– О, Дафна, – тихо и печально вздохнул он, упираясь лбом в отполированные доски. – Где ты, Дафна? Дверь внезапно распахнулась, он ввалился в комнату и распростерся на полу. – Ты почему… ты зачем… так открыла?.. – пробормотал он, не делая никаких усилий, чтобы подняться. Дафна склонилась над ним, вглядываясь, словно не узнавая его. – Боже мой, Саймон! Что с тобой? Ты не… – Запах спирта, исходивший из его рта, объяснил ей все лучше всяких слов. – Ты пьян! Он приподнял голову: – Боюсь, что да, – с трудом произнес он и снова поник головой. – Где ты был, Саймон? Почему у тебя опять синяки на лице? – Я пил, – довольно явственно выговорил он, хотя и с немалым усилием. – Пил и дрался. Но не с твоим братом. – Саймон, тебе нужно немедленно лечь в постель. Он посмотрел на нее с таким видом, словно она сказала несусветную глупость. – Лечь и отдохнуть, – пояснила она. На этот раз он с готовностью кивнул: – Да… лечь… с тобой. Он попытался подняться, даже привстал на колени, но снова рухнул на ковер. – Как странно, – сказал он с горечью. – Ноги совершенно не держат. Они перестали работать. – Не ноги, а мозги, – уточнила Дафна, опять наклоняясь к нему. – Что я могу сделать? Чем помочь? Он с пьяной хитростью взглянул ей в лицо и ухмыльнулся: – Любить меня. Вот и вся помощь… Ты ведь обещала любить. Значит, выполняй обещание. Она тяжело вздохнула. Ей следовало бы разозлиться на него, уйти: пусть спит на полу, – но он выглядел таким беспомощным. И немного жалким. А что касается того, что он напился, – своих взрослых братьев она видела в таком состоянии, если не хуже. От этого существует одно лекарство – проспаться. А наутро он будет уже как стеклышко и, конечно, станет настойчиво уверять, что почти не был пьян и она все выдумывает. Но, быть может, он и в самом деле не слишком пьян, а больше притворяется? – Саймон, – сказала она, всматриваясь в его лицо, – ты очень пьян? – Очень, – охотно подтвердил он. – Не можешь встать? – Не могу. Она подошла к нему сзади, просунула руки ему под мышки. – Поднимайся, Саймон, я уложу тебя в постель. Он сумел сесть с ее помощью, но потом не предпринимал никаких попыток подняться. Наоборот, с глупым видом посмотрев на нее, похлопал рукой по полу и произнес: – Зачем вставать? Садись сюда, Дафна, рядом… Здесь так удобно. – Саймон! – прикрикнула она. Но он тянул к ней руки и любезно приглашал присоединиться к нему. – Нет, Саймон, – терпеливо возразила она. – Тебе нужно лечь в постель. Снова и без всякого успеха она попыталась приподнять его, но оставила попытки и с отчаянием воскликнула: – Зачем ты так много выпил? В его глазах вдруг промелькнула ясная мысль, когда он отчетливо ответил: – Хотел, чтобы ты вернулась ко мне. – Мы поговорим об этом позднее, Саймон. Завтра. Когда ты будешь нормально себя чувствовать. Она сказала это, хотя понимала, что и он, и она знают – дебаты бесполезны. Они уже долго дискутировали, и каждый остался при своем мнении. – Сейчас уже завтра, – капризным тоном сказал он. – Давай говорить. На нее нахлынуло отчаяние. Говорить, не говорить, сегодня, завтра – какая разница, если все уже сказано и выхода нет. – Пожалуйста, Саймон, – взмолилась она, – оставим это. Тебе необходимо выспаться. Он замотал головой – так собака отряхивается, когда вылезает из воды. – Нет, нет, нет!.. Дафна, Дафна, Дафна!.. Она не могла сдержать улыбки: – Что, Саймон? Он задумчиво почесал затылок: – Ты не все понимаешь. Видишь ли… Он затих и молчал долго, пока она не спросила: – Чего я не понимаю, Саймон? – Я никогда… слышишь, никогда не хотел тебя обидеть. В его глазах застыла печаль совершенно трезвого человека. – Знаю, Саймон. – Но я не могу… не могу иначе. Понимаешь? Он с болью выкрикнул последнее слово, но она ничего не ответила. – Потому что, – продолжил он, – всю мою жизнь он меня побеждал. Был надо мной. Всегда. А сейчас я хочу реванша. Хочу победить. Я… – он ткнул себя в грудь пальцем, – хочу узнать вкус победы. – О господи, Саймон, – прошептала она. – Ты давно уже узнал его. Давно победил. Только сам до сих пор не понял этого… Да-да! – крикнула она, потому что он покачал головой. – Уже когда начал говорить без запинки. Когда пошел учиться. Обрел друзей. Когда ездил по разным странам. Это все были твои победы. Малые и большие. Как ты этого не понимаешь? – Она принялась трясти его за плечи. – Почему ты не хочешь признать себя победителем? Он снова покачал головой: – Хочу победить его в главном. Главном для него. То, о чем ты говорила, он и сам хотел от меня. И получил. Но он не п-получит с-самого для н-него г-главного… Н-наследника т-титула. И т-тогда… т-тогда… Боже, подумала она, как он начал опять заикаться! Надо его остановить, пока не случилось худшего. Господи, как ей жалко его, как она его любит!.. – Саймон! – воскликнула она. – Замолчи, не надо больше! – Н-не оставляй м-меня… – услышала она. – Пожалуйста… Все меня оставляют… Он… Энтони… ты… Лучше наоборот: вы оставайтесь… а я… я уйду… Что он несет! Он слишком пьян… И очень устал. – Ты должен лечь, – сказала она дрогнувшим голосом. – В мою постель. Сейчас же… Надо выспаться. – Ты останешься со мной, Дафна? – Я останусь с тобой, – пообещала она опрометчиво. – Как хорошо, – пробормотал он сонным голосом. – Как хорошо… Потому что я не могу без тебя. Помни это… – А теперь пойдем, – сказала она нарочито бодро. – Помоги мне. Она чудом дотащила его до постели и свалилась на нее вместе с ним, но тут же вскочила и, наклонившись над его башмаками, начала стаскивать их. Опять же ей помог опыт, накопленный в семье: она твердо знала, что тянуть нужно с пятки и делать это изо всех сил. Это привело к тому, что с башмаком в руках она дважды оказывалась на полу – так крепко, мертвой хваткой обтягивали они ноги Саймона. – Господи, – проговорила она, тяжело дыша, – а еще утверждают, что женщины – мученицы моды. Саймон произвел звук, похожий на храп. – Уже спишь? – с надеждой спросила она, закидывая ноги супруга на постель.