого он и его команда обнаружили в Альберте, в Канаде. — Как интересно, — восхитилась Бабушка. — А он тоже живет в Хейвенпорте? — Да. — О жизни в Хейвенпорте можно было говорить с большой натяжкой. Он снимал номер в гостинице, как и я. Кроме короткого периода, когда мы жили вместе в едва функционирующей квартире, пока получали дипломы, никто из нас не пускал постоянных корней. Да и зачем? Дом не означал для нас ничего, кроме страха и злости. Жизнь в отелях вполне устраивала нас обоих. «Да? Тогда почему ты весь ужин просидел здесь, испытывая невыразимую зависть к тому, что у Брайс есть бабушка и дедушка?» Это не зависть. Это… «Желание. Ты хочешь иметь такой дом, отношения с любящей тебя семьей». Да, но этого никогда не было. Как бы мы с Беном ни любили друг друга, у нас не имелось ни малейшего представления о том, как быть настоящей семьей. — Бен возвращался в Уиллоудейл после вашего отъезда? — Голос Бабушки смягчился. — Нет, и никогда не вернется. — Мне следовало замолчать, но то, как Бабушка внимательно смотрела на меня, заставило выпалить еще больше. — И я бы не вернулся, если бы Арнольд не попросил меня поработать с ним. Бабушка взяла мою руку. — Я не виню тебя, золотце. То, через что заставили пройти тебя и твоего брата твои родители… Я знаю, что мы не должны говорить плохо о мертвых, но рада, что они умерли. — Я тоже, — хрипло признался я. Она сжала мою руку. — Мне жаль, что мы не смогли помочь вам с Беном. — О чем вы? — удивленно спросил я. — Как только мы узнали о том, что у вас с Беном появились необъяснимые синяки, — взгляд бабушки на несколько секунд переместился на Брайс, а затем снова на меня, — мы пошли к шерифу и потребовали, чтобы он провел расследование. Но он отказался. Я горько усмехнулся. — Они с моим отцом были собутыльниками. Он сидел в нашей гребаной гостиной каждую пятницу вечером и напивался с моим ублюдком-стариком. Я скривился. — Извините за резкие слова, Бабушка. Она погладила меня по щеке. — Ничего страшного, золотце. Я только попрошу тебя положить в банку ругательств доллар, а не два, поскольку ты гость. Это меня рассмешило, и Бабушка усмехнулась, откинувшись в кресле. — Я серьезно, Гриффин. Я достал бумажник и положил на стол две однодолларовые купюры. — Я честно плачу свои долги, Бабушка. Брайс засмеялась, а я уставился на нее через стол. Ее волосы все еще были заплетены в косу, но она переоделась в красивое зеленое платье, которое облегало ее грудь и струилось по бедрам. Она была так чертовски красива, что у меня заныло в груди, словно я герой какого-то пошлого романтического фильма. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не потереться членом о ее идеальную попку, когда я помогал ей открыть вино. Подойти к ней так близко, когда рядом находились ее бабушка и дедушка, конечно, дурацкое решение — у меня сразу заныло в животе, — но я не смог удержаться. Брайс выглядела и пахла так чертовски восхитительно, а после сегодняшнего дня единственными моментами, когда я смогу увидеть ее, будут редкие фотографии, которые она выложит в социальные сети. — Ну что. Кто готов к десерту? — спросил Питер. Я посмотрел в его сторону, когда Брайс застонала, а Бабушка начала смеяться. Держа в руках огромную миску хлопьев «Лаки Чармс», Питер ухмылялся как маньяк. — Гриффин? Готов к десерту? — Я сяду в тюрьму за то, что убила своего дедушку, — пробурчала Брайс. Я залился смехом, когда Питер подмигнул Брайс. — Да ладно, Птичка, это же смешно. — Не смешно, — проворчала Брайс. — Смешно, — согласился я. — Видишь? — Питер повел плечом в мою сторону. — Гриффин думает, что это смешно, и это на него тебя стошнило. — Дедушка, я порежу все твои бейсбольные карточки. Клянусь богом, — пообещала Брайс. — Я отомщу. Питер только усмехнулся. — Меньшего я и не ожидал, Птичка. Глава 7