Я с оцепенением наблюдал, как загорается индикатор, как я другой рукой направляю руль к тротуару. Съехав на обочину, я остановился перед небольшим парком напротив дома моего детства, и мои предательские руки поставили грузовик на стоянку, выключили его и потянули за ручку двери. Я выскользнул из машины, мрачно уставился в землю, захлопнул дверь и подошел к ближайшей скамейке. Засунув руку в карман, я ухватился за камень и вцепился в него смертельной хваткой, стоя спиной к дому и глядя в парк. Там поставили новый тренажерный комплекс, и несколько мальчишек качались на перекладинах. Один свалился и приземлился на задницу с сильным ударом. Второй спустился вниз и протянул руку, помогая ему подняться, а затем сказал что-то, что заставило второго рассмеяться. Они подошли к качелям и уселись на них, сильно раскачивая ногами, пока не взлетели в воздух почти на невероятную высоту. Мое сердце гулко забилось, я повернулся и сел на скамейку в парке, уставившись на камень в своей руке, прежде чем наконец посмотрел вверх и на другую сторону улицы. Дом, в котором мы с Беном выросли, почти не изменился. Крыльцо покрашено свежей краской, а облупившаяся белая поверхность дома заменена на яркую и веселую зеленую. Я резко выдохнул, сжимая пальцами камень с такой силой, что казалось, он вот-вот треснет. Втянув в себя воздух, я ждал, когда страх и плохие воспоминания захлестнут меня. Над моим лицом прожужжала пчела, за ней последовала стрекоза. Я услышал смех двух мальчишек на качелях и скрип металлических цепей, когда они раскачивались. Я вытер ладонь свободной руки о джинсы и удивился, что на ней нет пота. Мое сердце вернулось к удобному, привычному ритму, и мне даже удалось кивнуть и улыбнуться бегуну, когда он пробегал мимо. «Ты в порядке, приятель. Ты молодец». Я понял, что все хорошо. Дом всего лишь дом. То, что произошло в нем, наводило страх и ужас, но я уже не тот испуганный мальчик. Мои родители умерли, и этот дом больше не имел надо мной никакой власти. — На минуту я принял тебя за твоего брата. Пока не подошел поближе и не увидел твое лицо. — Старик опустился на скамейку рядом со мной, громко вздохнув, его седые волосы развевались на ветру. В одной руке, покрытой венами, он держал трость, а другой упирался в ноги, угрюмо глядя на мой старый дом. Я изучал его несколько секунд. — Мистер Пирсон? — Угу, — сказал он, прочистив горло стариковским хрипом и выплюнув внушительных размеров сигарету в траву рядом со скамейкой. — Давненько не виделись, Гриффин Моррис. Готов поспорить, ты думал, что я также мертв, как и твои гребаные родители-мудаки, а? — Я не… Я имею в виду… Он взглянул на меня, его ревматические глаза пристально всматривались из гнезда глубоких морщин. — В пятницу мне исполнится девяносто пять. — Поздравляю, — сказал я. — Ага. Моя дочь Делайла устраивает вечеринку. Там будет половина чертова города. Как будто мне нужна эта гребаная вечеринка в таком возрасте. Я едва могу продержаться пару часов, не обмочившись, а она хочет, чтобы я шесть часов просидел в общественном зале. Пока куча людей, ждущих моей смерти последние двадцать лет, будут пить вино, за которое я, черт возьми, плачу, и притворяться, что я им нравлюсь. Мне придется надеть свои гребаные подгузники, а они ужасно натирают яйца. Я сдерживал свой смех, чтобы он не вырвался наружу, из последних сил. Никогда не думал, что буду испытывать искушение рассмеяться так близко к дому моего детства, но вот, пожалуйста. — Вы все еще живете по соседству? — Я уставился на белую двухэтажку рядом с моим старым домом. Лужайка перед домом была идеально ухоженной, как в детстве. На клумбах перед домом не было сорняков, а живая изгородь вдоль тротуара стояла ровно подстриженная. Не раз мы с Беном вырывали сорняки на этих клумбах и стригли газон мистера Пирсона за деньги. И не раз эти деньги позволяли нам купить еду и не умереть с голоду, когда родители тратили все средства на выпивку. — Нет, черт возьми, — проворчал мистер Пирсон. — Чертовски стар, чтобы жить самостоятельно. Я снял себе комнату в доме престарелых на Макфаллен-роуд. Отличная, кстати, сделка. Медсестры приносят мне лекарства прямо в комнату и помогают принять душ. Каждое воскресенье они заставляют меня играть в гребаное «Бинго» с остальными стариками, а по пятницам устраивают киновечера и дают нам попкорн. Хотя ты не знаешь, что такое ад, пока не побываешь в комнате, полной стариков без зубов, которые пытаются жевать попкорн, пока смотрят дурацкий «Клуб «Завтрак». Ты видел этот фильм? — Да, несколько раз, — кивнул я. — Ну, так-то не самый плохой фильм, — заявил мистер Пирсон. — К тому же у Дэйви Хендерсона комната рядом с моей, так что ночью мы легко проскальзываем друг к другу в постель. Я удивленно посмотрел на него. — Вы гей? — Да. Я знал об этом с тех пор, как мне исполнилось восемь лет, но в те времена ты не мог сказать ни слова о том, что тебе нравятся другие мужчины. Только если тебе не нравились твои зубы. Даже после того, как мы с матерью Делайлы развелись, я все еще был слишком труслив, чтобы признать, что мне нравятся члены. Я ездил в Хейвенпорт и тайно встречался с парнями. Так продолжалось несколько лет, пока Делайла не собралась замуж. Она усадила меня и заявила, что хочет, чтобы я был настоящим собой. Сказала, что знает, что мне нравятся мужчины, и в этом нет ничего страшного. И что ей все равно, я всегда буду ее отцом, и она никогда не перестанет меня любить. Мистер Пирсон достал из кармана носовой платок и промокнул слезящиеся глаза, а затем высморкался с невероятно громким гулом. Прежде чем убрать платок в карман, он взглянул на то, что у него получилось. — После нашего разговора я больше не пытался это скрывать. И до сих пор не скрываю. Мы с Дэйви жили вместе много лет, и Делайла позаботилась о том, чтобы наши комнаты находились рядом друг с другом, когда мы решили переехать в этот чертов дом престарелых. Они не разрешают делить комнаты, если ты не женат, но мы с Дэйви слишком стары и устали, чтобы заниматься этой ерундой. Так что по ночам мы пробираемся друг к другу в комнаты. Это нас вполне устраивает. — Это, э-э, здорово, — протянул я. — Ага. А как насчет тебя? Тебе нравятся члены или киски? — спросил мистер Пирсон. — Киски, — ответил я с усмешкой. Несколько секунд мы сидели молча, прежде чем я спросил: — Так, если вы здесь больше не живете, почему здесь? — Теперь дом принадлежит Делайле, — пояснил мистер Пирсон. — Живет там со своим мужчиной и четырьмя детьми. Она говорит, что соседи стали намного тише, чем были в ее детстве. — Да, — кивнул я. — Я был чертовски рад, когда прочитал, что твои родители умерли, — неожиданно заявил мистер Пирсон. — Эти ублюдки заслуживают гореть в адском огне за то, что они сделали с тобой и твоим братом. — Это было давным-давно, — только и сказал я. — Да, давно. Мне жаль, что я не смог сделать больше, чтобы помочь. — Вы помогали, — тепло проговорил я. — Вы платили нам за то, чтобы мы косили траву, когда в этом не было необходимости, и вырывали несуществующие сорняки с вашей клумбы. Он фыркнул и уставился на дом. — Ты здесь в первый раз? — Да. — Работаешь на ту шишку в торговом центре? Проверяешь почву или что-то в этом роде? — Да, — кивнул я. — Теперь работа закончена. — Возвращаешься в Хейвенпорт, я полагаю. — Да. — Мой желудок скрутился сам собой. Мы оба подняли глаза, когда входная дверь в дом моего детства открылась, и из нее выбежал маленький мальчик лет пяти-шести и спустился по ступенькам крыльца. Мужчина с темными волосами и стройным телосложением последовал за ним и воскликнул: — Подожди, Мэтью, — когда мальчик направился к тротуару. — Быстрее, папа! — Мэтью остановился на тротуаре, нетерпеливо пританцовывая на месте в ожидании, когда к нему присоединится отец. Он взял отца за руку и внимательно посмотрел в обе стороны, прежде чем они двинулись через дорогу. — Здравствуйте, мистер Пирсон. — Привет, юный Мэтти, — поздоровался мистер Пирсон. — Как поживает Динь-Динь? — Хорошо. На днях она поймала мышь в подвале и принесла ее наверх. Мама так громко кричала, правда, папа? Темноволосый мужчина усмехнулся. — Да, дружок, кричала. — Мы идем в парк, чтобы поиграть на обезьяньих брусьях, — сообщил Мэтью. — Хотите пойти с нами? — Твою…, черт нет, — проворчал мистер Пирсон. — Я бы сломал кости, только глядя на обезьяньи брусья. Кроме того, Делайла скоро отвезет меня домой. — Ладно, — сдался Мэтью и повернулся ко мне. — А вы кто? — Мэтью, это грубо, — поспешно проговорил его отец. Я встал и протянул руку, пожал руку отца, затем маленькую руку Мэтью, после чего снова сел на скамейку. — Гриффин Моррис. — Гриффин жил в вашем доме, когда был таким же ребенком, как ты, — объяснил Мэтью мистер Пирсон. — О, да? Какая комната была вашей? — Спросил Мэтью. — Наверху лестницы, — ответил я. — Это моя комната! — Мэтью бросил на меня взволнованный взгляд. — Там в полу есть незакрепленная доска. Я использую ее, чтобы прятать свое дерьмо. — Мэтью! Мистер Пирсон расхохотался, когда Мэтью бросил на своего отца виноватый взгляд. — Прости, папочка. Просто вырвалось. Его отец улыбнулся ему и пригладил волосы назад. — Все в порядке, приятель. Но тебе нужно постараться перестать произносить это слово, хорошо? — Я постараюсь, — пообещал Мэтью. Он указал на камень в моей руке. — Почему вы держите этот камень? — Мой брат подарил его мне, когда я был в твоем возрасте, — ответил я. — Можно мне подержать?