Леди Бриджертон издала нервный смешок. – Разве я забыла тебе сказать, что от этого бывают дети? – Мама! Что за шутки! Она отошла от двери, но Вайолет уже не стремилась вырваться из комнаты. Глядя в лицо дочери, она твердо сказала: – Это твой святой долг… Иначе говоря, в результате этих отношений в постели у тебя появится ребенок. Несколько позднее. Дафна задумчиво воззрилась на мать. – Значит… Выходит, у тебя были такие отношения восемь раз? Леди Бриджертон моргнула. В лице ее что-то произошло: похоже, она не могла решить, плакать ей или смеяться. – Нет, дочь моя, – ответила она, наконец справившись с собой. Дафна задумалась. Если эти самые супружеские обязанности оканчиваются появлением ребенка, то ей придется обходиться без них… Но если так, она не сможет выполнить свой долг перед супругом. Где же выход? Спросить бы у матери, но тогда она выдаст тайну Саймона, доверенную только ей… Как быть? – Не восемь раз, мама? – попыталась она выяснить хотя бы это. – А сколько же? Больше? Или меньше? Леди Бриджертон почувствовала, что начинает сердиться на свою не в меру любознательную дочь. – Я сказала «нет», – ледяным тоном проговорила она. – И вообще, Дафна, все эти вещи очень индивидуальны. И не обязательно каждый раз появляются дети… Многие мужчины и женщины делают это просто потому, что им нравится. Дафна широко открыла глаза. – Просто нравится? – Ну… да. Я, кажется, ясно сказала. – Значит, это похоже на… как если мужчина и женщина целуются? – Совершенно верно, – с видимым облегчением подтвердила Вайолет. – Очень похоже. – Она с подозрением вгляделась в дочь. – Дафна, ты целовалась с герцогом? Дафне показалось, что ее лицо сделалось такого же цвета, как у матери, и она ответила: – Возможно, это было. Леди Вайолет сделала несколько шагов назад, предостерегающе помахала пальцем и строго сказала: – Дафна Бриджертон, поверить не могу, что ты посмела совершить такое! Неужели ты забыла все мои предупреждения о том, что мужчинам нельзя позволять никаких вольностей? – Какое это имеет значение, мама, если мы вот-вот поженимся? Леди Бриджертон вздохнула: – Впрочем, ты права. Ты выходишь замуж за герцога, и если он осмелился поцеловать тебя, то, вероятно, уже тогда знал, что сделает тебе предложение. Дафна с восхищением посмотрела на мать. Ее логика, моментальная смена настроения были великолепны. – Спи спокойно, – заключила леди Бриджертон, всем своим видом показывая, что с честью выполнила взятую на себя миссию и может быть свободна. – Но у меня еще есть вопрос, мама! И не один… Однако леди Бриджертон величественно взмахнула рукой и поспешно ретировалась, и Дафна не стала преследовать ее по коридорам и лестницам на глазах всей семьи и слуг, требуя, чтобы та до конца разъяснила ей светлые и темные стороны семейной жизни. Она снова уселась на постель и задумалась. Если, как сказала мать, суть супружеских отношений в том, чтобы появились дети, а Саймон не может по каким-то причинам их иметь, как же он будет осуществлять – или как об этом сказать правильнее? – эти самые отношения? И наконец, самое-самое главное – что они такое? Дафна подозревала, что больше всего они, наверное, должны напоминать поцелуи, иначе отчего все матери, тетки и прочие почтенные матроны так зорко оберегают губы своих подопечных? А еще, подумала она и снова залилась румянцем, эти отношения связаны, видимо, и с девичьей грудью… Она поежилась, вспомнив, как в саду Саймон прикасался к ней и как в эти минуты словно из-под земли возник старший брат. Конечно, Энтони вел себя грубо, был неприятен ей, даже страшен, но разве его поведение не способствовало тому, что Саймон стал ее супругом? Причем произошло это, можно сказать, в считанные часы. Дафна вздохнула. Мать посоветовала ей не волноваться, но как можно сохранять спокойствие, если не знаешь, что тебя ожидает во взаимоотношениях с мужем, в том, что с особой интонацией называют супружескими отношениями… А что касается Саймона… Если он откажется их выполнять, поскольку не может иметь детей, то следует ли считать их мужем и женой? Правильно ли это? Есть над чем задуматься, есть от чего голове невесты пойти кругом. Перед свадьбой было немало хлопот, суматохи, волнений – все как у всех. И от свадебного торжества у Дафны остались, в общем, какие-то отдельные, разрозненные впечатления. Глаза матери, наполненные слезами, чуть охрипший голос Энтони, когда тот сделал несколько шагов вперед и передал Дафну будущему супругу. Гиацинта слишком быстро разбрасывала лепестки роз, и к тому времени, когда Дафна подошла к алтарю, их уже не осталось. А Грегори умудрился три раза чихнуть, как раз перед тем как они собрались давать свои супружеские клятвы. Еще она хорошо запомнила, с каким выражением лица произносил клятву Саймон. Ей показалось, что оно было чрезмерно сосредоточенным, слова он выговаривал негромко, но очень отчетливо: каждый слог отдельно. В общем, был неимоверно серьезен в этот момент, даже трогателен, если к нему можно применить это слово. Дафна тоже прониклась значительностью момента и произносимых слов, когда они с Саймоном стояли перед священником. Ей подумалось тогда, и от этой мысли на душе сразу стало легко, что человек, говорящий в эти минуты так, как Саймон, не мог не чувствовать ответственность момента, пускай это были не его собственные слова, а традиционные обещания молодоженов. «…Те, кого соединил Господь, да не пребудут они порознь…» При этих словах Дафну охватила дрожь, ноги у нее ослабли. Сейчас, через какое-то мгновение, она уже будет принадлежать этому человеку. До конца жизни. Саймон медленно повернул к ней голову, его глаза словно спрашивали: «Как тебе все это? Что ты ощущаешь?» Она слегка кивнула, отвечая больше самой себе, нежели ему, и думая в это мгновение: правда ли или ей только почудилось, что в его взгляде появилось облегчение? «…А теперь я объявляю вас…» Грегори чихнул в четвертый раз, за которым незамедлительно последовал пятый и шестой (неужели простудился, негодник?), и окончание фразы священника: «…мужем и женой» – почти не было услышано. А Дафной овладел неудержимый смех, он просто рвался из горла, и она стискивала губы, чтобы удержать его, не забывая при этом сохранять серьезное выражение лица, приличествующее моменту. Каким-то чудом ей это удалось. Бросив мимолетный взгляд на Саймона, она увидела, что тот смотрит на нее с удивлением, но одновременно и с пониманием. Уголки его губ тоже начинали подрагивать. От этого ей сделалось еще веселее. «…Можете поцеловать новобрачную…» Саймон так поспешно схватил ее в объятия, словно только этого и ждал в течение всей церемонии. А поцелуй был таким страстным и долгим, что немногочисленные присутствующие все, как один, вздохнули, выразив тем самым не то удивление и зависть, не то восхищение. Теперь бывшие жених и невеста могли расслабиться и позволить копившемуся в них смеху вырваться наружу, не вызывая изумления или нарекания публики. Просто они радовались тому, что произошло, – разве это так странно? Позднее Вайолет Бриджертон говорила, что поцелуй показался ей самым необычным из всех, которые приходилось видеть. Грегори, после этого ни разу не чихнувший, заявлял, что ничего более противного, чем поцелуи, на свете нет. Старый священник, ко многому привыкший за свою жизнь, некоторое время выглядел слегка озадаченным. Зато Гиацинта Бриджертон задумчиво сказала, что, по ее мнению, их поцелуй был прекрасен. А то, что сразу же рассмеялись, – что ж, наверное, это означает, что им предстоит много смеяться потом, в будущем. Что в этом плохого? Вайолет Бриджертон, услышав эти рассуждения, ласково стиснула руку девочки: – Ты права, Гиацинта: смех – очень хорошая вещь. И хорошее предзнаменование. Так я хотела бы думать… А вскоре разнеслись слухи, что новоявленный герцог Гастингс и его жена должны стать самой счастливой из молодых супружеских пар за последние десятилетия, если не столетия. Ведь кто еще так до неприличия громко заливался смехом, стоя перед алтарем? Глава 14 Несмотря на то что свадебное торжество по случаю брака между герцогом Гастингсом и бывшей мисс Бриджертон было сдержанным и немноголюдным, оно не прошло незамеченным. Сопровождали его малозначащие, но весьма забавные, а возможно, и знаменательные в своем роде эпизоды. Так, мисс Гиацинта Бриджертон (десяти лет от роду) шепнула мисс Фелисити Фезерингтон (того же возраста), что жених и невеста заливались смехом на протяжении всей церемонии бракосочетания. Мисс Фелисити рассказала об этом своей матери, а та – всему остальному миру. Вашему автору остается только верить словам мисс Гиацинты, ибо он (автор) не был удостоен чести присутствовать на церемонии. «Светская хроника леди Уистлдаун», 24 мая 1813 года Они отказались от свадебного путешествия. Не было ни желания, ни времени его планировать. Вместо этого Саймон отдал распоряжение привести в порядок родовое поместье Клайвдон-Касл, и Дафна посчитала это прекрасной идеей: она с удовольствием проведет несколько недель вдали от светского Лондона, от его любопытных глаз и ушей.