— Правильно, снежки, — с кривой насмешкой на лице кивнул воин в маскхалате. — Хотя проблеяли словно бараны, которых вы пасете на склонах наших гор, но принимается. — Воин не стеснялся в выражениях. — А теперь скажите, кто вы? Остерма-ил на время впал в ступор. Он понимал подоплеку вопроса. Его заставляли сказать, что он слуга лесных эльфаров. Начинать свою посольскую миссию с такого ответа было сродни поражению и позору. Ему на помощь пришел один из его ближайших помощников, что мог очень умело вести переговоры. Он крикнул: — Леры, мы посольство!.. — И вновь стрела, попавшая в рот, остановила его речь. Он слетел с седла, как и первый эльфар. Окружившие их лесные эльфары ржали в полный голос. Для них это было отличным развлечением. Остерма-ил затравленно огляделся и, понимая, что спасение миссии в признании господства лесных эльфаров, сразу как-то обмяк, ссутулился и стал выглядеть жалко. — Леры, — жалобно произнес он. — Мы просители и прибыли к вам просить принять нас под свою защиту. — Сойдет, — кивнул воин и стал спускаться вниз. — Твои спутники согласны с такой постановкой вопроса? — уточнил он, и все снежные эльфары громко вразнобой произнесли: — Да-а… Да-а… — Хорошо, леры, я вас услышал. Перейдем к знакомству, я лер Шираз нур, двоюродный брат жены Кирсан-олы и его личный представитель. Мы вас ждали. Сначала проведем переговоры мы с вами. Уточним позиции, потом вы будете представлены лично Кисран-оле или мы вас повесим. Все зависит от того, с чем вы прибыли. Остерма-ил понял, что его миссия провалена, не начавшись. Но ничего изменить уже было нельзя. Без помощи лесных эльфаров восстание Младших Домов обречено на поражение. И его, и других лидеров Братства ждет позорная казнь. «Уж лучше позор служения лесу, чем бесславная смерть», — подумал он и вяло улыбнулся. — Мы договоримся, лер Шираз нур. Прежде чем убыть в район Вечного леса, где меня ждали, с одной стороны, отряды, ведомые правой рукой Великого хана и моим родичем Быр Карамом, постаревшим и не имеющим уже прежней ловкости орком. Ну а на юге леса, куда подходили молодые орки из соперничавших за власть в степи племен, меня ждали студенты академии Азанара, где я имел честь учиться и по воле его величества короля Вангора был назначен старшим. Но прежде чем убыть к местам предстоящих боев, я провел три дня дома, в своем замке, где меня с Гангой радостно и с восторгом встретили Чернушка и дворфа Лия. Что интересно, там уже была Рабе в обличье человеческой девушки. Как она там оказалась, я спрашивать не стал. Смогла добраться — и молодец. А обитатели замка встречали ее двойника с открытыми ртами. Две Рабе в одном месте — это было уже слишком, и я вернул Торе ее облик. Все радовались, а я хранил в душе печать глубокой озабоченности. Моя привычная жизнь с какого-то времени стала сплошной беготней, которой не было видно конца и края, от одного уголка вселенной до другого. Имея две руки и одну голову, я должен был решать кучу разных важных вопросов, чтобы не исполнились коварные замыслы Рока. А как иначе? От этого зависела не только моя жизнь, но и жизни тех, кого я любил и кем дорожил. Прошлый Виктор Глухов лишь изредка давал о себе знать. Он смешался с сознанием Ирридара, нехейского отпрыска благородных кровей, и в итоге получилась такая гремучая смесь, от которой ныли зубы не только у Рока, но и у сестры его, лисички Беоты. Только здесь я стал понимать значение фразы «движение — это жизнь»… Все больше и отчетливее я стал понимать, что нужно на кого-то перекладывать часть управленческих и исполнительных функций. Только как это сделать? Тут не батальон солдат, и передо мной стоят непростые задачи. Я боялся признаться самому себе, что мне просто было страшно. А вдруг тот, на кого я переложу часть дел, не сможет принять верное решение?.. А? Последствия такого меня откровенно пугали. Я крутился как мог. Ночь принадлежала моим соскучившимся по ласке женам, а день — делам. Все три дня, что я пробыл в замке, спать не ложился. Зато были довольны и Ганга, и Чернушка, и Шиза. Только Тора хмуро из-под тонких бровей смотрела на моих жен и не смотрела на меня. Я не до конца понимал ее чувства, но надеялся, что хваленая выдержка снежных эльфаров не даст ей устроить скандал из-за ревности. В конце концов, думал я, она из княжеской семьи и должна была впитать с молоком матери понимание, что замуж она пойдет с выгодой для ее народа, а не под влиянием переменчивых чувств. И я не ее собственность. В охрану Торе я определил двух вампирш. Еще по две охраняли Гангу и Чернушку. Парни составили отряд замкового спецназа. Из своих запасов я им выделил мультитулы и станеры. Выдал средства ближней связи. В подвале замка оборудовал место для оператора следящих систем, и там засела Ведьма, которая не только хорошо знала, как с ними работать, но и знала, как координировать действия боевиков-вампиров. Ждать прибытия отряда Искореняющих оставалось недолго. К моему удивлению, мой замок больше не интересовал Вечный лес и его шпионы тут не появлялись. Чернушка и уволенные сыщики из службы безопасности, перешедшие ко мне на службу, отменно потрудились. Глубоко вникать в их дела я не стал, заслушал доклад Чернушки, поблагодарил сыщиков, наградив их сотней золотых корон, и убыл. Рабе-демоница осталась в замке моим незримым оком. Только она могла учуять чужака под любой личиной, и как награда ей разрешалось испить зарвавшихся членов ордена Искореняющих… Сначала мне надо было попасть на Гору в Граднагоре, куда пришлось забрать и Птица. Тот, попав на хоздвор, стал уничтожать кур и гусей. Отчего его чуть не пристрелила из арбалета разъяренная Лия. Проглот почувствовал себя царем в птичьем царстве и с воплем «Смегтные!» прижал лапой прыгнувшего на него боевитого петуха. А потом его просто сожрал. Птичница, увидевшая бесславный конец любимца Лии, побежала докладывать о святотатстве. Птиц, как потом рассказывали очевидцы, принял ее за убегающую дичь и с воплем «С-с-стой, ра-а-аб!..» понесся следом за ней. Бедная крестьянка, увидев погоню и услышав крик Птица-динозавра, заголосила на весь двор. Из хлева на ее крик выбежал свинарь и с ходу залепил Птицу по маленькой башке лопатой, чем и спас птичницу и самого Птица от неминуемой мести Лии. Она подумала, что петух-переросток помер. Но он отлежался и, когда я прибыл разбираться, шатаясь, поднялся. Посмотрел на меня и пожаловался. — Эти смегтные совсем стгах потегяли, — произнес он это почти внятно и без ошибок. Вот так и пришлось его забирать с собой. Хотя Лия предлагала устроить из него шикарное жаркое. На Горе царил идеальный порядок, чему я, кстати, сильно удивился. Три обалдуя, Рострум, Мастер и Мессир, понуро смотрели на меня и вздыхали. Как только я появился на своем балконе, тут же загудел рог и выбежала «богиня» Мата. Следом плелись, как свита, любители карт. Орк-распорядитель вышел важно и с достоинством поклонился. Мата сделала реверанс и махнула платочком. Трое из ларца, одинаковых с лица, затянули: «Славься…» Но не так самозабвенно, как прежде. Последним появился Авангур. Он подошел и радостно меня обнял. — Не часто ты, командор, посещаешь свое убежище, — с легким укором произнес он. — А что, вы соскучились? — в ответ спросил я. — Не то чтобы… но лучше бывать здесь почаще. А то иной раз не поймешь, кто тут хозяин, ты или Мата… — А что не так? — недоуменно спросил я. — Вижу, в городе полный порядок. Город растет. Мои наместники не балуются. Еще не пропили и не проиграли в карты мой город. И думаю это все благодаря Мате. Верно? — Верно, — вздохнул Авангур. — Только после того, как она тут прочно обосновалась, стало скучно. Посмотри на своих наместников. Они такими ходят день и ночь. Рострум даже пару раз пытался свести счеты с жизнью — бросался со стены вниз. Потом плакал, что такая жизнь ему не в радость. — Да? — удивился я. — А чего им для счастья не хватает? — Свободы. — Какой свободы, Авангур? Они что, в тюрьме? — Да, Гора стала для них тюрьмой. Это Мата так постаралась. Им ничего нельзя. Нельзя играть в карты, нельзя проявлять себя в каком-либо виде. Они должны сопровождать нашу «богиню» по городу или стоять у ее дверей, если она отдыхает. — А чего это они ее так слушаются? — Так это ты ее поставил в такое положение над всеми. А она, став еще как бы богиней, обрела духовную силу и власть в городе. Теперь здесь новые порядки. — Ты что-то хочешь предложить? — спросил я, не зная, как отнестись к такому положению вещей. С одной стороны, Мата права и в городе должен быть порядок. С другой стороны, мои спецназовцы не раз показали себя непревзойденными защитниками Горы. Рока даже побороли в мое отсутствие. — Дай им свободу от Маты, и все наладится. Пусть она управляет гражданскими делами, а делами военными пусть занимаются твои обалдуи. Появится равновесие. Я пожал плечами и спорить не стал. В конце концов Авангур был созданием Творца и кое-что, если не многое, понимал лучше меня. Ему виднее. Я махнул рукой, и Мата со свитой подошла ко мне. Птиц все это время озирался, не понимая, куда попал. Он попытался клюнуть Авангура на предмет определения съедобности. Но тот лишь шлепнул его по голове, и Птиц, заклекотав, как испуганная курица, отбежал. — Совсем ра-аб стр-р-ра-ах-х-х потерялр-р-р, — возмущенно заголосил он. — Заглохни, — приказал Авангур, и Птиц моментально примолк. — Зачем ты его сюда притащил? — спросил Авангур. — Девать было некуда, привязался. В замке хотел оставить, внизу, так он стал кур жрать. Лия, моя управительница, пообещала из него жаркое сделать, а я с ним Инферно прошел. Он мне словно боевой товарищ. Не могу я его есть, как жаркое, и бросить не могу. Понимаешь? — Нет, — кратко ответил Авангур. — Если тебе его жалко бросать, отдай его Роструму. Они найдут общий язык. — Как скажешь. — Теперь плечами пожал я и обратился к Мате: — Мата, благодарю тебя за порядок на моей Горе. Так уютно и опрятно здесь не было никогда. — Мата от удовольствия расцвела. — За это я отдаю в твои руки гражданские дела в Граднагоре. Обустраивай, украшай этот город. — А вы, — я обратился к понурой свите, — отвечаете за его оборону, не лезете в дела Маты, она не лезет в ваши дела. И тебе, Рострум, отдаю этого Птица. Ухаживай за ним. Он умный и говорящий. Забирай его, бери своих подчиненных и иди занимайся своими делами. Троицу не надо было два раза уговаривать. Мастер ловко тут же вскочил верхом на Птица, и тот, оглашая замок испуганными воплями, помчался прочь. Следом с криками восторга и неописуемой радости вприпрыжку побежали Рострум и Мессир, Рострум орал: «Отдай, это мое!» Я повернулся к распорядителю. — Без моего разрешения эту троицу и птицу в замок не пускать. В городе пусть делают что хотят. Орк поклонился, показывая, что он понял распоряжение. А я вновь посмотрел на Мату. — Как там наш Бурвидус? — поинтересовался я. — Он стал великим пророком. — Даже так! Великим. Быстро что-то. И сотни лет не прошло в служении, а его признали великим. Голова у него не закружится от таких почестей? — Дворфы давно ждали прихода чего-то подобного, — ответил за Мату Авангур. — А Бурвидус где словом, где палкой насаждает культ Маты. Набирает учеников во всех трех городах дворфов. Строятся храмы. Он проводит службы, где обличает соплеменников и лечит больных. Поток благодати от его служения обильными ручейками идет на Гору и тут распределяется между всеми участниками… только появились интересные особенности, — Авангур замялся. — Какие еще особенности? — насторожился я. — А ты посмотри вниз, на склон, — ответил Авангур, — сам увидишь. Горя любопытством, я подошел к краю балкона и глянул вниз. Там внизу, у подножия, стали подниматься невысокие шпили отростков гор. — У нас свои горы растут у основания твоей Горы, — засмеялся Авангур. Я растерялся. Посмотрел на улыбающегося Авангура, потом вниз и спросил: — А это не опасно? Не выдает ли это нас Року? — Нисколько. Он не видит роста твоей Горы, поэтому решение разделить потоки было верным. Братья, как увидели, что у них появились свои горки, так с таким усердием стали работать, что мы с Матой за ними не успеваем. Окружили Бурвидуса своим вниманием и заботой, подсказывают ему, кого проклясть, кого благословить. Щедро делятся благодатью, а она только прибавляется. — Ну да. Принцип ясен. Чем больше сеешь, тем больше получаешь урожай, — кивнул я. — И это работает, — согласился Авангур. — Проклятые беднеют, благословенные процветают. Члены магистратов ему в рот смотрят. А торговцы в храм несут пожертвования. Он раздает их бедным, тратит на храмы и пополняет казну городов. Просто взрыв мозга, командор. Твои идеи приносят блестящие результаты. — Ну если так, — согласился я, — то пусть будет великим. Но если зазнается, то приструните своего пророка. Слава, она может погубить как малого, так и большого. И пусть частенько навещает свою невесту. — Мата не дает ему зарываться, строго следит, — успокоил меня Авангур. — Ты чем думаешь дальше заниматься? — Степью и лесом… Еще Снежным княжеством… И еще королевством Вангор. Дел, Авангур, хватает, не знаю, за что сначала браться. — А ты посмотри на степь. Там подгорные орки двинулись на юго-запад и краем захватили племена, что враждовали с твоими Свидетелями. Скоро там развернется большая битва. — Битва? Я стараюсь ее избежать.